В течение часа я рассказала обо всех эгоистичных поступках, которые когда-либо совершала и о которых помышляла.

– …и вот объясни, почему единственный мужчина, который, как мне показалось, действительно мог бы меня сексуально удовлетворить, является демоном, который похитил меня и запер в тюрьме? Именно поэтому я уверена, что Бога нет. Это слишком жестоко. Самый сексуальный мужчина, которого я когда-либо видела, ради которого согласилась бы носить кружевное белье, оказался гребаным Ганнибалом Лектором в духе «Сверхъестественного». Это что, какая-то шутка?

В камерах воцарилась тишина, и я поняла, что вот-вот засну.

– Ты закончила? – раздался тихий мужской голос из соседней камеры.

Я ахнула, осознав, что там и вправду кто-то был.

– Да, думаю, этого достаточно, – ответила я, измученно опуская голову на руки.

Единственное, о чем я умолчала, – это смерть мамы от рук демона с горящей звездой во лбу. Потому что втайне я все еще надеялась выбраться отсюда. А виновным мог оказаться и Повелитель Хаоса, и мой тихий сосед по камере.

Любой демон может быть причастен к ее гибели.

Я села на холодный пол с абсолютной уверенностью в следующем:

Первое – я выберусь отсюда.

Второе – я найду способ остаться в Городе Шипов.

И третье – я отомщу демону за смерть мамы.

Обычно я плохо сплю, когда чем-то взволнована.

А тот факт, что мне предстояло провести ночь в демонской тюрьме, да еще перед собственной казнью, однозначно должен был меня обеспокоить.

Но, к удивлению, стоило только сомкнуть веки, и я тут же крепко заснула.

Наверное, мне помогла уверенность в том, что все удастся исправить. Ну или облегчение, появившееся после того, как я наконец раскрыла свои тайны демону в камере по соседству. Как бы то ни было, проснувшись, я обнаружила, что мирно проспала всю ночь в одной позе. От меня несло потом и плесенью, а еще ужасно хотелось писать, но в целом я чувствовала себя отдохнувшей.

Сквозь щели в потолке просачивались редкие солнечные лучи.

Сев прямо, я обхватила себя руками.

– Ты еще здесь? – спросила я.

Ответом мне стала тишина.

Несмотря на наличие слабого солнечного света, в камере все равно было темно, как ночью. Я прижала колени к груди и задрожала от холода. Внезапно мой взгляд упал на крошечную точку на стене, аккурат между лозами. Тонкий лучик осветил спрятанную за листьями резьбу на камне.

Я подползла к стене и освободила ее от плотных зарослей, но из-за темноты так и не смогла ничего прочесть. Тогда я решила ощупать резные буквы пальцами.

Вздрогнув, я продолжила. Надпись оказалась старой и потрескавшейся, и у меня заняло немало времени, чтобы в итоге в моей голове сложилась фраза:

Оставшаяся часть надписи безвозвратно исчезла. Но если полученные в школе знания латыни меня не подводили, то здесь говорилось что-то вроде «Люцифер освободит Город Шипов».

Интересно. Только вот как мне это поможет?

Я отодвинулась назад к своему месту и снова обняла колени.

В тишине постаралась сосредоточиться на плане своего освобождения. Его успех зависел от того, удастся ли убедить Лорда Хаоса, что я не та, за кого он меня принимает. А для этого в его разуме нужно было посеять зерна сомнений. Мне бы только выиграть немного времени, отсрочить казнь, и я заставлю его понять, что не являюсь Мортаной. Не важно, что у них произошло, вряд ли демон желал развязать войну, убив смертную. Нашим видам на протяжении сотен лет удавалось сохранять мир.

Когда я услышала эхом разносящиеся по тюремным коридорам шаги, каждая клеточка в теле напряглась, а пульс участился. Я вскочила на ноги в полной решимости убедить его. С приближением демона факелы на стене снова ожили, и теплый свет заиграл на стенах.

Повелитель Хаоса медленно подошел к камере и уставился на меня своими ледяными голубыми глазами. Закатанные до локтей рукава его белой рубашки обнажали пугающую татуировку в виде свернувшейся кольцом змеи.

