— Похоже, что сегодня ты плохой мальчик.

Мелкими шагами они оба двигались по коридору, не сводя глаз друг с друга, пока не дошли до кровати. Тобирама присел, но тонкие прохладные пальцы тут же вцепились в светлые волосы.

— Я не разрешал тебе сесть, — строго осадил его Изуна, сдергивая вниз. — На колени. Быстро.

Тобирама почти довольно улыбался полным рядом белых зубов и безоговорочно подчинился, мягко опустившись на пушистый ковер.

— Что я сделал не так?

— Молчать! — снова деланый холодный тон. Изуна придавил его плечо ногой. — Целуй. Быстро!

Повернув голову и спрятавшись от пристального взгляда, Тобирама взглянул на мальчишескую ногу, в очередной раз поразившись тому, что все в этом мальчишке было идеально, даже пальцы на ногах были ровными, без выпирающих костяшек, присущих юношам его телосложения. Мужчина склонился и покорно поцеловал, для большего эффекта проведя языком по пальцам.

— Вы довольны?

— Почти, — ответил он без тени улыбки и толкнул в плечо, уронив партнера на пол. Наручники больно врезались в запястья так, что Тобирама шикнул от боли, но все же постарался улыбнуться, когда Изуна сел верхом на его колени. — Ты сегодня себя очень плохо вел. Ты заставил меня ревновать, а это наказуемо.

— Ревновать? — невзирая на боль, усмехнулся Тобирама. — И кого же больше?

— Молчать!

Изуна медленно стягивал белье, не стараясь торопиться. Ему нравилось это выражение лица хищника, который почувствовал себя на месте жертвы.

— Чего ты хочешь?

— Чего я хочу? — облизнулся он, надавливая на чужой пах. — Я хочу ответов на вопросы, и я их получу, — собственный халат отлетел в сторону, открыв абсолютно голое тело. Это Тобираму не удивило, только заставило ехидно улыбнуться в очередной раз. — Говори мне только правду, и ничего кроме правды. Что вы делали вдвоем, пока меня не было?

— Я прошу прощения, господин строгий детектив, — довольно оскалился Тобирама, но все же поерзал, пытаясь избавиться от ощущения неприятно сдавленных рук. — Мне наверное просто кажется, но, похоже, что на вас нет белья.

Изуна наигранно громко ахнул и вскинул руки, приложив их к щекам.

— Ох! Как неловко вышло! Наверное я забыл одеться… Что же… — протянул он, грубо сдернув чужие трусы. — Давайте будем с вами в одном положении.

Обхватив член ладонью и тяжело надавив на влажную головку большим пальцем, Учиха нагнулся, уперев ее в свой горячий живот и издав довольный стон прямо в губы.

Будто собирая по капле сладкое дыхание, Тобирама втянул ртом воздух.

— Наказание будет суровым?

— Если ваш волшебный инструмент заставит меня кричать, то вы полностью оправданы…

Изуна приподнялся, заметив, что Тобирама зажмурился, поставил руки на его колени и медленно сел, вбирая в себя все целиком. Жар его тела и высокая температура в комнате буквально заставляли плавиться, а резкие движения иногда вскидываться. Тобирама больше не чувствовал той боли, что причиняли наручники, только тепло и жгучее удовольствие, расходящееся волнами по телу. Изуна будто чувствовал все это и иногда останавливался, когда пик наслаждения был совсем рядом. Тобирама и не думал сопротивляться, помня, что он наказан, как бы глупо это ни звучало. Ему нравились эти игры на грани. Ведь можно же трахаться красиво…

— Да! — не сдержался он от крика, запрокидывая голову. — Трахни меня, малыш…

Крики отчаяния, подумал Изуна, когда в последний раз сел до конца и сам кончил, разбрызгав теплую сперму по рельефному торсу. Внутри разлилось чужое удовольствие, вторя яркому стону. Оправдан.

Оба тяжело дышали, лежа на полу. Нашарив маленький ключик под матрасом, Изуна расстегнул наручники, просунув руки под тяжелое тело, и сразу же ощутил, как те его обняли, прижимая сильнее к липкому животу.

— Подымайся, — шепнул Учиха в губы, без надежды коснуться их. Его игра продолжалась. — Пошли на улицу.

— Что? Прямо так? Но я же…

…грязный. Хотел было сказать Тобирама, как Изуна тут же соскользнул с него и вцепился в запястье с явными синяками. Неужели все задержанные чувствуют эту боль?

