— Ты скажешь мне, кто это был? — спросил вдруг Мадара и с тлеющим огоньком надежды посмотрел в глаза Индре, а тот только кивнул, довольно прикрыв глаза, и нагнулся к самому уху, аккуратно отодвинув волосы.

— Конечно, скажу, — шептал он так, будто их кто-то мог услышать, а может, так оно и было. Осторожность никогда и никому еще не вредила.

Услышав заветное имя, за которым безуспешно гонялся столько месяцев, до Мадары дошло, что посторонний шум, мешающий соображать, это его собственное сердце, отбивающее рваный ритм в голове. Казалось, что все происходит, будто в замедленной съемке.

— Но как такое может быть? — проговорил он и попытался повернуться. Но, обернувшись, понял, что Индра уже направился к центральной аллее парка. Для него разговор был окончен? — Постой, ответь мне!

Индра жестом пригласил следовать за ним, и Мадара, тяжело переставляя ватные ноги, двинулся через высокую траву, отчего-то оглядываясь по сторонам. Наверняка Изуне было очень ужасно лежать здесь одному в темноте и выжидать неизвестно чего. Мадару заметно прошиб нервный озноб, а потому пришлось натянуть рукава гольфа ниже и обнять себя за плечи.

Мужчины остановились почти у самых ворот в парк, а Индра все молчал и оглядывался. Дождь закончился, а это означало, что парк в спальном районе скоро наполнится кричащими детьми. Мимо уже пробежало несколько ребятишек, что дергали друг у друга воздушный шарик и какую-то игрушку. Как только две молодые омеги вместе с детьми скрылись из виду, Индра развел руками и пальцем поманил племянника ближе к себе.

— Тебя наебали, так бывает, к сожалению, — развел старший руками, будто ему действительно было жаль. — Ему нужно было максимально отвести от себя подозрения, вот и все.

Не в силах противиться услышанному, потрясенный Мадара схватил родственника за локоть и покачнулся, теряя равновесие от головокружения. Он взмахнул рукой, ища опору, и Индра тут же подставил ему плечо. Впереди громыхнула калитка, в которую ударился малыш на самокате. Это означало, что они все еще на улице. Нужно было срочно попасть домой и прийти в себя.

— Не понимаю, — еле слышно лепетал он. — Зачем Кагами честно указал на тебя, если боится?

Индра подхватил племянника под руку и сделал шаг вперед, намекая, что пора идти. Мадара делал шаги осторожно, ровно до того, как добрался до своей машины. Он с облегчением открыл дверцу и ввалился внутрь.

— А ты так и не понял? — тихо спросил Индра, положив локоть на приоткрытую водительскую дверцу, и Мадара вопросительно взглянул на него. — Потому, что он реально боится, ведь я не единственный, кто ему угрожал, — мужчина как в детстве потрепал младшего по волосам. — Он у тебя умный, и, несмотря на страх, направил тебя к тому, кто не боится и может рассказать.

Всю дорогу до дома Мадара старался не закрыть глаза, представляя перед лицом усмехающееся лицо так ловко обыгравшего всех ублюдка, надругавшегося над мальчишкой. От представления одной только улыбки и того, с каким остервенением он, должно быть, это делал, становилось тошно. Мужчина до скрипа сжимал руль, пытаясь не сорваться, думая лишь о том, что у него есть дорогие люди, которые любят его, ждут и нуждаются.

Лежа с открытыми и совершенно ошалелыми глазами, Мадара абсолютно не слышал, что с ним пытаются заговорить. Кагами предлагал поужинать, вроде бы даже пытался кормить, но мужчина только мотал головой, готовый закричать, что есть сил. А их не было. В голове было только одно — как он мог так слепо верить человеку, оказавшемуся такой тварью? А главное, зачем он так поступил. Вопросов больше, чем ответов.

Так же молча приняв ванную и закутавшись в теплый халат, Мадара смерил температуру, она оказалась в норме, но тело продолжала сотрясать мелкая дрожь. Нужно было срочно лечь спать и хорошенько выспаться, а дальше он подумает, как поступить. Хотя, а что тут можно сделать? Изуна скоро родит, и это неизбежно. Отдать ребенка? Навсегда? Насовсем? Ублюдок захотел слишком много, а потому должен получить слишком мало.

