– Ну и приказывала бы Лутфии, – фыркает она, осматриваясь точно так же, как я несколько минут назад. – Шикарная комната. Какая девушка не мечтала бы жить здесь?

– А ты почему не в гареме господина Заида?

– Что ты? Я слишком низкого происхождения.

– Даже для гарема? – спрашиваю я, вставая.

– Даже для него. К счастью, меня не отдали какому-нибудь работяге в жены, и я не влачу жалкое существование. Выгодно выйти замуж здесь шансов больше, чем живя в родной семье. Да и кормят здесь получше. Опять же, деньги зарабатываю, а тратить их почти ни на что не надо. Жилье, еда, одежда – все это дают бесплатно, и у меня есть возможность отложить.

– А на что ты откладываешь?

– Я хочу свой дом.

– И ты сама сможешь купить его? – удивляюсь я.

– Конечно. Только мне для этого нужно работать много лет. Но я обязательно исполню свою мечту. Ладно, давай начинать, иначе мы до вечера не управимся. Пойдем за ведрами и тряпками.

Я плетусь за Сакиной по коридору, размышляя о сказанном ею. Получается, женщина сама может купить дом и жить в нем? Для этого ей не нужен муж? Поразительно просто! Что ни день, то открытие. Но папа всегда говорит, что женщина, живущая без мужчины, лишает себя защиты. Это небезопасно в нашем мире. Так что отбрасываю идею Сакины как ненужную. Я буду откладывать деньги, как она, но на что-то другое. Может, на красивые наряды. Или на духи. Или на украшения. Нет. Разочарованно вздыхаю. Все эти вещи должен женщине покупать ее муж. Но мне муж не светит, пока я в гареме Заида. И в этот момент я еще сильнее укрепляюсь в мысли, что должна как-то попасть к нему в спальню. Да, Хая сказала, что Валид может найти мне мужа. Но какая жизнь ждет меня с ним? Что, если такая, о которой сказала Сакина? Влачить жалкое существование после всего, чем обеспечивал меня отец, я вряд ли смогу. Да, мне точно нужно попасть в постель господина Заида. А там я уже примерно знаю, что делать. Лечь, раздвинуть ноги и не сопротивляться. При одной мысли, что мне снова придется пройти через этот ад, ярость клокочет в горле, а в груди болезненно ноет сердце. И снова хочется то ли плакать, то ли крушить все вокруг. Чтобы отвлечься, я спрашиваю Сакину:

– А девушки из гарема выходят на улицу?

– Конечно. Но только во внутренний двор. На заднем отдыхает господин со своими гостями, а передний только для тех, кто входит в дом и выходит из него.

– А второй?

– Для прислуги.

Я киваю.

– А для чего эти вазы?

– Для красоты.

– Ясно. А ты видела когда-нибудь господина Заида?

– Только со спины.

– Какой он?

Сакина пожимает плечами.

– Большой. Он же был в кандуре* и гутре**. Что я там могла рассмотреть?

– Ну да, – соглашаюсь. – Логично.

– Ты так много болтаешь, – попрекает меня Сакина.

Это я чтобы не сойти с ума, потому что, как только замолкаю, внутри меня снова что-то с треском ломается, и я вспоминаю о том, что надо мной надругались. Не могу об этом не думать. Даже тоска по дому отошла на задний план. Я уже три недели в гареме и почти каждый день прошусь в хаммам, чтобы смыть с себя позор, очистить тело и душу, но сердце все еще болит. Молюсь, прося Аллаха избавить меня от ночных кошмаров и вечного страха. На том пока и держусь, хоть меня и не покидает ощущение, что я сорвусь, как только в поле зрения окажется какой-нибудь мужчина. Ведь за время, проведенное в гареме, я привыкла, что меня окружают только женщины, и потому немного расслабилась. К тому же со мной много разговаривает Хая, иногда Инас, когда не занята подготовкой к ночи с господином. Оказывается, девушек особенным образом готовят, чтобы они не испытывали страха, не робели. Их учат танцевать, а также правильно ухаживать за волосами и наносить макияж. Иногда я подглядываю за их уроками, а иногда Инас показывает, чему ее научили. И я бы тоже с радостью училась всем этим женским премудростям вместо того, чтобы драить комнаты для одной из счастливиц.

– Последний вопрос, – произношу я, а Сакина закатывает глаза и ускоряет шаг. – А сколько здесь таких комнат для фавориток?