Пятясь задом, Изуна толкнул двери ногой. Теплый бриз остудил тело, рассыпав по нему мурашки. Свежий воздух ударил в голову не хуже алкоголя, и, сцепившись в требовательном поцелуе, оба мужчины повалились на мягкий песок. К капелькам пота тут же прилипла белая пудра, осталась она и на лице и в самых неожиданных местах, но это, казалось, уже не волновало ни одного. В этом мире и именно сейчас больше ничего не существовало. Только двое влюбленных, придавшихся страсти и порочной связи.

— Что чувствуешь? — запыхавшись, спросил Изуна, всматриваясь в светлеющее небо, на котором еще были видны звезды.

— А что я должен чувствовать?

— Ты не думай, просто скажи, — настаивал он, повернув голову к собеседнику.

На предрассветном небе поблескивали звезды, которые, вероятнее всего, уже погасли много лет назад. Они мертвы, их нет, но пытаются донести свой свет до земли вопреки всему. Вот и Тобирама задумался над тем, что его убили много лет назад, но он все еще жив. А сейчас еще и пытается обрести новую жизнь, хоть и в старом теле.

— Наверное, я чувствую свободу…

— Ты хочешь измениться?

— Нет, — четко отрезал он и помотал головой, чувствуя, как светлые волосы утопают в песке. — Не хочу, потому что тогда я буду как все. А если бы я был как все, тогда я не встретил бы тебя, и нас бы тут не было, и не говорили бы мы с тобой обо всякой ерунде.

— Серьезно? — мягко улыбнулся Изуна, — Ты рад, что встретил меня?

Тобирама замолчал, дождался пока рандомная звезда подмигнет ему холодным глазом, а потом облегченно вздохнул.

— Научи любить… — решился он попросить, скорее обращаясь к небу.

— Чего? — непонимающе взглянул на него Изуна, приподнявшись на локте.

— Ты услышал…

И он действительно услышал. Нутро клокотало от чувства победы. Лед таял. Изуна перекатился, снова завалившись сверху, и впился в рот, испачканный в песке, требовательным поцелуем. Научить? Это будет несложно, ведь ученик у него самый способный.

Учитель, ставший учеником. Хищник, ставший жертвой. Никогда не знаешь, как тобой распорядится жизнь.

Сложность была только в том — как восстановить родственные чувства, не прибегая к насилию. Но и с этим они как-нибудь справятся. Время. На все нужно время. А его у них много.

========== 3. Несломленный. ==========

Легкое похмельное утро наступало под звуки колючего тропического ливня. Успокаивающие звуки капель разбудили снова не выспавшегося Тобираму. Мужчина разлепил припухшие глаза, тронул тыльной стороной ладони потный лоб и глянул перед собой в стеклянные двери. Дождь лил будто бесконечным потоком, скатываясь водопадами с крыши, вымывая белый песок и образуя в нем бесчисленные ямки. Ветер теребил высокие стройные пальмы, гнал кудрявые барашки по поверхности океана. Оставалось два дня отпуска.

Гложущее чувство вины перед тем, что старания Изуны оказались напрасными, и Тобирама так и не смог перекинуться и словом с братом стояло в горле противной взвесью и не давало расслабиться. Мужчина почти не спал, иногда забывал поесть, вскакивал с кровати под утро от тяжелых снов, в которых он то и делал, что думал. Мозг почти не отдыхал. Пересилить себя, свои обиды и принципы оказалось куда сложнее.

Тобирама повернул голову, стараясь не шуметь, взгляд остановился на милом безмятежном личике, что сопело аккуратным носиком. Смятая щечка размазалась по подушке, изо рта текла тонкая слюнка, и без того пухлые губы стали еще выразительнее. Такое ангельское лицо нельзя сделать специально. Даже во время игр Изуна иногда делал личико несчастного ребенка, которого должен пожалеть его строгий хозяин, но выходило все равно далеко не так. Этой милой картиной хотелось любоваться бесконечно, хотелось просыпаться с этим мальчишкой каждое утро, трогать его губы своими губами, гладить бархатные щечки, теребить мягкие волосы, прижимать к себе ближе, а затем вскакивать с кровати с криком “опоздал”, лететь на работу и с нетерпением ждать вечернего совместного ужина, который они обязательно бы проводили сидя на диване, уютно завернувшись в самую нелепую пижаму.