От осознания всего этого мне стало ещё больнее.

Подписанный мною контракт требовал от меня исполнения своих обязательств на протяжении ещё трех лет, я был связан по рукам и ногам, ведь громадные неустойки грозили отобрать у меня всё то, что я смог накопить за это небольшое время карьеры модели.

Я был в отчаянии.

Ко всему прочему, агентство не нашло ничего умнее, как насильно упечь меня в наркологический диспансер для лечения алкогольной зависимости. Из депрессии я выходил несколько месяцев.

Вернувшись в агентство, я почти обрел прежний ритм жизни. Почти. Снова были показы и съемки, поездки и вечеринки. Но уже не было прежнего меня. Ничто не пробуждало во мне той радости, того восторга. Я погас. Я знал, что как только срок моего контракта истечёт, агентству я буду не нужен. В глубине души я был рад этому. У меня были кое-какие накопления, небольшое, но вполне приличное жильё я приобрести успел. Так что оказаться на улице я не боялся.

И вот, полгода назад, на одной из вечеринок, после съемок какого-то клипа, в который пригласили сняться парней-моделей из нашего агентства, я случайно познакомился с Раевским.

В тот момент, я не знал, что этот импозантный мужчина с серьезным живым взглядом и есть сам Семён Леонидович Раевский, крупный продюсер, основатель CR-I. Тогда я принял его за сотрудника съемочной группы.

Мужчина оглядел меня придирчивым взглядом и уверенно произнес:

– Ты великолепно держишься перед камерами, парень. И если бы у тебя был ещё и неплохой голос, то я бы открыл для тебя новые горизонты.

– Голос у меня хороший, и слух тоже есть, – безразлично пожав плечами, сказал я как бы нехотя.

На мои слова мужчина хмыкнул.

– Ну, если так, то приходи на следующей неделе ко мне в офис, – протянул он мне свою визитку.

Так я познакомился с Раевским и попал в CR-I.

Я медленно возвращался из своих тягостных воспоминаний.

Как ни странно, смена сферы деятельности влияла на меня удивительно благотворно. Неожиданные изменения в контракте с CR-I стали для меня словно глоток чистого воздуха. Я был рад всем этим переменам.

Даже попадание в группу и отказ от сольной карьеры воспринимался мной безо всякого протеста. А когда я оказался в этом закрытом загородном клубе с этими четырьмя парнями, я словно заново ожил.

Жизнь в коллективе и в ограниченном пространстве меня не пугала. Меня вообще мало что пугало после интерната. А здесь же условия были просто шикарные, к тому же в рамках самоизоляции и пандемии. Мы были словно отрезаны от мира, будто на каком-то отдельном острове безопасности, но в то же время условия проживания были просто отличные, плюс возможность раскрутки группы в рамках этой страшной пандемии коронавируса. Я сразу оценил все нюансы и быстро смекнул, что Раевский пошел на это от безысходности, очевидно, серьёзно вложившись в проект и реалити-шоу.

Ну и что, что повсюду камеры и съемочная группа, меня например это нисколько не смущало. Я же модель, и я отлично понимал, что могло быть всё гораздо хуже.

Пройдясь взглядом по мирно завтракавшим парням, я подумал, что мне вдвойне повезло. Ребята, которые сейчас меня окружали, казались мне вполне адекватными, даже в какой-то степени приятными, а главное не заносчивыми и не высокомерными. Ведь всем известно как портит индустрия шоу-бизнеса даже самых лучших стойких людей, деньги и слава развращают, превращая каждого второго в зазнавшегося и зарвавшегося эгоиста.

Эти же парни таковыми не казались. С некоторыми я даже уже был знаком. Например, с Денисом. Его я знал примерно с восемнадцати лет. Я как раз вернулся в агентство после реабилитации. А он в то время заканчивал свою карьеру фотомодели. Увы, его контракт был сроком только на один год, и руководство решило его не продлевать. Он слишком быстро перерос формат агентства, превращаясь из соблазнительного юного мальчика в молодого интересного мужчину. Он был старше меня на год, но уже тогда производил впечатление приятного и не избалованного излишним вниманием, парня. Хотя отбоя от влюбленных девушек у него не было, но, однако, это его не испортило.

