— Всегда знал.
— Не страшно, что проболтается?
Учиха раздраженно цокнул языком и до скрипа сжал руль.
— Тора, пойми, что все, что происходит в нашей семье, остается в семье. Нам всем не свойственно болтать друг о друге. Тот факт, что ты об этом знаешь — не говорит о том, что кто-то тебе об этом сказал. Просто нужно было больше заниматься своей жизнью, а не лезть в чужую. Знаешь старую поговорку: меньше знаешь — крепче спишь.
— Ага, — Тобирама недовольно закатил глаза, но не чувствовал своего привычного раздражения. — Пока не узнаешь, вообще не уснешь, — отмахнулся он и снова ненадолго замолчал, провожая взглядом разные пестрые вывески. — Я узнал об этом случайно. Не то, чтобы я старался его в чем-то уличить, просто, наверное, искал изъян, ошибочно считая твоего брата идеальным… Я не хочу об этом говорить…
— Я и не заставляю, — спокойно ответил ему Изуна, встретившись ненадолго взглядами. — Я верю, что никто из нас проболтаться не мог.
— А я ведь мечтал первое время, что наша семья когда-нибудь забудет все разногласия и станет идеальной, — горько вздохнул Тобирама и положил свою руку поверх кисти Изуны, которой тот по привычке держал рычаг переключения передач. — Наверное, я наблюдал за жизнью Мадары потому, что завидовал ему. На тот момент, как мне казалось, у него было все: внешность, друзья, любовь… семья…
— Не было у нас семьи уже, — перебил его Учиха. — Мы были вдвоем, без денег, без ничего, только друг с другом, я тебе уже пытался об этом говорить. Просто он никогда не показывал своей слабости. На людях у нас все было хорошо. Дара очень целеустремленный, потому мы это благополучно преодолели и сейчас имеем если не все, то точно все, что нужно для комфортной жизни.
— А еще у него есть ты, — попытался улыбнуться Тобирама и тронул щеку Изуны пальцами.
— Теперь и у тебя тоже, — рассмеялся тот в ответ, наконец обрадованный, что тема сменилась.
— Знаешь, — руки Тобирамы сжали чужое колено так, что Изуна ненадолго отпустил педаль газа и вздрогнул, но быстро взял себя в руки. — У меня было достаточно времени подумать. Наверное, все же нельзя кем-то обладать.
— Все верно, — короткий кивок. — Нельзя. Можно любить.
— Это мне пока незнакомо.
— А вот тут ты ошибаешься, — с хитрой улыбкой, будто что-то задумал, Изуна поднял палец вверх. — Я докажу тебе это.
— Тебе никогда не говорили, что ты очень самонадеянный? — криво усмехнулся Тобирама, не сводя прищуренного взгляда.
— А еще красивый, сексуальный, — загибал он пальцы. — И вообще самый сладкий и замечательный. Говорили, Тора, много раз. И все это — правда.
С одной стороны, Тобирама снова хотел возмутиться, а с другой, где-то в глубине понимал, что это действительно так. Ехать оставалось недолго. Он уже страсть, как хотел выйти из машины и размять затекшие мышцы, возможно, даже в горизонтальном положении и на ком-то. Этот кто-то сейчас сидел рядом и подпевал надоевшим хитам, звучавшим по радио.
— Нам еще долго ехать?
— Минут двадцать примерно, — заметив, как приятель вцепился в сиденье, Изуна улыбнулся и немного превысил скорость. Ему и самому уже хотелось плюхнуться в прохладный бассейн.
На улице заметно темнело, ведь они выдвинулись из Хендерсона сразу после окончания рабочего дня. Впереди показался город, что тут же слился в одно сияющее пятно разных цветов. Огромные торговые и развлекательные центры, клубы, уже до верху набитые молодежью, пристань с катерами, что можно было взять на прокат, все это оставалось позади, как и шумный, гудящий улей, именуемый центром города. Прямо по курсу показался район особняков, где не слышно музыки и криков людей. Только раскидистые стройные пальмы и освещаемый розовым закатом пустынный пляж.
— Здесь будем жить? — прошептал Тобирама в изумлении. Ворота у одного из домов распахнулись, и машина заехала на территорию.
Изуна расслышал этот шепот и расплылся в широченной сияющей улыбке.
— Знал, что понравится. Мы его снимали уже один раз, кажется, года три назад
Мотор заглох, и мир погрузился в непривычную глубокую тишину. Только плеск розовых волн и шелест бриза в пальмах. Воздух теплый, влажный и напоен ароматами — как в ванной после горячего душа.
