Снова раздавшийся грохот и хлопок дверцы духового шкафа уже заставили повернуться всех троих и озадаченно посмотреть в сторону кухни. Похоже, что ничего хорошего там не происходило в данный момент.
— Хашираму делили, — залился смехом Мадара и пристукнул приятеля между лопаток.
Беззаботный смех от неудач Хаширамы — обычное дело. Хоть что-то сейчас смогло поднять настроение. Вечерело. Нужно было успеть приготовить хотя бы часть ужина перед тем, как в гости на двойной праздник придет еще пара человек.
Тобирама подошел к шкафу, по-хозяйски порылся в нем и нашел бокалы, которые немедленно стал уставлять на стол, протирая каждый салфеткой.
— Вот скажи мне, Мадара, — и впрямь заинтересованно начал он, глядя на Учиху, который поправлял подушки на диване. — Сколько я тебя знаю, ты всегда скромно отмечаешь день рождения. Неужели никогда не хотелось, как в молодости, погулять на шумной вечеринке, облиться шампанским и накидаться до потери пульса?
— Нет, не хотелось, — небрежно отмахнулся Мадара и выдохнул, плюхнувшись на диван и раскинув руки на спинке. — Мне повезло родиться в такой светлый праздник. В нашей семье к нему почему-то относились с особым трепетом. Это как дань традициям, понимаешь? — Тобирама кивнул, поставив последний бокал. — Потому только родные и близкие. Зачем мне кто-то еще?
— Наверное, ты прав.
Изуна тихо фыркнул и слез с банкетки, усевшись на нее и закинув ногу на ногу. Игрушек оставалось немного, а потому можно было и немного передохнуть.
— Не любит он свой день рождения, — грустно поправил младший. На что Мадара недовольно закатил глаза и отвернулся. — Он считает, что это не праздник, а похороны при жизни. Каждый раз говорит, что становится на год ближе к ожидаемому финалу.
А он действительно так считал, только вот никогда бы не подумал, что любимый младший братик вот так выдаст стыдную тайну: Мадара Учиха чего-то боится. Звук падающих на кафельную плитку столовых приборов снова не дал погрузиться в тоскливые мысли.
— Вы простите меня, — вычурно откланялся Тобирама, едва сдерживая смех. — Но я пойду все же проверю, а гуся ли там Хаши пытается приготовить, вдруг он уже собственную ногу зажаривает, судя по звукам.
— Передай ему, что если он будет себя хорошо вести, то мы дадим ему ее попробовать, — крикнул ему вдогонку Мадара и заставил улыбнуться Изуну. Тот подсел ближе и крепко обнял, воткнувшись носом в плечо.
— Не грусти, — мурлыкнул он как всегда мило и потерся щекой. — Ты же знаешь, что мы все тебя очень любим.
Мадара как обычно приложился щекой к родной теплой маковке и успокоился. Больше ему ничего и не надо было, ведь самый любимый человечек сейчас был рядом.
— Я счастлив, когда ты счастлив, — тихо прошептал он и сгреб в охапку маленькое тельце.
На кухне действительно творилось нечто странное, но вовсе не страшное. Ужасные мысли с отрезанной ногой старшего брата покинули Тобираму, стоило ему переступить порог. На столе покоился ароматный гусь с румяной кожицей, а Хаширама уже задвигал новый противень с нарезанными овощами в духовой шкаф.
— Решил помочь мне? — усмехнулся Хаширама, заправляя выбившуюся из пучка прядку за ухо и указывая на большой поднос с готовым ужином. — Это уже можно отнести на стол, осталось немного… Уф… Я и не знал, что умею готовить так быстро.
Проходя мимо брата, Тобирама с улыбкой прихлопнул его по плечу. Вид у старшего был пусть и уставший, но очень счастливый. Хаширама умел и любил готовить, каждый раз совершенствуя свои навыки на кухне вместе с отцом. Еще ребенком Тобирама думал, что Хаширама — его вторая мама, которая все время заставляет покушать, будит по утрам и собирает обеды в школу. Со временем некоторые вещи в жизни братьев поменялись, им пришлось разъехаться по разным углам, да и родители давно почили. Потому-то Хаширама и радовался совместно проведенным праздникам. А тем более сейчас, когда он примеряет на себя новую и незнакомую ему роль дяди.
Тобирама принюхался и довольно улыбнулся, увидев в стеклянной вазочке еще дымящееся печенье, посыпанное тающей шоколадной крошкой.
— Ты решил сегодня превзойти самого себя? — хитро прищурился он, взглянув на довольного брата. — Это же твое фирменное печенье?