О Максиме я слышал уже будучи в CR-I. Это было совершенной случайностью, мы столкнулись в коридоре офиса Раевского. Парень, выходя из кабинета Семёна Леонидовича, меня, очевидно, не заметил и чуть не сбил. А уже позднее, в кабинете продюсера я стал свидетелем странного разговора между Раевским и его помощником об этом невероятно талантливом пареньке, который сам писал музыку и тексты песен не только на русском языке, но и на английском. Он был из простой скромной семьи, жил в каком-то небольшом городке в Свердловской области, был довольно замкнутым, совершенно не избалованным, но полностью погрузившимся в музыку. Такой себе среднестатистический паренек-ботаник из глубинки, но невероятно талантливый. Раевский считал за чудо откопать такой самородок.

А вот двое младших мне были совершенно не знакомы. Алекс на вид производил впечатление рассеянного и чудаковатого подростка. Его увлечение компьютерными играми лишь подтвердило это. Не знаю по поводу написанной им электронной музыки, не слышал, поэтому оценить пока не мог. Но вообще, подобный формат музыки мне вполне нравился. Я даже представил этого совсем ещё юного паренька за пультом в каком-нибудь ночном клубе с большими профессиональными наушниками, с лихой улыбкой на губах и горящими глазами.

Артём же… Я снова посмотрел на этого восемнадцатилетнего мальчишку с оленьими глазами. Он вызывал во мне странное чувство дежавю. Возможно, в этом чистом наивном взгляде я видел себя прежнего? Того молодого пятнадцатилетнего пацана, греющегося на полуденном солнце на ступенях набережной Невы в душном Питере.

Этот парень вызывал во мне странные чувства, которые я никак не мог проанализировать. Иногда в его больших глазах загорались весёлые искорки. Я смотрел на него и не мог оторваться. А когда все-таки овладевал собой, то растерянность заполняла меня всего, а на смену ей наступало раздражение. Ситуация, произошедшая прошлым вечером, просто не поддавалась никакой логике. Какого хрена я вообще вздумал беспокоиться об этом мальчишке? Какая мне разница, что он ест и в какое время? Какое мне дело до его недосыпа?

Полночи я мучил себя нелепыми вопросами, пытался найти логику в своих поступках. Нахрена мне все это было нужно? Кем я себя возомнил, его папочкой или старшим братом? Бред какой-то…

Завтрак был съеден, стол убран, посуда вымыта. Теперь мы готовились к первой в нашей жизни записи песни.

Студия, в которую нас привели, была оборудована в одном из павильонов административного здания клуба. Я не был раньше в подобных местах, но мне показалось, что организаторам стоило ни малого труда оборудовать здесь профессиональную студию звукозаписи.

От этих размышлений я проникся ещё большим уважением к продюсерскому центру. А от мыслей о том, сколько же всё это стоило Раевскому, мне поплохело. Он, очевидно, сильно вложился и, разумеется, надеялся, что этот проект принесет ему хорошую отдачу.

Весь груз ответственности и внезапный страх обрушились на мои плечи. Я только теперь осознал, куда я попал. А глядя на серьезные лица Дениса и Макса, понял, что это далеко не пионерский лагерь, и не развлекательное реалити-шоу Д@m2.

Нет, эти люди, сидящие у мониторов и возле пульта, готовы выжать из нас все соки, все силы. Они будут лепить из нас то, что сочтут нужным, делать с нами то, что посчитают для себя выгодным.

Глава 6

Денис

Сегодня прошли первые пробы записи нашей песни, а точнее первой песни нашей группы «Без предел».

Я был приятно удивлен вокальными данными парней. Мы с Ником оба оказались низкими тенорами, правда, я был немного басовитее блондина и с чуть более хриплым низом. Но зато звучный насыщенный низкий голос Никиты пробирал до костей, хотя и на средних и даже более высоких нотах он был достаточно чист. Макс удивил пронзительным надрывным голосом в средних регистрах, а когда он попробовал читку на английском, у меня неожиданно упала челюсть. С какой самоотдачей этот парень зачитывал рэп, да он был просто великолепен.