– Ну, как бы тебе сказать… Пять тысяч.

– Что?.. – сохранить спокойной лицо Уильяму удалось, а вот голос истерично подскочил под конец слова. – Гхм. И как ты планировал их возвращать?

– Сначала игра шла хорошо, – в извиняющемся жесте развёл руками Даниэль. – Я выиграл три партии подряд. Поэтому подумал, что будет неплохо занять еще немного, чтобы было, что ставить. И я хотел с выигранных денег погасить часть долга перед местными… обитателями. Мне казалось это хорошим планом.

– А потом удача повернулась к тебе задницей?

– Какое меткое наблюдение.

– И ты решил, что занять у бармена – это надёжный план, чтобы отыграться? – Уильям успокаивал себя плавным перекатыванием с пятки на носок и невнятным мычанием под нос, пока пытался осознать всю глубину проблем, в которые зарылся Даниэль и пытался затащить теперь и его. – Да, Даниэль, даже швейцарские мастера позавидуют надёжности твоего плана.

– Да, – скривившись, добавил Даниэль. – Тут есть маленький нюанс.

– Что еще?

– Я должен всему бару.

– Я даже не хочу знать, почему я все еще с тобой дружу.

Конечно, Уильям знал ответ. При всех своих недостатках, Даниэль первый пустил Уильям к себе, когда того выгнали из дома. Именно Даниэль поддерживал Уилла во время учёбы и познакомил со своим кузеном, который в свою очередь ввёл Уильяма в круги, где можно было неплохо заработать, имея определенные таланты. И именно Даниэль первым объяснил Уильяму, что мир не делится на черное и белое, а бурлящие внутри юноши чувства нормальны. В определенной степени.

Но рассказывать о них всем вокруг все же не стоит.

Даниэль не смотрел на Уильяма: он привставал на цыпочках и высматривал кого-то за спиной товарища, так что в какой-то момент Уильяму и самому стало интересно, что такого особенного нашёл Даниэль, что все его внимание приковано к этому.

Ответ не заставил себя ждать. Даже без подтверждения Даниэля Уилл был уверен, что крупный грузный мужчина за одним из столиков, на которого смотрел его друг, был Малышом Гарри, – Уильям уже привык, что здоровяки вроде этого получают достаточно забавные прозвища. Так, один раз ему пришлось оперировать Коротышку Джона – долговязого мужчину, который был выше Уильяма где-то на голову. Почему ему прозвали Коротышкой, Уильям поднял только на операционном столе, но тактично промолчал, скрыв ухмылку под маской и только изредка посматривая на сторожащего у выхода полицейского. Как будто Коротышка мог куда-то сбежать из-под лошадиной дозы наркоза.

Но все же он решил уточнить у Даниэля ради приличия.

– Я так понимаю, – Уилл кивнул на здоровяка, – это тот самый Гарри?

Даниэль нервно сглотнул и оттянул воротник рубашки, хватая ртом воздух. С каждой секундой его немного смуглое лицо бледнело, а вся приобретённая с щедрой руки виски храбрость испарялась, как сигаретный дым.

– Да. Это он.

Та медлительность, с которой Даниэль кивнул, красноречивей, чем любые описания и дифирамбы из уст испанца, которые он мог бы использовать для описания всего своего спектра эмоций, испытываемых относительно Малыша Гарри. И почему-то сейчас Уильям был рад, что Даниэль обошёлся без лишних предисловий и уловок.

– Не думаю, что стоит оттягивать неизбежное. – Рука Уильяма нащупала ближайшую наполненную рюмку, и он тут же опрокинул ее в себя; терпкий алкоголь обжёг горло, отдавшись на языке древесным сладковатым вкусом. Уилл поморщился и коротко взглянул на бармена. – Запишите на мой счёт. А ты, – бросил он Даниэлю, – захвати мою шляпу.

– Я тебе не слуга!

Уильям сделал глубокий вдох и непонятно зачем опрокинул еще одну рюмку, заметив подозрительную лёгкую бежеватость напитка. Плечи свело от боли. Ладони вспотели, а алкоголь, который должен был придать ему смелости, неожиданно быстро ударил в голову.

– Мы не записываем на личные счета! – донёсся ему вслед обиженный выкрик бармена.

С каждым шагом ноги Уилла становились ватными. Если выпитые рюмки и не прибавили ему смелости, то они определенно вселили в Уильяма уверенность в своих силах. Он бесцеремонно подлетел к столу Гарри, кинул испачканное пальто на спинку стула и оперся ладонями на край, нависнув над громилой.

