— Что это? — спросила я, опуская стакан и телефон на пол рядом с собой.

Китти Сью плюхнулась на диван напротив нас и поставила пустой стакан на оттоманку рядом с комодом.

— Коробка лучших друзей.

У меня перехватило дыхание.

— Что? — тихо спросила Элли.

— Наша с Кэти коробка лучших друзей. Мы положили туда все наши самые ценные вещи.

Я уставилась на коробку.

Коробку моей мамы.

О, боже.

Я почувствовала, как слезы подступили к глазам, и начала глубоко дышать.

Казалось, Китти Сью тоже глубоко дышала.

Я услышала, как глубоко дышит рядом со мной Элли.

Китти Сью наклонилась вперед и открыла коробку.

— Дайте-ка взглянуть… — сказала она и начала вытаскивать вещи из коробки: безделушки, бижутерию, что-то похожее на корешки билетов на концерты и в кино. В зачарованном молчании я наблюдала за появлением этих сокровищ.

Затем она вытащила старый пожелтевший конверт.

— Вот оно, — объявила она и без колебаний открыла его, вытащила листок бумаги, развернула и начала читать. — «Я, Кэтерин Мария Басор и я, Кэтрин Сюзанна Миллиган, торжественно клянемся навсегда остаться лучшими подругами. Несмотря ни на что. Даже если Курт Захарус попросит Китти Сью с ним встречаться, а Кэти влюблена в него и хочет поцеловать его с языком. В этом сила нашей Дружбы Лучших Подруг. Мы сыграем свадьбы в один день и будем жить по соседству в домах за белыми заборчиками. Когда у нас появятся дети, они будут играть вместе и однажды поженятся, чтобы мы могли по-настоящему породниться. Конец».

Я снова перестала дышать и почувствовала, что Элли рядом со мной не дышит.

Китти Сью закончила читать и развернула листок, чтобы показать мне витиеватый девчачий почерк. Она указала на пару коричневых пятен внизу.

— Это написала Кэти, и мы, вроде как, подписались кровью, — объяснила Китти Сью. — Мы проткнули пальцы булавками, скрепили ими кровавый пакт и размазали кровь по бумаге.

Я медленно повернула голову к Элли.

Она снова дышала нормально и улыбалась.

— Итак! — резко воскликнула Китти Сью и вскочила. — Дело сделано.

Она торопливо засунула письмо в конверт и положила его на оттоманку.

— Мне нужно идти. Кое-что сделать. Коробку я оставлю.

— Китти Сью… — начала я, вставая.

— Мам… — Элли тоже встала.

Китти Сью направилась к двери.

— Не забудьте, в субботу барбекю у Хэнка.

Черт.

Мы с Ли так и не попадем в гриль-бар «Бароло».

Я отбросила мысли о восхитительном ризотто с трюфелями и последовала за Китти Сью.

— Китти Сью, подожди.

Она остановилась у двери и обернулась. В ее глазах блестели слезы, и их вид заставил меня замереть. Я не припомню, чтобы когда-нибудь видела, как Китти Сью плакала.

Никогда.

Элли остановилась рядом со мной.

Все молчали.

— Иногда, — нарушила молчание Китти Сью, — я забываюсь и беру телефон, чтобы ей позвонить. До сих пор. После всех этих лет… кажется, что это было только вчера.

Я сглотнула, и Китти Сью начала расплываться у меня перед глазами, но я видела, что она смотрела на меня.

— Она была бы очень счастлива, — прошептала расплывчатая Китти Сью.

Прежде чем кто-либо успел что-то сказать, она открыла дверь и исчезла.

Мы с Элли наблюдали через окно, как она села в машину и уехала.

— Как думаешь, она сможет нормально вести машину? — спросила я, и мой голос прозвучал забавно, поэтому я прочистила горло.

— Мы позвоним ей через некоторое время, проверим, как она. — Голос Элли тоже звучал забавно.

— Хорошая идея.

Мы стояли, молча глядя в окно.

Элли нарушила тишину, первой подавив эмоции и справившись с ними.

Как всегда.

— Мне нужно выпить. Мама выпила мой ром.

— В моем стакане весь лед растаял, — пожаловалась я.

— Я принесу тебе новую порцию.

— Мне нужно позвонить Ли. Я забыла о барбекю. Гриль «Бароло» отменяется.

— Облом.

Элли взяла мой стакан и пошла на кухню.

