— Он сам сказал, что нам нужен не он, — отозвался Чангюн подхриповатым голосом, когда наконец смог оторваться от плеча и вытер рукавом глаза.

— Хорошо, допустим, — спокойно парировал Хосок. — Вот представьте, увидим мы эту птицу. И что? Говорить с ней будем? Как вообще можно найти птицу? Как мы поймем, что это именно она? Тут куча разной живности летает.

Чангюн согласно кивнул.

— Тоже верно.

— Еще умные мысли будут? — Хёнвон даже не успел закончить мысль, как сам пошатнулся и сгреб друга в охапку, когда увидел, насколько стремительно брат подорвался с места.

Кихён будто внезапно впал в ярость и огляделся в поисках чего-то тяжелого, чем можно было ударить. Никто не понимал, что он действительно хочет сделать. Мужчина вышел с освещенной кухни в темноту коридора с небольшим молотком в руках, которым недавно Хосок прибивал лист фанеры. Хёнвон схватил Чангюна за руку, и они выбежали следом. Кихён еще какое-то время стоял посреди коридора и тяжело дышал.

— Мне кажется, я начинаю догадываться, кого мы ищем, но пока не понимаю, зачем, — произнес он настолько зловеще, что даже у стоящего позади Хосока по спине побежали мурашки. Кихён даже не повернулся к ним лицом, а только вглядывался в полумрак.

— Искренне надеюсь, что мы ищем живого, — совсем тихо прошептал Чангюн, но Кихён все равно его услышал и отрицательно покачал головой.

— Не уверен.

Хёнвон дернулся вперед, но Чангюн сильно схватил его за руку, вынуждая остаться на месте. Дальше он идти не хотел и другу не мог позволить. Он уже подозревал, что сейчас произойдет.

— Только не говори, что ты сейчас имеешь ввиду того мальчишку?

Хёнвон закусил губу, когда увидел, что Кихён кивнул, а Хосок и Чангюн заинтересованно смотрят на него, почти презрительно, будто он вмиг оказался предателем. Парень не мог объяснить, что сейчас чувствует: страх или интерес, а, может, даже стыд за то, что не может вспомнить своего детства. Он не мог назвать имени, он его не помнил, но точно знал, что Кихён понял все, раз уж так решительно стал подниматься по лестнице на второй этаж.

— Вы что-то знаете и молчите? — пихнул его Хосок в плечо, но Хёнвон только округлил глаза, вырвал руку и побежал следом за братом.

— Ки, расскажи мне! — кричал Чангюн, но не смел двинуться с места. — Он ведь за мной охотится! Неужели ты этого еще не понял?!

Кихён его почти не слышал, он уже поднимался по узким ступенькам и видел, как блеклый свет уходящего дня пробивается сквозь покрытую паутиной фанеру. Мужчина даже не думал, со всего размаху ударил по фанере молотком, затем еще раз, пока не образовалась дыра. Щепа разлеталась от тяжелых ударов. Чангюн внизу прикрыл уши и яростно мотал головой, не желая верить в происходящее. Конечно, он не верил, что там наверху может кто-то жить, тем более призрак, но страх жесткими щупальцами парализовал все тело.

Оторвав голыми руками остатки фанеры, а те, что не выбились, выломав ногой, Кихён пошатнулся от ударившего в нос спертого воздуха. Ветер, вырвавшийся из коридора второго этажа, нес с собой запах гниения.

— Что ты творишь? — крикнул ему подбежавший Хосок и тоже качнулся, зажав рукавом нос. — Псих! Ты еще дом подожги!

Кихён кивнул, взглянул на свои носки, покрытые пылью, и сделал всего один шаг вперед, на старый синтетический ковер, ощущая, как края фанеры цепляются за одежду, словно пытаются удержать его.

— Надо будет — подожгу, — сдержанно ответил он, обернувшись на Хёнвона, который стоял прямо за спиной. — Если кто-то хочет свести меня с ума, то я ему помогу.

Чангюн видел нерешительность своего мужчины, таким он видел его впервые — испуганным, стоящим за порогом, словно космонавт перед открытым космосом.

— Что ты хочешь сделать? — пискнул он сорвавшимся голосом и все же решил подняться за остальными.

Кихён не отвечал, он вообще какое-то время не двигался, держа молоток наготове, желая ударить нечто несуществующее.

— Столько тайн, столько загадок, — с грустью произнес он, делая еще один шаг. — И никаких ответов. Страдают все, кроме меня, и я хочу выяснить, почему.

