Чангюн тут же пожалел о сказанном. Он думал об этом, но никак не надеялся озвучить, ведь Хёнвон быстро подхватит его идею, а дальше все будет только хуже. Но Хёнвон только с любопытством осмотрел его озабоченное лицо.
— Я думал об этом, — ответил он довольно серьезно и как будто повзрослел. — Но если мы это сделаем сейчас, то точно не успеем вернуть старую фанеру на место. Нужно все продумать как следует, а уж потом выламывать старые доски. А ты, — играючи ткнул он в грудь и повалил на лопатки. — Ты обещал мне помочь, если я не буду болтать старшим о нашем маленьком происшествии.
В очередной раз растаяв от сладкого поцелуя и ощущений тонких пальчиков под кофтой, Чангюн сам вцепился ногами в Хёнвона и вдавил его в себя. Хотелось хоть на минуту забыться под теплыми ласками. Он целовал неспешно, глубоко и нежно, тихо постанывая в рот, пока в голове снова не опустился стоп-кран. Штаны оказались спущены на половину, кофта задрана до самых ключиц. Парень всегда быстро отключал голову, переставая замечать что-либо вокруг.
— Подожди, — выставил он ладони, толкая от себя приятеля. — Ты же помнишь, что мы договаривались быть честными?
Хёнвон повел плечом, одернул на Чангюне кофту и снова положил альбомы на колени. Конечно, он помнил, но сам для себя решил, что это все ерунда. Кихён слишком любит Чангюна, чтобы разорвать с ним отношения.
— Бери себе другой, — кивнул он в сторону шкафа. — Вдвоем получится быстрее.
Чангюн недовольно закатил глаза и окинул взглядом горы порванных фотографий, старых купюр, разной мелочи, валяющиеся на полу. Потом посмотрел на увлеченного Хёнвона и тяжело вздохнул. Делать нечего, придется помогать.
— Во-первых, я никому ничего не обещал, — робко начал он, усаживаясь на полу. — Мне с самого начала не нравилась эта идея с поисками чего-то непонятного в старом доме, где пешком разгуливают жуткие вороны…
— Э, нет, — перебил его Хёнвон, пнув ногой. — Про ворон ты не знал, когда соглашался.
— Я решил тебе помочь только для того, чтобы быстрее узнать правду и свалить отсюда. Я хочу домой, Вон-а, мне тут не нравится. И если уж я пошел вчера у тебя на поводу, то это не значит, что я буду делать это постоянно. Ты можешь представить на секунду, что правда — это наш смертный приговор. Зачем мы ее ищем? Удовлетворить свое любопытство? Даже если твой отец что-то скрывал, то это не значит, что он хранил это под подушкой. Он вас любил, но не пытался найти и вернуть. Это что-то да значит.
— Все понятно, — спокойно ответил ему Хёнвон и встал, чтобы взять новый альбом. — Ты испугался, это естественно. Мог бы просто сказать, что ты против меня. Можешь идти и найти своего папочку, чтобы спрятать нос у него между ног, а я продолжу сам.
Хёнвон наклонился, и Чангюн моментально перехватил его тонкую руку, толчком швырнув обратно на кровать.
— Знаешь, что! — зашипел он, нервно стискивая зубы. — Пошел бы ты в задницу с такими заявлениями! Хватит с меня! Думаешь, что ты весь из себя такой красавчик, а потому тебе все можно?! Я сам решу, что мне делать и не позволю никого обзывать! Ясно тебе?
Хёнвон побледнел и натужно сглотнул, пытаясь запомнить эту эмоцию на лице любимого друга, а также надеясь, больше никогда ее не увидеть. Глаза Чангюна наливались чем-то красным, но быстро растворяющимся в привычном темном цвете. Хёнвон боязно поднялся с кровати, протянул руки и, пожалуй, слишком резко сгреб друга в объятия, пока тот не опомнился. Чангюн и не думал сопротивляться. Он еще несколько раз тяжело вздохнул, но потом обессиленно уронил голову на плечо и почти неслышно всхлипнул, когда почувствовал пальцы, вплетающиеся в волосы.
— Я дурак, прости, — шептал Хёнвон на ухо и поглаживал второй рукой по спине. — Я не хотел сказать ничего плохого. Я просто так пошутил, но кто же знал, что шутки не выйдет.
Чангюн в очередной раз втянул потекший нос и утер его рукавом.
