Изуна посмотрел на него с удивлением, даже с презрением; он явно не понимал, почему приятелю понадобились поношенные тряпки, которые, к тому же, ему будут велики.
— Зачем тебе этот мусор? — прищурился он, но продолжал пристально смотреть то на лицо, то на дорогую одежду. — Твой супруг не жалеет на тебя денег, а ты все равно приходишь ко мне за одеждой. Что-то не так?
— Ты ведь понимаешь, что я хочу тебе сказать…
Кагами так и не смог договорить, он смотрел в непонимающее выражение лица, глазеющее на него столь пристально, и вдруг у него в ушах раздалось странное гудение — как будто внутри его головы медленно натягивалась металлическая струна. В черепе взорвалась ослепительная боль. Лицо напротив стало расплываться. Опять все с начала. Кагами охнул и согнулся пополам, плотно зажмурив глаза и сдавив ладонями виски. В поглотившей тьме снова вспышками слышался голосок Изуны.
— Прости, — бормотал он почти неразборчиво. — Это из-за меня тебе так плохо? Я глупый дурачок, что сказал тебе о боли. Прости, зайка, но это и правда больно. Зачем мне тебе врать? Однако я жив, все терпимо.
Он вправду все понял? Веки Кагами мигом разомкнулись, и он испуганно перевел дух. Он все еще сидит на летней веранде в плетеном кресле, слушает шум летнего ветерка, проносящегося мимо ушей, руки сжимают голову, а сердце несется вскачь. Подросток никак не мог собраться с мыслями.
— Нет, правда, это просто запах, я совсем не испугался, — зачем-то оправдался он и сцепил пальцы в замок на коленях.
— Ты как будто не рад, — нахмурился Изуна; его узкие брови сползли к переносице, а вспотевшие ладони накрыли чужие кисти. У парнишки явно затекли ноги в таком неудобном положении, но он все еще не решался встать и отойти от болезненного вида товарища. — Вы тоже не планировали?
Кагами никак не мог собраться с мыслями, а потому лишь отрицательно покачал головой.
— Нет, — больше похожее на выдох.
Где-то в доме зазвонил телефон. Звонок был старомодный, заливистый и доносился с кухни.
— Тора! — крикнул Изуна, поднимаясь с места, но тут же остановился, когда услышал торопливые шаги, сбегающие с лестницы. Он уцепился пальцами за стул, стоящий поодаль, и наконец присел, хрустнув затекшими коленями. — Знаешь, я кое-что понял за это время, — обратился он к сидящему напротив Кагами, а тот поднял на него затуманенный взгляд. — Многие говорят, что заведут ребенка, когда встанут на ноги, увидят мир, поживут для себя. Вот детям плевать на наши планы, они сами выбирают момент, когда появиться. Видимо, они нужны здесь именно в этот момент, ни раньше, ни позже.
— Нет, я очень хочу, правда, — поправил его Кагами. — Мы просто не планировали.
— Он не хочет? — почти требовательно.
— Хочет.
— А что тогда? Ты не знаешь, чей это ребенок?
— Знаю, — резко ответил Кагами, устав от напора вопросов. Изуна не давал и слова вставить. К глазам подступали слезы. — Я все знаю, у меня все хорошо, он у меня один такой.
У Кагами тяжелая судьба, и в борьбе с житейскими невзгодами он привык полагаться только на себя. Однако передряга, в которую он угодил на этот раз, потрясла его до глубины души. Все же нужно было попросить Мадару помочь все объяснить Изуне. Без него сейчас было очень трудно. Вздохнув, будто в последний раз, парень нервно потер сначала ладони, затем лицо, но так и не смог расшевелить свой язык, чтобы сказать самое главное. Он убедился, что сидит идеально ровно и никуда больше не заваливается, но все равно вцепился в ручки кресла. Кагами всегда считал, что жалеть себя — последнее дело, но сейчас, когда слезы вскипали где-то глубоко внутри, он знал, что ему просто необходимо выплакаться.
И он дал себе волю. Он оплакивал жизнь, которая вырвалась из-под его контроля. Оплакивал маму, которая погибла у него на руках. Оплакивал бесконечное одиночество, заполнившее его душу, но, к счастью, оставшееся позади. Однако прежде всего он оплакивал будущее, которое вдруг стало таким неопределенным.
— Я не вижу проблемы, — упорно нашептывал Изуна, ласково поглаживая по коленям. — У тебя настроение, что ли, меняется, поэтому реветь не по делу начинаешь?