Справа от себя Кихён заметил дверь, раскачивающуюся на петлях. Не самый приятный звук гуляющего ветра шел из глубины второго этажа. Оказывается, фанера отлично держала не только ветер, но еще и запах, который стал почти осязаем. Из окна в конце коридора пробивался совсем слабый свет. Жуткие потеки грязи на стекле создавали подобие плотной шторы. По-прежнему сжимая в руке небольшой молоток, Кихён двигался по коридору со странной осторожностью. Хёнвон пристально смотрел брату вслед и видел, как дрожали его ноги.

Кихён заглянул в первую комнату, которая раньше была его, но не увидел в ней даже мебели. Похоже, что отец все выкинул, только вот непонятно, зачем. Мужчина осторожно прикрыл дверь и защелкнул замочек, чтобы она больше не раскачивалась.

Солнце все быстрее скатывалось за горизонт, освещая узкий коридор оранжевым светом. Кихён пожалел, что не захватил телефон, ведь сейчас совсем стемнеет, и неизвестно, если он покинет этот коридор, сможет ли еще раз в него войти.

— Подожди меня, — шепнул ему Хёнвон, кое-как протискиваясь через обломки фанеры, царапнувшие по руке.

— А я? — раздалось откуда-то снизу. Испуганный голосок принадлежал Чангюну.

— Оставьте нас, — бросил мальчишка из коридора, и голос донесся с тихим эхом.

Хёнвон еще раз обернулся назад, хотел убедиться, что они с братом остались наедине. Мальчишка видел, как задрожала рука Кихёна, схватившаяся за ручку двери. В неприкрытой комнате брезжил слабый свет, похожий на мерцание свечи. Стоило старшему слегка приоткрыть дверь — как кроха света исчезла. Хёнвон готов был кинуться прочь, но ноги словно приросли к полу, горло сдавило холодной рукой страха, а потому получилось только беззвучно приоткрыть рот.

Кихён хлопнул дверью, не решившись зайти внутрь, уперся в нее лбом и отдышался. Вероятно, он пытался убедить себя, что ему показалось, но, прикрывший ладонями рот Хёнвон, судя по выражению лица, тоже это видел.

— Все нормально? — поинтересовался Кихён совсем слабым шепотом.

Хёнвон кивнул и плотнее прижал ладони ко рту. Он сделал всего шаг, чтобы его не видно было в дыру, и прислонился к стене спиной. Колени стали ватными, слегка подогнулись, но мальчишка устоял.

— Осталась только твоя комната, — повторил старший так же тихо.

Глаза разглядели в темноте фотографию в рамке, висящую между первой и второй комнатой. Кихён уже и забыл, что она когда-то была тут, однако узнал без труда. Даже сейчас, спустя столько лет, он безошибочно мог назвать модель игрушечного паровозика, который тогда держал в руках, сказать с какой стороны стоит мама, а с какой — отец. Дом за их спинами выглядел совсем молодым. В тот день светило солнце, отражающееся в начищенных до блеска окнах. Счастливые лица улыбались со старой фотокарточки, покрытой толстым слоем пыли.

Кихён попытался смахнуть рукой грязь, но она уже стала похожа на жвачку. Он повернул рамку к себе задом и, разогнув пальцами скобы, выдернул фотографию, хотел убедиться, что это именно она — та самая. Он даже подумал, а не поискать ли ему на этой фотографии того мальчишку, но потом сам себе улыбнулся, точнее, своей глупости. Представил, как сейчас увидит эти невидящие глаза, устремленные в никуда.

Он попытался мысленно собраться, но все его внимание украл старый снимок, еще различимый в меркнувшем свете. Кихён смотрел на него и никак не мог оторваться, слабо ощущая, как по щекам текут горячие слезы. Он не прекращал думать о том, зачем вообще поднялся сюда, заставил себя закрыть глаза, глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Противный запах осел на языке, заныло в висках, а где-то в недрах сознания пронесся голос матери, озвучивающий написанное на снимке:

«Здесь мы будем счастливы»

Кихён упорно делал вид, что все в порядке, старался не поворачиваться к брату, чтобы тот не видел его позорных слез, даже сделал несколько круговых движений плечами и размял шею. Напрасно. Этот его жест Хёнвон знал, как никто другой, а потому подошел ближе еще на пару шагов. Старший моментально отвернулся и зашагал к окну в конец коридора. Интуиция подсказывала, что все лежит под носом, что все слишком просто, но он не видит ответа. В голове метались только бессвязные мысли.