Из душа я вышел одетым полностью. Не собирался больше задерживаться здесь. Я снял люкс в Монтерей-Плаза на всю ночь и оставил депозит в тысячу долларов. Шампанское, устрицы на подушке изо льда и с лаймовыми дольками рядом, немного травки – подружки-лесбиянки будут отрываться всю ночь, а утром закажут шикарный завтрак и встретят теплое апрельское утро на террасе с видом на залив. Это моя плата за услуги: жрачка, выпивка, марихуана, деньги – это слишком отдает проституцией. Хотя по факту…
– Пока Картер! Мы тебя любим! – хором воскликнули девушки. Я только кивнул и вышел. Любят они – ага, как же.
– Доброй ночи, мистер Трэвер, – швейцар вежливо распахнул двери, выпуская в ночь.
В апреле в это время прохладно, но для меня так даже лучше. Прохлада освежила, омыла и обновила. Мозг заработал – компьютер перезагрузился, стирая лишнее. Вирусы мои. Никогда не любил смаковать, перебирать в памяти свои оргии. Во времена студенчества они были пьяными, и на утро я в принципе помнил немного. Сейчас мне двадцать пять, и я серьезный мужчина и бизнесмен, сын респектабельных и уважаемых родителей – напиваться до умопомрачения не по чину, да и не тянет больше. Секс – это другое. Природа берет свое, а почему втроем (когда я трахался один на один с женщиной – по пальцам пересчитать можно) – потому что легко. Потому что есть бабки и природные данные завалить хоть десяток телочек, а чтобы не роптали – приплатить. Бабы любят вкладываться в себя – шмотки, спа, цацки. Они быстро понимают, что я не тот билет, который пригреет и в сытую жизнь возьмет, а вот денег подкинуть на апгрейд могу и, возможно, на них клюнет тот самый прЫнц. Всего-то отсосать нужно и с такой же искательницей богатого мужика-дурака потискаться – ничего сложного.
Мотор моего «Ягуара» утробно заурчал, как большой черный хищник, вливаясь в темную ленту дороги, подсвеченную унылыми фонарями. Я выехал на шоссе и разогнал тачку до ста восьмидесяти, пользуясь пустой дорогой. Опасно входил в повороты и плевал на камеры видео-фиксаторов. Не так давно я сказал лучшему другу, что повзрослел и не живу на адреналиновой дозе, гоняя на байке без правил и ограничений. Соврал. Нет, адреналиновый дурман выветрился из головы года два назад, но чувство беспробудной тоски и внутреннего одиночества порой подкатывали горькой слюной. Хотелось или блевать, или сдохнуть. Иногда я был ненастоящим человеком. Фальшивкой. Причем созданной мной лично. Веселый шутник и балагур, обаятельный повеса, как любя пеняла бабушка. Именно поэтому в свое время я постоянно напивался, якшался с девками сомнительных моральных качеств (чем, собственно, грешу и сейчас), не подпускал к себе людей – конкретно так, чтобы под кожу и в душу. Кроме отца и Эрика, лучшего друга. Только они знали меня глубже. Даже с братом мы не были по-настоящему близки. Прочая родня – по верхам.
Домой практически прилетел, в гараж заехал с наскока – как только поднялась дверь. Я жил один, в южной части города, на Канери-Роу. На берегу Макаби-Бич: рядом магазин шоколада и скульптурная галерея, скалистый берег с узкой пляжной линией и длинной волной, как раз для серфинга.
Мой таунхаус был небольшим двухэтажным строением, очень уединенным, насколько это вообще возможно, конечно. Я бросил ключи на барную стойку из стекла и металла, рывком скинул пиджак и, ослабив узел галстука, стянул через голову. Упал на королевский диван, обтянутый черным бархатом, и посмотрел вверх на звездное небо. Дом спроектирован интересно – ассиметричный второй этаж и полкрыши из стекла. Я обставил его соответственно: кичливый шик и полный арт-хаус.
Завтра на работу, надо бы поспать – третий час ночи, – но в голове, как в перезрелом вине, бродили мысли. Разговор с отцом, карьера, бизнес, гиблая газетенка, будущее, настоящее, прошлое… Я бросил взгляд на стену, сверху донизу увешанную фоторамками. Вся моя жизнь в снимках десять на пятнадцать. Поднялся и подошел, улыбнулся, вспомнив, как мы с Эриком в мантиях выпускников мерились баллами успеваемости. Обошел меня на один, дружище, и стал лучшим на курсе! Но я не завидовал – Эрик мне как брат, мы вдвоем многое прошли: от сбитых коленок до простреленного плеча одного из нас. Братья по духу. Навсегда.