Хаширама торжественно взял теплую вазочку и протянул Тобираме, кивнув в сторону гостиной.
— Конечно, — просиял он белозубой улыбкой. — По маминому рецепту, но в этот раз я решил положить в него маленький сюрприз.
Тобирама принял угощение и блаженно прикрыл глаза, чувствуя с детства знакомый аромат корицы и апельсиновых корочек.
— Я надеюсь, что там не мерзкий изюм.
— Лучше, — не прекращая улыбаться, Хаширама делано надулся, будто обиделся, хотя, это было единственное, что ему несвойственно. — Там бумажки с предсказаниями для каждого. Нужно аккуратно разломить и зачитать вслух… Обязательно вслух, — уточнил он, выставив палец вверх. — Иначе не сбудется.
Тобирама цокнул языком и почти недовольно закатил глаза. Он явно не любитель сюрпризов.
— Боюсь представить, что же ты там понаписал.
Негромкая трель дверного звонка смешалась с разливающейся по дому музыкой. Опоздавшие гости были уже на пороге. Как раз вовремя. Тобирама видел, как Изуна вытаскивает очередную гирлянду из искусственных еловых лап с фонариками, готовый повесить ее в проеме гостиной. Ну точно ребенок, радующийся празднику. Мужчина снова отнесся к этому снисходительно, подумав, что скоро у них действительно будет ребенок, который тоже будет хотеть праздника. Вряд ли малыша устроит чопорный отец, который будет запрещать всякие безделушки, приносящие радость. К этому стоит привыкнуть уже сейчас.
Гостеприимно открыв дверь, Мадара тут же протянул руки в попытке обняться, но изначально женщина сунула ему коробку с подарком. Учиха немного опешил от такого, но благодарственно кивнул и, удостоив подарок коротким взглядом, тут же поставил его на небольшой комод, где уже горели праздничные свечи.
— Не делай вид, что рад меня видеть, Мадара, — женщина сняла заснеженное пальто и встала в позу, якобы выжидая, когда же хозяин его возьмет и соизволит повесить в шкаф. Впрочем, злости она не испытывала, равно как и неприязни, это была их извечная игра во взаимную ненависть.
Мадара на это рассмеялся и, взяв у гостьи ярко-красное пальто, деловито откланялся, прижав руку к сердцу, после чего они оба рассмеялись.
— Родная моя, Мито, ты как всегда в своем репертуаре, — весело хохотал он, будто и забыл, что грустил пару минут назад. Мадара повесил пальто на вешалку и обнял женщину, а ее руки крепко обвили его талию. Хаширама выдохнул с присвистом, наблюдая эту картину, и смахнул несуществующий пот со лба. Казалось, что когда эти двое вместе, то они способны довести его до белого каления. — Проходи, дорогая, твой благоверный хлопочет по кухне, но уже скоро освободится.
Вслед за Мито в дом вошел и Кагами, чем сразу вызвал недовольный, почти зверский оскал Тобирамы. Не то чтобы его присутствие тут было для него сюрпризом, ведь мужчина прекрасно понимал: Изуна никуда без своего лучшего друга. Но сейчас Тобирама с нескрываемой злостью сжимал стеклянную вазочку, готовый раздавить ее в ладонях.
— Давай, Тоби, — подтолкнул его Хаширама в спину, будто и не заметил плохо скрываемой злости. — Гости уже тут, предложи им угощение первым.
— Чтоб он подавился им, — прошипел Тобирама сквозь зубы с едва ли не пенящейся в уголках рта слюной.
Кагами обратил внимание на застывшего в дверях мужчину, когда проходил в гостиную, но тут же отвернулся и потонул в объятиях лучшего друга. От этого младший Сенджу едва ли не побагровел, но как обычно тряхнул головой и успокоился. Не выгонять же его, тем более не из своего дома.
— Я прошу прощения, — демонстративно прокашлялся он, поставив вазочку на стол. — Мой брат дурак, но он очень настаивает, чтобы вы приняли от него сие угощение с сюрпризом.
Хаширама залетел в комнату следом, держа пару бутылок ледяного игристого вина и протягивая одну Мадаре, чтобы тот помог открыть. Мито коварно потерла ладони и сдвинула бокалы в кучу. Короткое платье мятного цвета, сшитое будто по ней, прекрасно подчеркивало статную фигуру, особенно, когда женщина тянулась через весь стол. Хаширама невольно залюбовался, словно видел в первый раз, и помог своей омеге поставить бокалы, чтобы удобнее разлить в них алкоголь.
