— Пошли обратно. Если хочешь, будем спать вместе, только не сходи с ума, прошу тебя, — Какаши покачал головой. Странно, раньше Учиха хоть и был чудным, но по крайней мере, не пытался убедить в этом кого-либо. — Мне жаль, что тут никого нет, но прими это.

Обито нервничал. Не должно все так кончится. Он же не свихнулся. Книга полетела на пол, так он в ней ничего и не нашел.

— Покажись мне, ублюдок! — парень упал на колени и почти кричал, кулаки стучали по небольшому коврику у дивана. — Боишься, что ли?! Страшно, когда я не один? Покажись сейчас! Что я тебе должен?! Кто ты, мать твою?! Почему я…

Всхлип, стон, нервы сдавали. Может пора добровольно сдаться?

— Может ты и прав, нет тут…

Не успели эти слова слететь с губ, как обе лодыжки были зажаты кольцом и нечто из темноты потащило мальчишку по полу в сторону входной двери. Он пытался кричать, но ударенная грудная клетка и подбородок не давали произнести звуков. Пальцы цеплялись за деревянный пол, в попытке остановиться, под ногти попадали занозы, больно впиваясь в мягкую ткань.

Какаши не видел, что схватило товарища, но, когда вышел из ступора, побежал следом. Дверь на улицу открылась сама. Обито только и сумел ухватиться окровавленными ладонями за косяк, а чьи-то руки продолжали тянуть его наружу.

Хатаке сам в панике споткнулся об разбросанную обувь и упал лицом вниз, но несмотря на ушиб смог дотянуться до предплечья Учихи.

Призрачные руки тут же отступили, все снова стало спокойно.

— Что за, прости, херня? — Какаши уронил голову на пол и пытался дышать ровно. Теперь он понимал, почему приятель в таком состоянии залетел к нему в комнату. Но как такое возможно?

Интересно, что бы подумали прохожие, если бы увидели такую картину. Один мальчишка лежит на крыльце, а второй пытается его держать, как утопающего или свалившегося с крыши. Возможно, что в таком случае в дурку бы поехали оба.

— Ты его разозлил…

— Черта с два! — Обито поднимался на ноги, снова схватив ладонь друга. — Оно пришло, когда ты меня отпустил. Я уже давно понял, как это работает.

— Что такого в том, что я держу тебя?

— А это вопросы не ко мне, — когда ушел страх, пришла злость, на себя, на свою больную голову, на все, что происходит против его воли, на беспомощность. Учиха не понимал, как это остановить, но знал, чем заглушить на время. — Не отпускай меня, пошли обратно в комнату, тут очень неуютно.

Собака снова крутилась под ногами, когда парни вернулись. Хоть кому-то тут весело. Какаши включил ночник и сел на кровать. Обито пытался отстраниться, насколько это было возможно, и присел на полу. А предстояло самое страшное, сейчас надо будет лечь спать, а как только они уснут, то руки сразу разомкнутся.

Кое-как стянув с себя шорты, парень, под крайне вопросительный взгляд, стал связывать ими руки.

— Что ты делаешь, Обито?

— Сейчас мы уснем, а мне жить еще не расхотелось. Вот, это не даст нам отпустить друг друга.

Учиха хоть и был чокнутым, но сейчас говорил правду, стоило это признать, да и страх был вполне оправдан. Одна ночь, ничего страшного не произойдет, если его безумная теория работает.

Часы из гостиной пробили час ночи, но сон как рукой сняло. Ладони под одеялом безбожно потели и чесались, но теперь уже оба боялись отпустить.

— Какаши, ты чего не спишь? — Обито шептал тихо, как будто боясь разбудить еще кого-то.

— Не хочу, а еще у меня бок затек. — Хатаке скорчился и зашевелился, а затем его плечо издало глухой звук, похожий на смещение кости.

— Хочешь поменяться местами? — парнишка почти улыбался, даже отпустив неприятную ситуацию, что сейчас произошла в холле. — И почему мы шепотом говорим?

Какаши привстал и показал на храпящего в ногах Учихи Паккуна.

— Собака спит.

Он перекинул одну ногу через товарища, но все было очень неудобно, связанные руки не давали опереться на кровать, вторая ступня запуталась в пододеяльнике. Тщетно стараясь и сопя, почти как его мопс, мальчишка упал, придавив приятеля своим весом, а лбы больно стукнулись друг об друга. Светлые волосы прикрыли половину лица.

