— Ну-у это же нормально, что тебя все узнают, — почесал Эдди светлую голову. — Ты пропал почти год назад, мы думали, что ты умер или сбежал, куда подальше. Хотя, это не удивительно, — беззаботно пожал он плечами. — Многие отсюда сбежали, делать тут совершенно нечего.
— Зеркало! — воскликнул Хёнвон и сорвался с места по направлению в комнату.
Все обернулись на его голос и слегка вздрогнули. Скрипнула дверь комнаты, из нее вышел Кихён, сонно потирая глаза, схватил братишку за талию и развернул к себе.
— Где-то горит? — усмехнулся он.
— Зеркало! — так же отчаянно громко повторил Хёнвон и указал на дверь комнаты. — Чангюн говорил мне про зеркало.
— Я сказал, что мне страшно, — поправил его Чангюн и даже поднялся, схватившись обеими руками за угол.
Хёнвон кивнул, обернулся к брату и схватил его за ворот кофты.
— Где мне можно найти зеркало? — глаза его горели азартом, буквально светились в полумраке узкого коридора, а губы расплывались в улыбке.
Кихён никак не мог понять такое странное поведение брата, но вместо того, чтобы расспрашивать, указал на ванную, после чего переложил руки на узкую талию, тонко намекая, что в таком виде не очень-то прилично разгуливать перед детьми. У правого плеча показался Хосок с уже приготовленной футболкой и какими-то спортивными штанами.
— Спасибо, — кивнул Хёнвон и скрылся в ванной, не прекращая оттуда разговаривать. — Я сначала тоже подумал, что это бред, но мальчик, — он ненадолго замолчал, пока натягивал футболку на голову и вспоминал имя. — Эдди сказал, что он его тоже знает, а еще не узнал на фотографии.
— Это я виноват, что ли? — пожал плечами Эдди, но Ричи снова закатил глаза и ничего не ответил.
Все собрались в старой гостиной. Места там для всех не хватало, а потому диван уступили гостям. Хосок уселся в единственное кресло, которое еще могло стоять на ножках. Кихён же удобно разместился на полу, посадив Чангюна у себя между ног и обнимая того за плечи. Хосок пытался не показывать, что кривится от сигаретного дыма, который порождал в нем желание покурить. Кихён редко курил дома, практически никогда, но отчего-то именно сегодня решил сделать исключение. Вероятно, он нервничал.
— Еле оторвал, — в гостиной появился Хёнвон, держа в руках зеркало в совершенно потрепанной оправе. — Только, пожалуйста, если я окажусь неправ, то не бейте меня сильно.
— У-у, — насмешливо протянул Эдди. — Звучит жутко.
Ричи нервно поглядывал на часы, даже одними губами отсчитывал секунды и постоянно смотрел в окно. По дергающейся ноге можно было понять, что он чем-то взволнован. Хочет бежать отсюда или еще чего? Он не торопился начать разговор, не позволял этого сделать и Эдди, хотя, тот и не пытался, только озирался по сторонам, выискивая, за что бы зацепиться взглядом.
Чангюн осторожно принял тяжелое зеркало, а Кихён помог ему его поддержать. Треснутое стекло едва не порезало пальцы. Парень долго не решался открыть глаза, но его никто не торопил. Кихён смотрел в зеркало, внутренне смеясь над собой. Он видел окно позади себя, старые шторы, отошедшие от стены обои, видел своего мальчишку точно таким же, каким видел всегда, положил ему подбородок на плечо и тихонько поцеловал в ушко.
— Ничего страшного, котенок, — прошептал он. — Это же Хёнвон. Просто уважь его прихоть и все.
Вдох. Выдох. Парень прочитал что-то складное одними губами, похожее на молитву, и открыл глаза. Хосок нетерпеливо склонился, махнул рукой в сторону остолбеневшего Чангюна и почти сразу получил шлепок по руке от Хёнвона. В доме затихли даже малейшие шорохи.
— Постарайся принять и поверить в то, что сейчас видишь, — Ричи сложил руки в замок под подбородком и оперся на собственные колени. Пожалуй, он сейчас был совершенно спокоен, чего не скажешь об остальных.
Чангюн был не просто взволнован или банально удивлен. Он был ошеломлен, сбит с толку, введен в ступор, а его мозг застыл в ожидании объяснений. Наконец, он выдавил из себя:
— Что со мной?