Исходящее от него тепло заставило мое дыхание участиться. Еще никогда я не находилась на столь близком расстоянии от демона, и это будоражило. И пусть он сильно походил на человека, но все же отличался. Более высоким ростом, более совершенной внешностью и просто устрашающей неподвижностью.

Однако пришло время изложить свою позицию.

– Не думаю, что меня ждет суд, верно? – спросила я.

Он медленно покачал головой.

– Ты упоминал, что ей двести лет, – начала я. – Сколько времени прошло с тех пор, как ты в последний раз видел Мортану?

– Это твоя защита? – В его взгляде промелькнуло любопытство.

Аккуратно подвести к выводу. Но каким образом это сделать, когда демон не говорит ни слова? А ведь против него требовалось использовать его собственные слова.

– Ты уверен, что хочешь отомстить, убив Мортану? Разве спустя столько лет тебя не могла подвести память?

Некоторое время он просто молча смотрел на меня. А я переживала, что ситуация развивается не по плану.

– Утверждая, что ты на нее похожа, я имею в виду, что ты ее абсолютная копия. Я никогда не ошибаюсь и не забыл ни единой ее черты. Я вообще никогда ничего не забываю, – отрывисто ответил он.

Сердце забилось с надеждой – он говорил о ней как об отдельном человеке.

– Ты не забыл ни единой ее черты. Заметил, как говоришь о ней в третьем лице?

Без единого слова он достал из кармана ключ и открыл дверь. Шагнув внутрь, демон буквально навис надо мной, а кожи коснулась его магия.

Я попятилась назад, тело сковало от леденящего ужаса. Во времена, когда смертные еще не изобрели оружие, чтобы дать отпор, мы были для демонов всего лишь добычей. Если они не соблазняли смертных, то просто пили у них кровь. Десятки тысяч лет эволюции говорили мне бежать от него к чертовой матери.

Миллионы пугающих мыслей проносились в голове, пока я не остановилась, упершись спиной в стену.

– Полиция Осборна хорошо работает, – соврала я. – Они сразу узнают, если ты убьешь меня.

– О, сильно сомневаюсь, – склонив голову набок, прошептал он бархатным тоном.

У меня перехватило дыхание:

– Ты все еще думаешь, что я Мортана?

Демон так внимательно смотрел на меня, что создалось впечатление, будто он заглядывает мне прямо в душу.

– Я выслушал все, что ты рассказала прошлым вечером.

Господи, и кто меня за язык тянул?

– Так это ты был в соседней камере?

– Тебе удалось посеять зерно сомнения в моей голове. У Мортаны слишком обострено чувство собственного достоинства, чтобы участвовать в подобном. Выпускной бал, рыдания в одиночестве в подвале, боязнь божьих коровок. Счастливая ручка, которую ты всегда носишь с собой.

– Пожалуйста, верни мне мою ручку, – прошептала я.

– Репетировать в своей комнате пение в караоке, несмотря на то что тебя никто никуда не приглашает. Я никогда не понимал желание смертных покончить жизнь самоубийством, пока не выслушал подробности о твоей жизни.

Я сузила глаза:

– Слушай, может, я и странная, но никогда не хотела убить себя.

– Не ты. Я говорю про себя. Я видел такую тьму, о которой ты даже не представляешь, ужасы, которые вывернули бы твою душу наизнанку. И тем не менее за несколько сотен лет существования никогда прежде я не был настолько готов покинуть этот бренный мир. – Он прижал палец к губам. – Вероятно, все дело в пакетиках с йогуртом, которые ты носишь в сумочке, потому что тебе не с кем обедать. И плевать, что они предназначены для младенцев.

А вот это прозвучало обидно.

– По крайней мере, я не ворую людей, словно какой-нибудь психопат. Можешь назвать меня сумасшедшей, но я уверена, что этот недостаток похуже йогурта. И кстати, в нем содержатся пробиотики, так что мой микробиом[4] в идеальном состоянии.