— С братом? — переспросил Тобирама вполголоса, но в тишине вопрос все равно прозвучал чересчур громко. — На вас никогда не косились? Ведь вы так похожи, а снимаете совместное жилье для вполне логичных развлечений.
— Нет, Тора, никогда. Всем до лампочки, — подмигнул Изуна, выкинул чемоданы из багажника и, взяв свой за ручку, направился к дому.
Тобирама ненадолго потерялся, всматривался в наполовину стеклянный дом, в мягкий свет в окнах, но потом легко подхватил чемодан и двинулся следом. Его опять охватил мандраж. Еще худший, чем, когда он думал, что они заселятся в гостиницу. Он почти слышал, как стучит под ребрами сердце, дыхание перехватило. Не в силах поднять взгляд на будто специально виляющего бедрами Изуну, он смотрел невидящими глазами прямо перед собой.
Изуна, в свою очередь, даже не спрашивал, о чем тот думает. Может, ему тоже было немного не по себе, но, судя по тому, как он довольно улыбался — вряд ли.
Внутри горел приятный приглушенный свет, который совсем не резал воспаленные глаза с чуть лопнувшими сосудами. Сказывалась усталость от дороги. Дом казался довольно большим и просторным, таким он и был на самом деле. Повсюду, кроме стеклянной террасы, имеющей выход в бассейн, присутствовала привычная цветовая гамма, пастельно-кремовая. Будто и не уезжал из собственного дома. Из-за бешено стучащего в ушах пульса, Тобирама понял, что все сливается в одно пятно. Как же тяжело покидать привычную среду обитания. Войдя в спальню, он бросил чемодан у двери, всматривался в темноту, пока сзади не послышались шаги. Включился свет.
Просторная комната в светлых тонах, одна стена полностью стеклянная, за которой виднелся океан, белый песок, и в каких-то паре метрах от дома плескались волны. Но взгляд мужчины приковался не к ним, а к огромной белой кровати под пышными облаками шелковой накидки. В комнате оказалось слишком жарко, жарче, чем в душной тропической ночи за окном. По шее скатилась капелька пота. Тобирама осторожно подошел к кровати и, протянув руку, дотронулся до накидки. Может быть, даже пытался убедить себя этим, что не спит. Мужчина не услышал, как Изуна подошел сзади слишком близко, очнулся только тогда, когда почувствовал прикосновение прохладных пальцев, смахивающих бисеринки пота с шейных позвонков.
— Жарковато здесь, — извиняющимся тоном произнес Учиха. — Может, сразу окунемся в бассейн?
— Пожалуй, я сначала приму душ, — пробормотал он в ответ, и Изуна едва слышно хихикнул каким-то нервным смешком.
— Тут их два, но, если хочешь… — медленно проговорил парень и лизнул верхнюю губу.
Тобирама внутренне содрогнулся и на долю секунды покрылся мурашками, искренне надеясь, что приятель этого не заметит. Даже подумал, что сейчас Изуна хочет на нем отыграться за все то, что он сам творил с ним. Будто они внезапно поменялись ролями.
— Позже, — дрогнувшим голосом отказался он. — Сейчас я хотел бы это сделать один.
— Тебе нужно побыть одному? Хочешь почувствовать себя человеком? Собой? — Изуна понимающе кивнул человеку, до сих пор стоявшему к нему спиной. — Дорога была долгой.
Тобирама сковано кивнул в ответ. До человека ему сейчас далеко, но пара минут с собой наедине не помешает.
— Встретимся в бассейне, — сказал Изуна напоследок, судя по звукам, расстегнул молнию на чемодане и, что-то быстро прихватив, покинул комнату.
Кожа горела так, что Тобирама даже глянул проверить. Нет, все с ней в порядке, просто слишком жарко. Или это душно так от присутствия Учихи?
Стараясь не забывать делать вдох-выдох, он направился к чемодану, который бросил у входа. Лихорадочно ковыряясь в аккуратно уложенных стопках, он надеялся найти там плавки, но перед глазами предательски поплыло. Для начала нужно закапать в глаза, а уж потом разобраться с жарой, которую он так не любил. Наконец, найдя искомое, Тобирама отправился в ванную комнату, украдкой глянув на стеклянную террасу, освещенную призрачным сиянием от голубоватой подсветки бассейна. Изуны там не было, вероятно, тот тоже ушел в душ.