— Ты всегда знаешь, как больнее ударить, — пробубнил он обиженно, но руки сами потянулись, чтобы обхватить пояс. Чангюн через плечо заметил совсем свежее фото мальчишки, лежащее на кровати. Он осторожно отстранился и прихватил пальцами карточку. — Говоришь, у вашего отца не могло быть других детей? Он похож на вас…
— Нет, — поднял Хёнвон напуганный взгляд. — Не на нас… Подождешь здесь, пока я сбегаю на задний двор?
— А что там?
— Я посмотрю, нет ли там брата и Хо, — крикнул он уже на бегу. — Нужно спросить Кихёна, не знает ли он его.
— Только ничего не рассказывай!
Чангюн увидел кивок, но Хёнвон уже умчался, прихватив с собой фото. Оставалось надеяться, что хотя бы тут он не сваляет дурака.
Хёнвон вылетел в коридор и проскользил на полу, хватаясь за стены. Навстречу ему шел Хосок. Тот был немного напуганным чем-то, поправлял и без того причесанные волосы, постоянно одергивал светлые брюки и прошел мимо, даже не приобняв, как делал всегда. Хёнвон нахмурился, но подумал, что поговорит потом, ведь Хосок часто себе на уме.
Чангюн посматривал на наручные часы, следил за стрелкой, отсчитывающей уже седьмую минуту, но Хёнвон так и не появился. В доме вообще было довольно тихо. До странного тихо. Парень встрепенулся от некого всепоглощающего, пробирающего с головы до пят звука, доносившегося с коридора. Или с кухни. Будто загробный вой. Он не мог отличить. Послышался звон, и парнишка сел на кровать, поджав под себя ноги. Он провел ладонями по лицу. Руки тряслись. Это была твердая уверенность, что, если конец света существует, то он наступил. Он один в пустом старом доме, и некого позвать на помощь.
Дверь медленно открылась, а в проходе появился Хосок, который так же медленно ее и закрыл.
— Ты чего тут один делаешь? — нахмурился мужчина, подходя ближе.
Чангюн отодвинулся на край, чтобы освободить побольше места, но Хосок не спешил сесть, только стоял и гадко ухмылялся, поглядывая в область все еще расстегнутой ширинки.
— Вона жду, — ответил он, отодвигаясь дальше.
Хосок осмотрел разбросанный хлам и толкнул его ногой. Он стоял совсем близко и ничего не говорил, не отвечал, даже не шевелился. Чангюн нервно натягивал рукава кофты, чувствуя, как немеют и мерзнут пальцы от пронзительного взгляда.
— Серьезно? — ответил мужчина грубо. — Я видел, что он вышел во двор, а потому хочу попросить тебя об одном одолжении, пока его нет.
— Каком еще одолжении? — с нотками надвигающейся истерики спросил он, смотря прямо в туманные глаза.
— Давай ты не будешь строить из себя невинную овцу, — ухмыльнулся Хосок и резким рывком дернул голову мальчишки за волосы. — Я знаю, что ты любишь делать.
Чангюн с ужасом смотрел на бледные пальцы, расстегивающие ширинку, видел, как отглаженные брюки слетели до колен, но отказывался принимать происходящее. Сталь в голосе Хосока пугала, но мальчишка надеялся, что это шутка.
Хосок не возбужден, а потому совершенно непонятно, что он в данный момент хочет. Если бы хотел секса, то вполне мог бы остановить Хёнвона, когда тот выбегал, и затащить его в постель.
Пряди на затылке больно натянулись, и Чангюн был вынужден податься вперед, прижаться щекой к паху. Они раньше никогда не были близки — всего лишь друзья, которые могли позволить себе поцеловаться в щеку или обменяться дружескими ласками, никогда не переходя черту. Хосок — не Хёнвон, а потому Кихён ревностно относился к такому поведению. Волосы затрещали, а щека сильнее упиралась в мягкое достоинство. Чангюн понял, что это неизбежно, а потому его дрожащая рука потянулась, чтобы сжать чужой член у самого основания. Сделалось гадко.
После очередного рывка мальчишка вскрикнул от боли и приоткрыл рот, провел языком по сморщенной коже и чуть прихватил губами головку. Этот вид вызвал у мужчины ухмылку, а щенячьи глаза, смотрящие снизу вверх, и вовсе заставили громко рассмеяться. Казалось, Хосок не боится быть услышанным.
Член во рту парня постепенно твердел. Чангюн прекрасно понимал, что не может взять его в рот полностью, потому как уже боролся с рвотными позывами. Мужчина снова натянул волосы мальчишки, что они потрескались на пальцах, оттянул голову назад и толкнулся внутрь, до самого горла, вызвав хрип протеста.
