Даниэль поднял на Уилла взгляд, но он лишь махнул ему читать дальше и хмурым пустым взглядом буравил красную кирпичную стену больницы.

– «Надеюсь, приложенный к этому письму выигрыш полностью покроет ущерб, нанесённый вашему здоровью алкоголем и стрессом», – голос Даниэля стал высоким, и мужчина скорее уже передразнивал незнакомца, даже не зная ни его внешности, ни его голоса. – «При желании можете пересчитать полученные деньги, однако смею вас заверить, что там вся выигранная вами сумма до последнего цента. В заключение мне бы хотелось сообщить, что я буду ждать вас в воскресенье в кафе, адрес которого вы сможете найти на обороте данного письма вместо привычного для всех «Уильяму Беллу». Проявляющиеся при нагревании чернила были бы слишком банальными, поэтому я решил использовать эффект неожиданности – никто не станет искать адрес на самом видном месте. Буду с нетерпением ждать нашей встречи. Всего наилучшего. А.М.»

Слова повисли в воздухе, тяжёлым молотком забивая в гроб Уилла последние ржавые гвозди. Даниэль пялился на строчки бессмысленным взглядом, а Уилл продолжал мусолить сигарету, превратив ее кончик в тонкую полосочку, сквозь которую уже с трудом проникал сизый дым. Уильям знал каждое слово в этом письме, запомнил каждую запятую, перечитав его десять раз, сидя на своей скрипящей кровати. Он несколько раз пристально всматривался в слова: они казались ему чужими, – и даже зачитывал письмо вслух, пытаясь уловить в нем знакомые выражения или фразы. Все тщетно. Отправитель так и оставался для него загадкой, а инициалы горели ярким пламенем, отпечатываясь на кончиках пальцев Уилла.

Тяжёлый вздох разбил повисшую тишину.

– Ну, дружище, – смешок Даниэля был нервным и надрывным, а истерические нотки в нем можно было услышать с другого конца города, – судя по всему, ему действительно жаль. Я бы не стал писать письма незнакомым людям, если бы не чувствовал себя виноватым. Или если бы задолжал им денег. Или переспал с их жёнами. В этом случае я предпочёл бы переписываться с прелестницами.

– Психиатр из тебя так себе, – лаконично с плохо скрываемым сарказмом подвёл итог многолетней практике друга Уилл и с пустым каменным выражением лица прикурил третью по счету сигарету.

Обиженному выражению, проступившему на лице Даниэля, мог позавидовать любой популярный актёр. Он схватился за грудь, смял пальцами ткань халата и поднял глаза к небу. Колени немного подкосились, а серьёзность ситуации отрицали истерические конвульсии, сдерживаемые Даниэлем.

– Ты ранил меня до глубины души, дружище. Я думал, ты меня любишь… – Его взгляд снова не обратился к жёлтому листку и выведенным на нем инициалам незнакомца. – «А.М.»… – Даниэль почесал подбородок и недовольно цокнул языком. – И что это еще за «А.М.»?

– Если бы я знал, не говорил бы с тобой об этом.

Две ажурно выведенные буквы пробуждали в Уильяме желание узнать больше о таинственном отправителе письма и пугали возможными открытиями.

Порыв ветра качнул прогнившие прутья лестницы, и пальцы мужчин тут же вцепились в перила. Уилл с Даниэлем синхронно обернулись и посмотрели вниз, а затем как-то многозначительно и понимающе кивнули друг к другу. Сигарета в руках Уилла сгорала медленным серым дымом, а письмо шелестело смятыми краями.

– Деньги приложены к письму, – рассеянно пробормотал Даниэль. – И где деньги?

– Дома. Не потащу же я их сюда. Там действительно все до последнего цента! И это меня пугает.

Пальцы Даниэля свернули письмо. Мужчина еще немного покрутил его в руках, изучая, как самого интересного в его жизни пациента, а затем протянул Уиллу – тот тут же спрятал листок во внутреннем кармане пиджака.

– Предложение выглядит достаточно заманчиво, – Даниэль задумчиво царапнул ногтем кончик острого носа, – но… Премия сама себя не получит, Уилл.

– Еще одна шутка про мою смерть, и ты полетишь вниз с этой лестницы.

