Харк пробирался сквозь толпу. Он почти сбил с ног Даура, который рыдал навзрыд, и потом врезался в Мерина, который просто пристально всматривался.

— Мерин?

— Она настоящая.

— Я думаю, что это идея, сержант.

Рядом с ними, Сержант Варл забрался на тележку часовни и начал танцевать, надев берет, украшенный страусиными перьями и комично натянув его на уши.

Харк смеялся.

— Шеф? — Вивво протянул Сорику латунную гильзу для сообщений.

— Спасибо тебе,— сказал Сорик, и кивков отпустил Вивво. Толпа вокруг него сходила с ума. Ликование было таким громким, что это заставляло его нервничать.

Сорик отвернул крышку и вытащил записку.

В ней было сказано: — Это на тебя она смотрит. Она знает.

Сорик выбросил клочок бумаги и положил гильзу в карман.

Секундой позже Вивво опять появился из шумной толпы.

Он вытащил гильзу для сообщений.

— Это ваше, шеф? — спросил он.

Сорик похлопал по карманам. Они были пусты.

— Должно быть,— сказал он.

Вивво отдал ему гильзу и повернулся. Он мельком глянул через плечо. Сорик знал, что Вивво уже все понял.

Сорик открыл гильзу. Было написано: — Скажи Гаунту. Девять приближаются. Девять приближаются.

Запись была сделана наскоро. По-настоящему в спешке и крайне коряво, как будто он торопился. Не смотря на празднование вокруг него, Сорик чувствовал, как его сердце упало.

На маленькой поляне было тихо. Было раннее весеннее утро, первые лучи света мерцали сквозь листья. Смутная дымка покрывала дорожку к двери часовни.

Каждый шаг, который он делал, звучал очень громко в холодной тишине. Пенья птиц не было слышно. Это казалось необычным. Его сапоги хрустели на булыжнике.

Его пульс участился. Здесь не было, чего бояться, но он боялся. Отчего? Он хотел быть здесь. Он хотел войти внутрь, но его сердце колотилось.

Он подошел к двери. Роса покрывала железную ручку. Он протянул руку, чтобы взяться за ручку, но дверь начала открываться сама по себе. Она начала открываться и за ней он увидел –

Гаунт мгновенно проснулся. Он пытался совладать с дыханием. В комнате было темно и очень жарко. Он понятия не имел, сколько сейчас времени.

Он встал с кровати и пошел к окнам, чтобы отодвинуть жалюзи. Только тогда он почувствовал ужасные боли в своем уставшем теле. Каждый шаг давался с трудом.

Он отодвинул жалюзи, и белый свет заполнил маленькую комнату. Снаружи был поздний вечер, и городской пейзаж внизу показывал, что празднование все еще продолжается. Он мог видеть знамена, случайные искры фейерверка, и толпы, все еще заполняющие узкие улицы.

Он повозился с отверстиями климат-контроля, встроенными в подоконник, но это не помогло ослабить окружающую жару. Он хотел бы открыть комнатное окно, но оно было герметично заделано. Этот уровень третьей башни улья был слишком высоко над городским щитом и атмосферой Цивитас.

Гаунт попытался вспомнить сон. Он был таким четким, но мгновенно испарился, когда он проснулся. Айэкс Кардинал. Он снова был на Айэкс Кардинале, в часовне. Больше ничего он не мог вспомнить.

Он увидел свое отражение в тяжелом зеркале в углу комнаты. На нем были только трусы, и его тощая, мускулистая плоть выглядела ненормально бледно-белой.

Темные борозды старых шрамов выглядели, как разнообразные детали на поверхности бледной луны, особенно длинный, уродливый разрез поперек его живота, который Дерций оставил ему так много лет назад.

Последние раны, которые оставил на нем Херодор, были более синюшными. Так много ссадин и царапин, что он даже не пытался их сосчитать, были черны от крови. Были и синяки, черные и болезненно-желтые. Наиболее серьезными ранениями были след от лазерного ожога на его левом плече и глубокий порез на правой икре. Лесп поработал с ним очень хорошо, обработав самые плохие раны и зашив наиболее глубокие порезы.

Он прохромал из спальни в другую комнату. Его личные вещи были сложены на комоде, и запасная униформа висела на спинке стула.

— Белтайн? — крикнул он. Не было никаких признаков его адъютанта.