Рядом фотка, на которой меня, семнадцатилетнего лба под шесть футов ростом, треплет за щеку любимая бабуля. В самом центре семейное фото: чета Трэвер с сыновьями. Папа скупо улыбается, Энди чересчур, а мама как всегда холодна и неприступна. Она нас никогда не любила, а мы претворялись, что это не так. Энди даже поверил (или просто забил). Я привык к фальши, имитируя золотого мальчика, у которого все в порядке. Женщины жестоки, это я усвоил с детства. Если не любят, то не заставишь. Да, есть те, кого за бабки, досуг и положение в обществе можно купить, но это тоже фальшь. Мираж. Иллюзия. Я ведь не урод, и не тупой, но хрен бы мне дала какая-нибудь сделанная-переделанная шлюшка-финтифлюшка. В «по любви» – не верю. Рано или поздно начинается «хочу, купи, давай пароль от телефона».
Я хмыкнул невесело и пошел наверх. В спальне даже свет не стал включать, сразу подошел к стене, где висела гитара. Сел в кресло и тихонько ущипнул струны. Мелодия полилась тихая и грустная, словно женские слезы. Обреченные, но смиренные. Порой на меня находила странная хандра и меланхолия. Очень часто после секса. Раньше я предпочитал ее запивать и кутить всю ночь, чтобы в сердце тоска не пробивалась, сейчас принял это и через себя пропустил. Но секс все равно предпочитал с парой партнерш и без каких-либо намеков на отношения или обязательства. Оргия – это вообще легко, а вот вдвоем сложно. Заниматься любовью – это открываться, делиться с женщиной частичкой себя, а у меня и самого от себя только оболочка и немного души. Нечем там, по сути, делиться.
Я с великой осторожностью повесил гитару на место и ладонями стряхнул страдания с лица. Блядь, да не так уж плохо я живу!
Затем тупо одежду сбросил и упал на душистую постель – обожаю, когда простыни мятой пахнут. Усталость и поздний час свое взяли: веки слиплись в момент, но я заставил себя подняться и почистить зубы – иногда я жуткий педант и перфекционист. Завтра работы дохрена, еще больше, чем за всю прошедшую неделю. Хватит хандрить!..
Через пару дней я закончил изучать аналитику и сверстал бюджет «Калифорнийского синдрома». Дебет с кредитом не сходились категорически, но, по крайней мере, мы вышли на примерные показатели рентабельности, порог, которой нужно преодолеть край через полгода. Денег им что ли дать? На мгновение подумалось, но азарт взял свое. Даже ржавое корыто можно заставить плыть. Это действительно вызов. А вызовы я любил. Кстати, написать статью о криптовалютах для домохозяек тоже вызов, брошенный мне Ведьмочкой. Почему бы не попробовать, а в случае чего можно просто удалить.
Через полтора часа я перечитал написанное и досадливо взлохматил волосы. Сложно. Сплошные термины или жаргон. Нет прозрачности. Да, критическое мышление у меня развито неплохо. Нужно так, чтобы женщина пересказать могла, а это значит понять. Это на пальцах разложить необходимо. Современная экономическая реальность человеческим языком – это не так уж и просто. У меня даже уважения к писакам прибавилось.
Когда уже ехал домой, скинув статью Марсии, позвонил отец, попросил подъехать в офис. Интересно…
Я остановился прямо возле головного офиса «West America»: пятиэтажное здание в колониальном стиле, протяженностью в полмили. В Нью-Йорке штаб-квартиры бизнес-гигантов устремлялись вверх, к верхушкам небоскребов, а у нас в длину. Именно отсюда управляли активами и дочерними организациями по всей Америке.
– Привет, красавица, – я обаятельно улыбнулся секретарше отца. Я, правда, считал, что некрасивых женщин не бывает, а Дженнифер была умна и немного мила. – Босс у себя?
– Здравствуйте, мистер Трэвер, – зарделась Дженнифер. – Ожидает вас.
– Картер, – поправил ее мягко. – Для тебя я всегда Картер.
Она порозовела еще больше. У меня всегда при отце будет плюс один союзник, а к Дженнифер папа прислушивался уже больше пятнадцати лет. Секретарь она только номинально – не подпускает к отцу никого, не доверяет, – по большому счету она личный советник по административным вопросам и управлению персоналом.