— Тот образ, который ты видишь, — продолжал говорить Ричи, приковывая к себе взгляды. — Он тонкий и звонкий, не настоящий. Очень хорошо, что вы догадались сами, и мне не пришлось нести этот бред. Честно сказать, не знаю, как бы я это до вас донес.
— Наверное, я просто ударился головой и у меня такие глюки, — мотал Чангюн головой, а отражение за ним повторяло. — Может, я все еще сплю?
Чангюн схватился за голову и в ужасе одернул руки. Голова была чужой и непривычной. По позвоночнику сбежала скользкая змейка.
— Ты не спишь, — утверждающе кивнул Ричи. — Я бы мог тебя предупредить, что будет именно так, но не был уверен. Спасибо Эдди, он хоть и не самый умный, но все равно помог, чем смог.
Эдди даже возгордился собой и улыбнулся с привычным ему прищуром.
В зеркале отражался карикатурный мальчик с острыми чертами лица. Его Чангюн уже видел на фотографии, когда они с Хёнвоном разбирали старые альбомы в книжном шкафу. Выглядел он не так, как на экране телевизора, а вполне себе живым, настоящим отражением. Чангюн поднял руку и молча показал на мальчика в зеркале, собираясь задать очередной вопрос. Карикатура сделала то же самое, а сидящий напротив Ричи кивнул и снова взглянул на часы. Чангюн шумно выдохнул и, скрепя сердце, начал изучать свой облик. Уровень его сопротивления бреду уже давно зашкалил от нереальности происходящего и теперь перешел на новую стадию: он постепенно стал смиряться с ощущениями, появилось даже некое любопытство.
Кихён поднялся с пола, чтобы дать возможность Чангюну взглянуть на себя со стороны, так сказать, рассмотреть в полный рост. Перед парнишкой в зеркале стоял худой, высокий юноша с бледным лицом, его отросшая волнистая челка спадала на один бок. На открытой половине лица сиял страданием и болью темный глаз, густо подведенный чем-то черным. Губы цвета запекшейся крови, немного треснутые, а нос такой острый, как у покойника. Чангюн еще раз поднял руку и осмотрел свои пальцы в зеркале и наяву. Совершенно точно, что они были разными. Его обычные мальчишеские руки отличались от тех тонких музыкальных пальцев в зеркале. Парень потянулся этими самыми пальцами, чтобы убрать челку, которой у него не было, и замер. Это было его худшее решение — под волосами пряталась часть лица с пустой глазницей и сочащейся из нее кровью. Сердце заныло. Чангюн в ужасе положил ладонь на грудь и ощутил неприятную пустоту. Собрав всю волю в кулак, он поднял потрепанный свитер и увидел в зеркале светящиеся зеленым светом кости, будто флуоресцентные.
— Что я такое? — ахнул он и покачнулся, когда прикрыл глаза.
Ответом ему послужил вороний крик, больше похожий на предсмертный рев, закладывающий уши. Раздалось мягкое хлопанье больших крыльев, после чего огромная ворона уселась Чангюну на плечо и сильно впилась когтями в кожу.
— Не «что», а кто, — прозвучал низкий, чуть изломанный голос.
Все, кроме Ричи, посмотрели в дверной проем. Мальчишка же сложил ладошки к губам в молитвенном жесте и прикрыл глаза, шепотом благодаря кого-то.
— Он — это я, или я — это он? — спросил у незваного гостя Чангюн и отвернулся от зеркала, не желая больше смотреть на несчастного.
Билли покачал головой и подошел ближе, держась все еще на безопасном расстоянии.
— Не то и ни другое, — спокойно ответил он. — Он — это он, а ты — это ты. Поверь, он не хотел причинять тебе боль, просто так вышло.
— Твоя птица? — окликнул его Хёнвон.
Но парень вновь все отрицал и осмелился подойти еще на шаг.
— Нет, не моя, — странным жестом он позвал к себе ворону, и та послушно села ему на согнутую руку. — Она сообщила ужасные новости, а затем осталась со мной…
— Начинаю догадываться, какие, — пробурчал Кихён и неловко прокашлялся, когда все посмотрели на него. — Этот мальчик присылал нам послание…
— И в нем говорилось, что мои глаза принадлежат ему… — закончил за него Чангюн. — Ты знаешь, что это значит?
Билли прошел в комнату и крайне осторожно встал рядом с братом, стараясь даже не дотрагиваться до него. Птица у него на руке хохлилась, потиралась клювом о щеку и иногда поджимала мощные лапы.