Он одевался, когда дверь открылась, и вошел Рервал.

— Извините, сэр. Я должен был постучать. Думал, что вы спите.

— Отставить.

Рервал, связист Корбека и его адъютант, вошел и закрыл за собой дверь. Он нес вещевой мешок.

— Где Белтайн? — спросил Гаунт.

— Он был изможден, сэр. Корбек приказал ему пойти отдохнуть и попросил меня присмотреть за вами. Я думаю, что это правильно.

Гаунт кивнул, застегивая на пуговицы свою куртку.

— Как долго я спал?

— Около четырех часов, сэр. Все немного успокоилось. Капитан Даур просматривает данные на командном пункте.

— У нас уже есть какие-нибудь цифры по погибшим?

— Я не знаю, сэр. Люго сегодня ночью закатывает банкет, на котором, ожидается, что вы тоже будете присутствовать.

— Ты имеешь ввиду – Лорд Генерал Люго, Рервал?

Рервал смутился. Его щеки покраснели вокруг длинного шрама, который он получил на Айэксе. — Именно так, сэр.

— Честно говоря, меня не волнует, как вы называете его... за исключением того, что эта плохая привычка может доставить тебе проблемы.

— Я запомню это, сэр.

Гаунт закончил застегивать куртку и начал искать фуражку. Рервал залез в вещевой мешок, который принес.

— Ищете это, сэр?

Фуражка была немного пыльной, и ее было неприлично одевать, хотя Рервал очень постарался, чтобы почистить ее.

— Полковник Корбек отправил разведчика назад в здание, чтобы он нашел ее, сэр. Хотя, боюсь, он нигде не обнаружил ваш болт-пистолет, и я затребовал, это для вас на время. Рервал вынул совершенно новый лазпистолет в черной кожаной кобуре.

— Спасибо, Рервал,— сказал Гаунт, одевая кобуру. Он так же, пристегнул свой меч в ножнах и боевой нож тоже, и затем надел фуражку. Затем он замер. — Я... Я должно быть, потерял где-то свой плащ,— печально сказал он. Он чувствовал, что ему стыдно признаться в этом.

Рервал снял свою камуфляжную накидку. — Возьмите мою, сэр. Пожалуйста, это честь для меня. Я достану себе другую.

Гаунт взял отличительное одеяние Танитцев и благодарственно кивнул. Подарок Рервала был ошеломительно великодушным, из-за того, как яростно Танитцы защищают свои ножи и плащи.

— Как я выгляжу? — спросил Гаунт.

— Как покоритель миров, сэр.

— Очень мило. Но как я, на самом деле, выгляжу?

— Уставшим, сэр.

На командном пункте было тихо. Только половина консолей была занята, и то, по большей части, клерками Муниторума, которые несли вахту. Даур сидел в пристройке, просматривая пачку планшетом.

Он начал было вставать, когда увидел, как вошел Гаунт, но Гаунт махнул ему, чтобы тот сидел.

— Длинная ночь, Бан. Держишься?

Даур спокойно улыбнулся. — Я прошел через все невредимым, по большей части. Чувствую себя на миллион. А вы?

— Устал, но победа есть победа. Вливает силы даже в самые измученные кости.

— Думаю, не только это. Не только победа. Я имею ввиду... после всего того, что вы нам сказали здесь вчера. Вы ошибались, не так ли?

Гаунт сел рядом с ним. — О Беати?

Даур кивнул. — Я видел. Мы все видели. В битве и после нее, во время триумфа. Это не было обманом.

Гаунт вздохнул. — Нет. Нет. Я не думаю, что это был обман. В тот самый момент, как я ее увидел, я был уверен... так же уверен, как вчера был уверен в то, что она не настоящая.

— Должно быть вы вчера ошиблись, сэр,— сказал Даур.

— Сделаешь мне одолжение, Бан? Не делай поспешных выводов. Девушка, которую я встретил вчера, не была Мученицей. Я знаю, что это у меня в сердце. Со всей ее страстью, убеждением и уверенностью в себе, она была ненастоящей. Женщина, которая появилась прошлой ночью... она была тем, чем больше никто не мог быть. Я не знаю, что произошло... но было что-то очень странное, когда битва накалилась.

— Спасибо Богу-Императору за это!

— В самом деле, Император защищает. Но не делай поспешных выводов.

— Потому что, то, что изменилось, может обратиться вспять?