– Вы должно быть Малыш Гарри, да?

– Ага, – он поднялся из-за стола. – Назовёшь меня еще хоть раз Гарри – я тебе все зубы батареей пересчитаю. Усёк, пацан?

– Предельно ясно.

Как и ожидалось, Малыш Гарри оказался на голову выше. Его широкие плечи полностью закрывали обзор на то, что происходило за его спиной, а овальная шишкастая голова возвышалась над Уильямом фонарём. Коротенькие почти незаметные волоски светились потусторонним светом и нимбом окружали голову Малыша Гарри, и, как Уильям выяснил через секунду, виновником этого была яркая лампочка прямо над головой громилы.

– Во что играем? – Уилл с громким скрипом отодвинул стул и опустился на него, вальяжно закинув ногу на ногу. – Покер, вист или может быть преферанс?

– Бридж. Мы тут на ваши покерные уловки не поведёмся. Можете даже не рассчитывать. А попробуешь мухлевать, моя парни быстро подправят твоё милое личико, красотка. Усёк?

– Для человека, предложившего сыграть в бридж, ты используешь слишком грубые слова. Помню, моя бабушка до последних своих дней любила только играть в бридж и раскладывать пасьянс. А ей было восемьдесят. Ты не очень похож на почти столетнюю старушку, Гарри.

Среагировать Уилл не успел. Гарри быстро перегнулся через стол, его крепкая рука, схватив Уилла за воротник пиджака. И через секунду отправила его в знакомство с шершавой и липкой поверхностью стола. Сломанный нос пронзила удушающая боль. Перед глазами медленно проплыли ядовитые оранжево-лимонные круги, сталкиваясь друг с другом и разлетаясь в разные стороны, а металлический привкус на губах лишний раз напомнил, что стоит думать, прежде чем ввязываешься с авантюру Даниэля.

Гарри дружески похлопал Уильяма широкой тяжёлой ладонью по щеке и откинулся на спинку стула.

– Это было первое предупреждение.

Гарри потянулся к стопке карт. Уилл безуспешно пытался проморгаться: каждое движение отдавалось в голове резью, а алкогольная патока, уже разлившаяся по телу, лишь больше усиливала болезненные ощущения. Кости черепа трещали и хрустели швами, и, казалось, их удерживали вместе только скальп и вросшие в него волосы. Уилл начал жалеть о своём импульсивном порыве выпить для храбрости и потёр глаза, как будто это могло хоть сколько-нибудь ему помочь.

Гарри улыбался. Карты приятным шелестом перекатывались в его руках, но даже этот звук не приносил Уильяму радости.

– На что играем?

– Ты же пришёл отыгрываться за своего друга? Так что ставлю его долг, – Гарри развёл руками и улыбнулся. – Плюс проценты, которые уже накапали за день.

– Мы не договаривались о процентах.

– А мы поменяли условия твоего кредита, – Гарри разразился мерзким смехом, который через мгновение перешёл в тяжелый надрывный кашель. – Выиграю я, и будешь мне должен двойную сумму долга своего дружка.

– А если выиграю я? – Уилл скептично вскинул бровь.

Гарри перестал тасовать карты и замер. Его взгляд сухо исследовал лицо Уильяма, и громила улыбнулся, настолько добродушно и фальшиво, что верить ему не хотелось ни единой секунды.

– А если выиграешь ты, то долг будет полностью погашен, – Гарри сунул в рот полускуренную сигарету из пепельницы. – Плюс получишь проценты своего дружка в виде подарка.

– Что-то это не очень похоже на честную сделку. Разве Даниэль не должен отдать занятые деньги людям в этом баре? Они между прочим твои дружки, – заметил Уильям. – Ты не можешь просто погасить его долг перед остальными.

– Могу. И пусть твой дружок скажет спасибо, что вообще жив останется. А с остальными я как-нибудь и сам разберусь. Договоримся.

– И под какой же процент Даниэль должен вам?

– Семьдесят.

Уильям хотел что-то ответить, но вместо этого прыснул воздухом и зашёлся громким кашлем. Он несколько раз ударил себя кулаком в грудь и смахнул повисшие на ресницах слезинки, чувствуя, как лицо запылало и налилось кровью. Сумма, которую Даниэль должен, раскалённым железом отпечаталась в сознании. В глазах Уильяма, уже давно не видевшего столь крупных сумм, даже потемнело на мгновение, когда он судорожно начал накидывать варианты, где бы он мог в случае чего найти такую крупную сумму. И пока что, кроме как пойти к Анхелю, идей больше не приходило.