Кагами смахнул слезы рукавом. Действительно, нужно прекращать, ведь все хорошо… Пока хорошо.
— Ладно, — всхлипнул он и со свистом вдохнул заложенным носом. — Что мы все обо мне? Расскажи, как брат отреагировал. Я так понял, что он уже в курсе был.
После такого Изуна действительно оживился и радостно всплеснул руками.
— Он был в восторге! — затараторил Учиха. — Мадара любит детишек, ему нравилось возиться со мной в детстве, — но вдруг внезапно погрустнел и уставился куда-то вдаль, на уходящую улицу. — Представляю, как он сейчас скучает в одиночестве. Чувствую себя бездушной скотиной.
— А как бы ты отреагировал на появление племянника? — быстро перевел тему Кагами и с ужасом ждал ответа.
— Даже не знаю, — пожал тот плечами и действительно задумался, приложив палец к подбородку. — Наверное, я бы взял пример с Индры, он всегда так о нас заботился, ему было плевать, какого мы пола. Я был бы рад за братика, ведь тогда он был бы не один. Но пока у него никого нет, и мне рано об этом думать…
— Нет, есть, — скромно перебил Кагами и отвернулся, поджав губы. — И племянник у тебя скоро будет.
Изуна только махнул рукой и поднялся со стула, чтобы потянуться.
— Он не рассказывал мне об этом… — лениво зевнул он и тут же вздрогнул, когда ладонь Кагами сжала его запястье. Пришлось обратить на нее внимание и на то, как посерьезнело лицо друга.
— Это я, Изу, — прошептал он боязно, но напористо, глядя прямо в глаза. — Я подарю тебе племянника.
Смысл сказанных слов до Изуны доходил небыстро. Парень встал как вкопанный и сверлил взглядом чуть припухшие и покрасневшие глаза. Он замечал, как друг сжимается под этим взглядом, как рука на запястье холодеет, но продолжал смотреть, будто уничижительно. Было в этом взгляде что-то до боли знакомое. Буквально до боли. Кажется, так же смотрели Мадара и Индра, когда просили сказать им правду. Они читают мысли или как-то воздействуют на мозг? Кагами не понимал, но от этого взгляда становилось не по себе. В нем было что-то необычное. Чересчур необычное.
— Что? — переспросил он тихо, склонив голову набок; Кагами неосознанно повторил за ним этот жест. — Но для этого ведь надо… Серьезно? — уже вычурно воскликнул Изуна. — Вы раздевались друг перед другом, а затем обнаженными ложились в постель и ласкали друг друга? Дотрагивались и целовались?..
Кагами понял, что поплыл, так же, как и улица перед глазами. Силуэт друга еще мелькал, но потом и вовсе исчез. Изображение медленно померкло.
— Эм… Ну… — все, что он смог сказать, даже чувствовал вытекающую слюну, прежде, чем совсем отключиться.
Изуна метнулся на кухню, чтобы набрать стакан ледяной воды из-под крана, но, когда вбежал в дом, понял, что сам не очень твердо стоит на ногах. Однако, собрав волю в кулак, все же схватил наполненный стакан и снова выбежал на террасу. Парень набрал воды в рот и тут же плюнул ей в лицо Кагами; тот, поморщившись, зашевелился. Сейчас мальчишка казался крайне уязвимым. Изуна заметил, что глаза у него снова красные, а потеки воды на лице напоминали слезы, как будто он опять плакал. Изуну захватило жгучее чувство вины.
— Эй, глупышка, приди в себя, — теребил он за руки. — Я пошутил, просто воспользовался семейной способностью видеть людей. Я читал тебя, если проще. Я вижу, что вы счастливы. А если вы счастливы, то при чем тут я?
По отстраненному взгляду в глазах Кагами Изуна догадался, что этим утром все для него круто изменилось. В жизни самого Изуны тоже была полная неразбериха, но тогда Кагами был рядом и не издевался подобными выходками. Это плохо. Плохо настолько, что даже глупо извиняться.
Они просидели молча целую минуту — воздух между ними наэлектризовался, словно обоим хотелось заговорить, но было нечего сказать. В конце концов, они ведь не чужие люди. Зачем нужно было тянуть так долго, чтобы рассказать о своей второй половинке. Даже несмотря на свою способность читать людей, Изуна этого не понимал.