— Ты, ей-богу, как слон. — Обито улыбался, сам не понимая почему. Эта ситуация не разозлила его, а наоборот радовала. Так близко, ужасно близко. Это чувство, что Какаши так тесно соприкасается с ним. Что же это такое? Неужели чувство, привитое дядей… Но тяжело и приятно, как будто так и должно быть. Сладкое возбуждение…

— Прости, не удержался. Очень больно?

— Не больнее, чем когда меня через весь дом тащили.

Улыбка на бледном лице стала шире, а Какаши тут же повторил ее, даже не замечая того, что все еще лежит на своем друге. Пес хрюкнул и перевернулся, его тоже ничего не беспокоило, весь в хозяина.

— Ты вкусно пахнешь. — Хатаке чуть покраснел за то, что осмелился на такой комплимент, и поспешил все-таки скатиться на кровать.

Запах все еще держался. Мадара был прав, он очень заметен.

«Такие письма друзьям не пишут.»

«Он не так прост, как кажется.»

— Какаши…

— М?

Мальчишки изучали тени на потолке, слушали, как храпит беззаботный пес, как тикают часы и даже как за окном бьются на свет ночные мотыльки, стараясь вовсе не смотреть друг на друга.

— А ты тоже странный, да? Как он? — Обито как ребенок старался избегать неприятных ему слов, думал, что приятель и так его поймет, и в очередной раз не ошибся.

— Как он?

— Мой дядя…

— Я не знаю его, но понял, о чем ты, — Какаши повернулся на бок, подложив свободную руку под подушку, и Учиха чуть погодя, когда понял, что приятель не продолжает, а ждет, тоже повернулся лицом. — Ну, если тебя смущает это слово, то пусть я буду для тебя странным.

Учиха сдвинул брови, пытаясь всмотреться в лицо друга, понять шутит он сейчас или нет.

— Я раньше не замечал. Но ты ведь не будешь меня…

— Обито, — совсем спокойно перебил его приятель. — Я, конечно, ничего не скрываю, но и не стремлюсь, чтобы все знали об этом. Ты же не кидаешься на каждую девушку. Почему ты думаешь, что я чем-то отличаюсь от тебя?

— А Мадара отличается… — Парнишка поежился, вспомнив его руки, и почесал маковку.

— Он трогает тебя, да? Прости, «там» трогает? — Если бы кто-нибудь знал, насколько ему было неприятно и тошно это спрашивать, ведь не хотелось верить, что друг такой.

Все внутри передернулось, как будто кипятком ошпарили, к лицу тут же прикатил багровый цвет. Глаза напротив пристально смотрели в его собственные, пытаясь прочитать там ответ, который Обито пытался похоронить.

— Нееет, — он неуверенно соврал, что даже сам в эту ложь не поверил, но рассчитывал, что друг проглотит это без проблем. — Ему есть с кем.

— Счастливый, — Какаши, наконец, отвел взгляд и сонно потер глаза. Действительно, пора было ложиться спать. — Пару трудно найти.

— О, Боже, избавь меня от этого, — Учиха посмеялся и заразно зевнул. — Надеюсь, проснемся завтра. Спокойной ночи.

— И тебе сладких снов.

Проснулись парни за минуту до будильника от скуления Паккуна, ему пора было на прогулку, а Обито уже пора было сесть в машину и помчать обратно в Мейкон.

Они одевались молча. Чувство недосказанности было, но никто не решался начать разговор. Пусть все остается как есть. Как бы сказал Мадара: «Не нужно тешить себя ложными надеждами», но хотя, если подумать, он то сдался в конце концов.

Учиха взялся за ручку входной двери, коротко окинул взглядом холл, увидел свои следы от пальцев. Они еще долго будут напоминать приятелю о случившемся. Но теперь он хотя бы не один с демонами, терзающими его. Хоть кто-то ему верит. От этого было чуть легче.

— Обито, — прокашлявшись в кулак, хрипло проговорил Какаши. — Сделай маленькое одолжение, отвечай мне, хоть что-нибудь, когда я тебе пишу. Неважно что, просто отвечай.

Обито думал, но молчал, рука скользила по ручке, готовая ее отпустить.

— Я обещаю приезжать. На каникулах. Обещаю… — голос дрогнул, а глаза предательски защипало. Он ненавидел долгие прощания, но уйти не мог. Он уже раз сделал так. — Сделай мне тоже одно одолжение.