После нескольких таблеток снотворного мужчина проваливался в сон; он слабо чувствовал копошение сзади и мягкие ладони на своей талии, а это означало, что дотошный омега не может уснуть, ведь они так и не перекинулись словом с тех пор, как Мадара пришел домой. Было бы даже стыдно, если бы снотворное не начинало действовать.

— Дара, ты спишь? — шепотом спросил Кагами и подергал за плечо, но альфа отозвался только мычанием. — Можно с тобой поговорить?

— А можно это сделать утром?

Мадара не повернулся, только улегся удобнее, подбив руки под подушку. Ему явно было не до разговоров, а уж если бы Кагами попросил его заняться сексом, то и вовсе стало бы неловко и стыдно.

— Пожалуйста, можно это сделать сейчас? — почти умоляюще настаивал омега и примостил подбородок на чужое плечо, пытаясь заглянуть в лицо.

— Кагами, котенька моя сладкая, давай завтра поговорим, я сегодня не в лучшей форме.

Изо рта потекли слюни, и мужчина невнятно зажевал следующую фразу, так и не озвучив ее. Слышалось ровное дыхание, означающее, что сегодня Мадаре точно не до разговоров, но так ли важно это было Кагами, который страсть как хотел поговорить уже целые сутки. Он честно прождал своего альфу целый день, приготовил ему ужин и серьезный разговор, а тот только отвернулся и уснул. Стало грустно.

Мальчишка спрыгнул с кровати, вышел в коридор и зачем-то огляделся по сторонам. Неприятная игла озноба прошила полуголое тело в одном белье. И что ему теперь делать? Ступая босыми ногами по ковру, который изредка чередовался холодным полом, Кагами добрел до ванной. В тишине большого дома ручка на двери скрипнула так, что, похоже, разбудила даже соседей, но так всегда бывает, когда ты хочешь сделать что-то бесшумно. Омега прошмыгнул внутрь и захлопнул дверь, теперь можно было подумать в одиночестве, когда тебя не сбивало чужое сонное дыхание.

Присев на бортик ванной и перебирая длинный ворс коврика пальцами ног, Кагами не сводил с них взгляда, а из глаз катились слезы обиды. Он всего-то хотел поговорить, а к нему отнеслись с таким безразличием. Наверное, и правильно, не стоило начинать этот разговор, ведь без него было прекрасно, так спокойно и ровно. Но ведь несмотря на то, состоится этот разговор или нет, проблема остается проблемой. А проблемой ли это было?

Кагами рухнул на колени и ударился головой о кафельный пол, больше не в силах держать в себе слезы. Насколько же пусто и тоскливо было у него сейчас на душе.

— Мама… мамочка, — молил он, захлебываясь слезами и стуча кулаком по полу. — Если ты меня слышишь, то забери меня к себе, пожалуйста, ведь я так больше не могу. Зачем ты оставила меня здесь?

Омега вздрогнул, ему показалось, что сзади приближались шаркающие шаги. Он быстро вытер глаза предплечьем и на коленях подполз к двери, прислушался. В коридоре по-прежнему было тихо. На нетвердых ногах мальчишка поднялся и заглянул за шторку ванной. На полочках, как обычно, стояли всякие принадлежности для мытья: разные бальзамы для волос, шампуни, ароматные гели для душа, почти все початые. На глаза попалась бритва с еще застывшими на ней капельками воды. Не раздумывая, Кагами схватил ее и тут же стукнул по плитке. Пластик, защищавший лезвия, разлетелся, отдав опасное оружие в распоряжение подростка.

— Мамулик, я не прошу много, правда, — шептал он, вновь опустившись коленями на холодную и слегка влажную плитку. — Ты же видишь, что мне тяжело, я скучаю по тебе…

Замолчав на минуту-другую, Кагами прижал лезвие к запястью. Капиллярная кровь уже начинала просачиваться только оттого, что мальчишка силой давил на свою кожу дрожащей рукой. Словно завороженный он смотрел на свое тонкое запястье, где просвечивали довольно толстые и упругие голубые вены. Скоро им настанет конец, скоро они порвутся. Не будет больше этих страданий и этой неопределенности в жизни. Не будет жизни.

— Пожалуйста, простите меня все, Бога ради… Я не хотел никому зла, я просто пытался жить, — пуще прежнего заревел он, и мир стал расплываться. Перед глазами не было ничего, кроме слез, сквозь призму которых маячило маленькое красное пятно. — Я хочу уйти, ведь я… — Кагами устало склонил голову. — Мы тут снова оказались не нужны…