— Ладно, — прервал его Хёнвон, видя, что слова даются с большим трудом. — Я тебя понял. Обещаю, что отныне и всегда будем только честно предаваться нашим скромным играм.

И они снова тихо рассмеялись, с головой скрывшись под одеялом. Проснулись ребята только посреди ночи, когда вой ветра и шум дождя прекратились. В уши врезался треск включившегося приемника, который очень некстати нашел волну и тут же ее потерял, превратив в визг. Чангюн подорвался первым и, чтобы шум не разбудил старших, быстро выдернул вилку из сети. Хёнвон толком не проснулся, только поморщился. И когда колотящееся сердце успокоилось, Чангюн ткнулся к нему поближе, чтобы продолжить смотреть сон. С ним было не так спокойно, как с Кихёном, но лучше, чем одному.

Чангюн очень плохо спал весь остаток ночи и, когда в половине десятого утра прозвенел импровизированный будильник в виде свистящего чайника с кухни, поднялся, чтобы сходить в уборную. Утро. А это значит, что еще одна ночь миновала. Пока парнишка умывался, в коридоре послышались голоса Хёнвона и Кихёна. Он выключил воду, подкрался к двери, чтобы слышать отчетливее. Они что-то говорили про собаку, но Чангюн сам себе только пожал плечами и продолжил умываться. Еще, к своему сожалению, он услышал, что Хёнвон снова собирается в город. Парень глянул в зеркало и моментально отпрянул, почувствовав сзади движения. Оглянулся через плечо и откинул мокрую челку со лба. Никого. Сердцу в груди стало тесно, и оно активно стучало в голове. Картинка в глазах неприятно пульсировала, начиналось странное жжение, будто под веками все забито песком.

— Ты тут надолго? — голос Кихёна прозвучал, как облегчение. Мальчишка бросился в привычные объятия и решил, что больше ни за что не закроет дверь, когда пойдет умываться.

После завтрака Хёнвон даже опомниться не дал, отрыл на дне чемодана самые отвратительные вещи, какими их считал только он, и потащил на улицу, снова через зловещие ряды кукурузы, которые, казалось, желтели с каждым днем. Переодеться — глупая идея. Надо было смириться с тем, что они слишком выделяются на фоне этого городка. Они приезжие, а чужаков тут не жаловали. Даже, если бы они прожили здесь не два дня, а два года, то все равно не были бы похожи на остальных.

Пока Хёнвон, как и вчера, очищал машину от обвертки, Чангюн возился с радио. Он не очень-то привык находиться в тишине. Музыка очень помогла бы расслабиться. Но на волне любимой музыки, которую они слушали до этого, были сплошные помехи. Парень так и тыкал по кнопкам, даже воспользовался ручным поиском, пока безотрывно наблюдал за Хёнвоном. Лицо того было вроде бы безучастным и совершенно пустым одновременно, с напряженно поджатыми губами.

— Зачем мы опять едем в город? — спросил он, будто невзначай, не отвлекаясь от поиска волны.

Хёнвон удобно уселся и потер прохладные пальцы. Выглядел он очень решительно.

— За тем, что здесь происходит что-то странное, — без тени улыбки ответил он. — Ты слышал что-нибудь этой ночью?

Чангюн отрицательно помотал головой.

— Нет, ничего.

— А братик и Хосок слышали собаку, которую я слышал прошлой ночью. Почему мы с тобой ее не слышали?

Казалось, что Чангюн не очень-то его и слушает, увлеченно тыкая по кнопкам и вслушиваясь в странные помехи. Там, за завесой белого шума, будто кто-то говорил. Совсем неразборчиво, шипяще. Ладонь Хёнвона махнула перед лицом, и Чангюн встрепенулся. Он даже не сразу понял, что они движутся по дороге, по которой ехали вчера.

— Крепко спали, — выдал он первое, что пришло в голову, хотя уже и забыл, о чем его спрашивали.

Но Хёнвон будто не видел его странного состояния.

— Сомневаюсь, — презрительно цокнул он языком. — Попробуем найти того парнишку, он явно что-то знает.

— Мы даже не знаем, как его зовут.

— Найдем, — снова фыркнул Хёнвон, прекрасно понимая, что друг просто боится. — Здесь полторы улицы, не заблудимся.

Чангюн наконец отстал от радио и откинулся на спинку сиденья, скрестив руки на груди. Вид насупленный, губы надуты. И почему он никогда не может сказать это чертово «нет»?