Уильям приветливо и добродушно улыбнулся, намекая, что для беспокойства нет ни малейшей причины. Уильям чувствовал, как мышцы его лица сводит от тупой ноющей боли, пульсирующей через каждую клеточку мозга, и напряжения, с которым он пытался улыбаться и разговаривать. Уильям чувствовал, как его губы изгибаются в кривой сломленной ухмылке, словно кто-то тянет за невидимые ниточки, заставляя тело повиноваться. Уильям чувствовал, как его пальцы медленно подносят ко рту сигарету и губы тут же обхватывают спрессованный кончик.

Уильям чувствовал каждое своё действие так, словно он был молчаливым наблюдателем в зале театра.

– Уилл, malparido…

– И да, – взгляд Уилла опасно сверкнул в сторону товарища, а голос понизился до угрожающего шёпота, – еще раз назовёшь меня ублюдком – я всем расскажу о твоём маленьком секретике с дочерью сенатора.

– Хорошо, дружище, – Даниэль тут же вскинул руки в примирительном жесте и обворожительно – по меркам всех женщин, с которыми он был знаком, и в первую очередь мамы – улыбнулся. – Все понял.

Уильям медленно повёл головой, отгоняя липкий тягучий туман, и опасно покачнулся, наконец обретя полный контроль над своим телом и вслепую хватаясь за холодный ржавый поручень. Каждое движение давалось ему с большим трудом, каждый вздох пронзал грудь маленькими иголочками, вгонявшимися под ребра, а тело хрустело и трещало после онемения так, что Уиллу стало боязно, как бы случайно не сломать себе что-нибудь в глупых попытках скинуть с себя тяжёлое бремя похмелья.

Забивавший лёгкие густой горький дым отрезвлял, медленно пробирался по жилам. Все вокруг казалось ненастоящим, потянувшимся мутной плёнкой серости: машины шумели будто издалека, солнечные лучи тонули в тяжёлых свинцовых тучах, а все цвета потемнели. Хотелось протянуть руку и мазнуть кончиками пальцев по поверхности реальности, чтобы снять с неё липкий слой пыли. Хотелось закричать, чтобы разбить невидимый купол на мелкие осколки, как если бы он был реальным, как если бы Уильям мог из него вырваться…

Но это было безумием.

Уилл замотал головой. Все резко стало вновь громким и ярким, сирена оглушила своим криком, красная кирпичная стена больно ударила по раскрасневшимся глазам Уилла, а солнечные лучи вновь начали слепить его. Уильям поморщился, прикрыв глаза до маленьких щёлочек, и опустил голову, позволяя пляшущим перед взором цветным кругам умолкнуть.

Глубокий вдох, и он поднял на Даниэля взгляд темных синих глаз.

– Ты завтра занят, Дэн?

– А что?

– Нам надо наведаться в парочку баров.

Уильям в последний раз затянулся, выпустил серый дым вверх и бросил сигарету за спину, туда же, куда до этого отправилась ее сестра. Ловкие пальцы скользнули по расстёгнутому халату, продевая пуговицы в прорезанные для них отверстия, а затем зачесали тёмные волосы назад, возвращая растрёпанной ветром причёске добропорядочный вид ответственного врача, чья голова все еще раскалывалась на мелкие кусочки от похмелья.

Уильям снисходительно улыбнулся другу и в последний раз подставил зажмуренное лицо под тёплые лучи солнца.

– Хочу убедиться в том, что я не сошёл с ума.

Ослабленный галстук косо свисал с шеи, а запылившиеся ботинки, привлекали к себе внимание парой густых чернильных пятен на коричневой коже. Уильям не был похож на того, кому делают заманчивые предложения сильные мира сего или же просто этого города.

Тем не менее кто-то решил пригласить Уилла на личную встречу.

И отказа этот человек явно не принимал.

– Такси!

Отливающая солнечным глянцем жёлтая машина плавно остановилась перед Уильямом, и он поспешил забраться внутрь, придерживая шляпу и тяжело дыша. Пробежка от работы до ближайшей широкой улицы никогда не шла Уиллу на пользу, а отработанные полностью два дня тяжёлым свинцом разливались по его ногам. Солнце уже почти опустилось за горизонт, и надежда поймать такси рассеивалась вместе с последними розовато-персиковыми лучами, отражавшимися в окнах небоскрёбов.