– Я слышала, что пять, и изначально они предназначались для беременных фавориток и тех, кто с детьми.

– А та, которая сюда завтра переедет, беременна?

– Ты говорила, что тот вопрос был последним.

– Ну еще один. Самый последний.

– Самый последний, – фыркает Сакина, повторяя мои слова. – Не беременна. Наш господин не может иметь детей, – шепчет она.

– А я рожу ему, – отзываюсь с уверенностью.

– Ну да, двадцать шесть девушек не родили, а она родит.

– И рожу, – повторяю тверже.

– Ну-ну. Хватит болтать, пришли, – осекает меня Сакина, распахивая перед нами дверь в хозяйственное помещение.

Не знаю, откуда во мне эта уверенность, но я точно знаю, что мой сын станет первенцем господина Заида. Сегодня во время вечернего намаза я буду просить Всевышнего об этом особенно рьяно. Теперь у меня появилась еще одна цель, и я мысленно пополняю список: попасть в постель к господину Заиду, забеременеть от него, отомстить Малиху. Я полна решительности достигнуть каждой, но от последней – точно знаю – получу самое большое удовольствие.

___________

* Кандура – мужское длинное платье из натуральной ткани.

** Гутра – мужской головной платок.

Облегченно выдыхаю, когда приходят регулы. Врач осмотрела меня еще до них, потому что особые дни месяца в этот раз задерживались, но я все равно была очень решительно настроена, а потому начала донимать Хаю вопросами о том, как избавиться от ребенка. Мне, как и всякой женщине, хочется иметь детей. Но если уж не суждено родить от любимого мужчины, то это должен быть хотя бы тот, с кем я лягу по собственному желанию. Хотя даже от малейшей мысли об этом меня начинает тошнить и знобить. Не знаю, как собираюсь воплотить в жизнь свои задумки, когда еще слишком живы ощущения в теле, на которое теперь стараюсь не смотреть. Мне противно рассматривать себя. Как будто я стала грязной и недостойной не только господина Заида, но и самой себя.

Я стучусь и, получив позволение войти, толкаю деревянную дверь.

– О, уже время уборки? – спрашивает Адела, фаворитка господина Заида. Она чаще остальных ходит в его спальню, а потому к ней в гареме особое отношение.

Я невольно застываю на входе и любуюсь ею. Понятно, почему она чаще других бывает в спальне господина. Она ослепительно красивая. Высокая, с шикарной фигурой, подчеркнутой приталенным черным платьем с филигранной золотой вышивкой. Невероятная копна блестящих волос, ниспадающих на плечи крупными волнами. А взмах руки – просто образец изящества, поворот шеи, наклон головы… все в ней безупречно. Вздыхаю, осознавая, что мне никогда такой не стать. По меркам нашей страны я не красавица. Мужчины засматриваются на меня только лишь из-за экзотической внешности. Мои глаза – вот что их манит.

– Я не выспалась, так что сильно не греми, – сжимая виски, произносит Адела.

– Может, вам принести чай?

– Я уже послала за ним Назиму.

Да, вот еще один плюс быть фавориткой – собственная служанка, которая в режиме нон-стоп прислуживает тебе. Наверное, это здорово, но мне вряд ли такое светит.

Разворачиваюсь и иду в ванную комнату, где сразу же приступаю к уборке. Дверь оставляю немного приоткрытой, чтобы не задохнуться от паров химических средств. Пока я натираю мраморные стены, слышу, как в комнату сначала входит Назима, а потом, как только она покидает ее, появляется еще одна фаворитка господина, Ясмина. Странно, но девушки дружат между собой, что в таком гареме, как этот, в принципе нонсенс, потому что слишком высока конкуренция. Но этим двоим как-то удалось построить дружбу.

– Что-то ты сегодня совсем не выходишь в гарем, – говорит Ясмина, и по шуршанию ее одежды я догадываюсь, что та присела рядом с подругой не невысокий диванчик.

– Голова болит. Господин не давал спать полночи.

Они хихикают, а я хмурюсь. Пожалуй, мне не стоило бы слушать такие разговоры. Мало того, что они не способствуют моему психологическому здоровью, а даже пугают больше, так еще и скажут, что я шпионю для своей подруги Инас, если поймают за подслушиванием. Начинаю тереть стену усерднее, создавая больше шума, чтобы заглушить доносящийся до меня разговор, но, когда смываю пену и начинаю вытирать мрамор насухо, невольно все равно становлюсь свидетелем продолжения.