— Мне очень не нравится эта идея…

Не успел он договорить, как приемник в машине поймал что-то похожее на волну. Сельскохозяйственная программа. Вести с полей с едва различимым голосом. А затем, после еще пары десятков метров, голос прозвучал так громко и четко, словно говорящий сидел прямо на приборной панели за решеткой динамика.

— Я купил ей зеркало, понимаешь, она хочет, как эти модели, краситься в спальне, — возмущался хрипловатый мужчина. — Вместо того, чтобы починить плуг… Чертово зеркало!

Чангюн вздрогнул и вжался в дверь, а Хёнвон подавился собственной слюной. Да уж, лучше бы из динамиков так и лились шершавые помехи.

— Святый Боже! — проревел незнакомый голос. — Зеркало!

Рука Хёнвона дернулась и выключила проклятое радио совсем. Вероятно, что вышка была где-то рядом, раз голос доносился таким чистым. И о чем только люди в глубинке возмущаются? Верно. У всех разные ценности. Над морем кукурузы, неподалеку от городка действительно стояло странное сооружение, немного покосившееся. Радиомачта.

Они все так же молчали, когда проехали знак ограничения скорости. Затем еще один знак, весь в струпьях ржавчины, гласящий о том, сколько человек живет в городе. Миновав два перекрестка грунтовой дороги, но так и не увидев хоть одного жителя, Хёнвон даже расстроился, окликнул друга, но тот не отозвался, а все так же сидел с побелевшим лицом.

Дома в городке были деревянными, лишенными излишеств. Строгие постройки, потемневшие от времени. Заброшенные лужайки с жухлой, пожелтевшей травой. Пришлось приостановиться, когда на дорогу вдруг вышла дворняга, а затем медленно растянулась прямо посередине, положив черно-белую мордочку на лапы.

— Остановись! — выкрикнул Чангюн, и Хёнвон вздрогнул, силой нажав на педаль тормоза. — Остановись и разворачивайся! Поехали назад!

Парень послушно съехал на обочину и заглушил двигатель.

— Что случилось?

— Что случилось?! — в голосе прозвучали визгливые нотки, а колени парнишки подогнулись, чтобы прижаться к груди. — Ты действительно не понимаешь? Тут же ни одной живой души, кроме нас! А еще…

— Что еще? — Хёнвон попробовал тронуть приятеля за колено, но тот резко откинул руку.

— Этот кто-то по радио сказал что-то про зеркало.

— Ну и что?

— Это… — Чангюн не решался озвучить то, что крутилось на языке, боялся показаться слишком уж дерганым. Он посмотрел в добрые глаза собаки, лежащей на дороге, будто не пускающей ехать дальше, а затем увидел старика, медленно идущего в сторону их машины, и вцепился в руку Хёнвона. — Вон-а, мне страшно…

Хёнвон не рискнул сказать, что он сам похолодел, начиная от кончиков пальцев. Вопреки всему, он выдернул ключ из замка зажигания и рванул к единственной живой душе, которую только смог увидеть в этом городишке. Чангюн вылетел из машины следом, вцепился в кофту Хёнвона со спины, и они вместе дождались, пока собака побежит за хозяином, вновь идущему к своему дому.

— Простите, сэр, а вы всех в своем городе знаете? — крикнул Хёнвон, побежав за стариком по тропинке.

Внутренности Чангюна поменялись местами. Похоже, что разговора избежать не удастся, и он лениво поплелся следом. Собака пробежала мимо еще раз, потеревшись о ноги хвостом, закрученным в баранку, весело тявкнула и посеменила к дому еще быстрее, чем старик.

— Это намек на мой возраст, молодой человек? — насмешливо проскрипел незнакомец, так и не повернувшись.

— Нет, что вы, — поспешил заверить его Хёнвон и обернулся, нервно поманив приятеля за собой. — Мы просто ищем одного мальчика. Надеялись, что нам кто-нибудь сможет помочь. Вы первый, кого мы встретили здесь. И то, только благодаря вашей собаке.

Старик покосился на псину и потрепал ее между ушей. Казалось, что он пытается игнорировать подростков, нарочно не поворачиваясь к ним лицом. Но он хотя бы не выглядел враждебно.

— Да, это сонный городишко, — сухо согласился он. — Все сейчас работают в поле, так что дома никого не сыскать. Так что вы там говорите? Что тем, кто вам поможет, буду я? Что вообще вас к нам привело?