Я уставилась на коробку и решила просмотреть ее позже, когда буду одна и никто не сможет назвать меня сентиментальной или увидеть мое уродливое, покрытое пятнами, красное лицо, когда я закончу.

Лежа в затемненной спальне, я пыталась вздремнуть.

Я услышала, как вошел Ли (или же надеялась, что это Ли). В доме стояла такая тишина, что даже на расстоянии от кухни до спальни, слышно было, как ключи ударились о столешницу.

Я решила, что нам придется еще раз поговорить о ключах на столешнице. На стене у задней двери у меня висела симпатичная ключница с крючками в форме кошачьих хвостиков. Ключи вешались на эти кошачьи хвостики. Я уже говорила ему однажды, но разве он слушал? Нет. Он лишь улыбнулся мне, будто думал, что я милая.

Я услышала его шаги на лестнице и закрыла лицо рукой.

Я просмотрела коробку Китти Сью и мамы, прошлась по воспоминаниям, читала и перечитывала письмо, пока не запомнила мамин девчачий почерк, держала в руках сокровища, щупала их, вертела в руках, некоторые даже нюхала.

Из-за этого я плакала, и ни за что, черт возьми, на свете я не хотела, чтобы Ли видел меня после оргии рыданий.

— Инди? — тихо позвал меня Ли, и я поняла, что он стоит у кровати.

Я притворилась спящей.

Матрас прогнулся, когда он сел на него, и прогнулся еще больше, когда он снимал ботинки. Я слышала, как они упали на пол, — один, потом другой. Затем матрас снова прогнулся, когда Ли лег, повернулся ко мне и притянул спиной к себе, обняв за талию.

— Перестань притворяться спящей, — приказал он.

— Отстань. Я пытаюсь вздремнуть, — сказала я приглушенно, так как голос доносился из-под руки.

— Ты плакала.

Что?

Откуда, черт возьми, он мог это знать? Он не видел моего лица.

— Нет, — солгала я.

Ли вздохнул.

— Мама рассказала папе о коробке. Папа рассказал мне.

Дерьмо.

Вот во что превратится моя жизнь. Я знала это. С Малкольмом и папой, лучшими друзьями, Элли и мной, лучшими подругами, Хэнком и Ли, родственниками, Китти Сью и Малкольмом, женатой парой, — ничто никогда не будет секретом.

Я решила промолчать.

Ли решил, что ему это не нравится.

Он подвинул меня так, чтобы я оказалась лицом к нему.

Я немного поборолась, потом, поняв, что не выиграю, склонила голову и прижалась к его груди.

— Инди, посмотри на меня.

— Нет, — сказала я ему в грудь.

— Посмотри на меня.

— Я сказала «нет».

— Почему?

— У меня все лицо в пятнах.

Ли затрясся от смеха.

— Мне плевать, если у тебя лицо в чертовых пятнах. — В его голосе звучало веселье.

Уверена, так и есть.

Будто то, что ему плевать, имело значение. Мне было не плевать.

— Ну, а мне, нет, — огрызнулась я.

— Посмотри на меня.

— Я плакала не из-за коробки. Просто разозлилась, что мы не сможем пойти в гриль-бар «Бароло», и особенно разозлилась, что Дон не будет заказывать нам столик, — снова солгала я (хотя немного злилась из-за этого, но, как сказал Ли: время у нас есть).

— Ты лжешь.

— Нет.

Его руки обвились вокруг меня, и он крепко прижал меня к себе.

Я ждала.

Ничего не происходило.

Я подождала еще немного.

По-прежнему, ничего.

Потом я поняла, что Ли сдался.

От этого я почувствовала тепло и счастье и, да, сентиментальность, и расслабилась в его объятиях.

— Звонила Марианна, — сообщила я ему без всякой причины, все еще не отрывая лицо от его груди. — Она подыскала себе дом, договорилась о цене. Через несколько месяцев переедет от родителей.

Пальцы Ли начали скользить вверх и вниз по моей спине, но он не ответил.

— Звонила Андреа, — продолжила я, — хочет, чтобы мы пришли к ней на ужин в следующий вторник.

— Ее дети будут?

— Возможно.

— Иисусе, — пробормотал он, и я его не винила.

На самом деле, я уже ужинала у Андреа с ее детьми. Домой я ушла с желе в волосах (драка с желе произошла не по моей вине, зачинщиком был старший сын Андреа, я просто участвовала в целях самообороны).