Я шел по центральной улице, мимо проскакивали лошади с наездниками; раз пыль поднял отчаянный машинист, или как их там, кто ездит на машинах. У нас такое редкость. В основном все на ногах, по-человечески.

Церковный звон развеял городскую суматоху. Все вмиг замолчали и начали слушать этот прекрасный железный бой. Правда, молчание длилось недолго. Как только третий удар увял где-то в поднебесье, разноголосица возродилась.

Салун. То, что я увидел перед собой. Не знаю, судьба или злой рок сыграл со мной так, но иного выбора не было. Ноги тащили именно туда, откуда выныривали люди, сумевшие достичь духовной связи с личным богом, падали перед ним на колени и отрыгивали подобие молитвы. Я поднялся по ступеням, обходя и перешагивая тех двоих, что уже наладили контакт со Всевышним. Миновал мельтешащие дверцы, словил поток прохладного, но пропитанного алкоголем и опиумом воздуха. Уже от этого запаха становилось хорошо. Поразительно, но раньше я этого не замечал. Проплыв взглядом, убедился, что все троглодиты на месте. Они занимали свои, словно подписанные, места и никогда их не меняли. Столик слева: Майк, Норис, Колби, Дилан и Лью; следующий столик: Мик, Джек, Хьюи, Маронс, а Филипа почему-то нет, хотя обычно бывает; третий столик: Моби, Дик, Том, Сойер и Фиц. У барной стойки как всегда беспалый Коди, красотка Сила и ее сестра Хэнри.

На меня все оглянулись, и в салуне родилась тишина. Я хмыкнул, потер растесанный о дуб кулак и прошел к стойке. Взгромоздившись на высокий стул, подозвал старика Тейлорса. Тот посмотрел на меня и промямлил:

– Сегодня опять в долг?

– Я за него заплачу, – сказал Брэдли, внезапно появившийся ниоткуда. – Две текилы, будь добр.

Тейлорс кивнул, достал из-под стойки два стакана и нацедил в них жгучей кактусовой водки. Первый стакан я махнул в секунду, а со вторым спешить не стал, теребил стакан в руке. Услышал, как Брэдли попросил Тейлорса налить еще один стакан текилы. Вероятно, второй он заказывал для себя. Ну да ладно. Я оглянулся. Тут же поймал на себе тяжелый взгляд то ли Мика, то ли Джека. Я их всегда путал. Этот леший смотрел на меня как-то странно: жадно, как плут на дешевку. В такие, выбивающие тебя мгновения, теряешься, ничего не слышишь. Я и пропустил, что сказал мне Брэдли. Придя в себя, одарил его своим вниманием и переспросил:

– Что?

– Ты точно сумасшедший! Никак не из благородных кровей!

– Почему?

– Вчера в сюртуке, сегодня в ночной пижаме. Все в порядке?

– А ты мне друг, чтобы я тебе все докладывал? – спросил я.

– Нет, но знакомый, а это уже что-то. Сам же говорил.

– Почему я в пижаме, не твоего ума дело!

– Хорошо, – сказал Брэдли и обиженно отвернулся.

Что-то дернуло меня повернуться вслед за ним и толкнуть его в плечо. Потом я выпил второй стакан текилы и, раскрепостившись, спросил:

– Так что там с твоим золотоисканием?

– Не так громко, – вполголоса сказал он и добавил: – Пойдем на улицу.

Мы вышли. В пустом закоулке, между двух телег с помоями, остановились. Брэдли огляделся и посмотрел на меня так, словно хотел в любви признаться. Я отстранился, уперся плечом в деревянную стену и разул уши.

– Завтра мы отъезжаем на поиски хеллисин, – начал он. – У них много золота, если верить источникам…

– Каким источникам ты веришь? – спросил я, глядя в его наивные глаза.

– Люди говорят!

– Люди много чего говорят. Ты понимаешь, что это опасно?

– Про опасности не рассказывай, – гордо сказал Брэдли и показал пальцем на шрам на виске.

– Откуда? – спросил я.

– Долгая история! Так что, ты с нами?

– С кем с вами? – спросил я и оглянулся. Наше уединение расторг молчаливый пьяница, решивший испражниться возле одной из телег с помоями. Мы минуту молчали, а как только мужчина исчез из виду, я добавил: – Это может стоить жизни!

– Я слышал, что хеллисине жестоки, – говорил Брэдли, – сдирают кожу с людей. Но мы рискнем. Уж очень много у них золота.

– Глупости! – твердил я. – У них нет золота.

– Ты же говорил, что не знаком с ними, – заверещал Брэдли.

– Я знаком с аджа, а они почти братья с хеллисинами.

– Хочешь смейся, хочешь нет, но я самый удачливый на западе и найду золото хеллисин. Ты со мной?

– Вера твоя, – безучастно сказал я. – Не думаю, что ты там найдешь что-то кроме разочарования.

Я собирался уйти, но он остановил меня, схватил за плечо и протянул несколько долларовых купюр. Осмотревшись по сторонам, Брэдли сквозь зубы выдавил:

– И процент от находки!

Я хмыкнул, огляделся, забрал деньги и безучастно выдал:

– Мне по пути. Но знай, что это опасно!

Он улыбнулся, ткнул себя в грудь большим пальцем и гордо сказал:

– Опасность и Брэдли – одна семья!

Я посмотрел на него, как на отчаявшегося вора, что хочет украсть кусок угля из рушащейся шахты. Он вызывал одновременно и умиление, и сострадание. Есть множество маршрутов, о которых наверняка никто не знает. Зачем ему сдалось индейское племя, которое может пустить его на заготовки?

Когда мы расходились, он, словно король Шотландский, пафосно крикнул:

– Жди нас на рассвете!

– А ты знаешь, где я живу?

– Да!

***

И теперь, глядя на потерянные под ночным небом горы, я держу в ладони амулет. Поглаживаю большим пальцем правой руки верхнюю часть орлиного клюва. Перья этой гордой птицы щекочут мое запястье. Хочется повесить на шею длинную полоску из оленьей шкуры, но нельзя. Амулет предназначен не мне.

И вот рассвет. Горы уже не так живописны, как на закате. Они бледны, несуразны, за серой дымкой не разглядеть их выразительных черт. Едва солнечные лучи коснулись гор, я услышал цокот лошадиных копыт, а затем увидел, как через ивовую рощу к моему дому неспешно движется повозка. Пара гнедых лошадей и крытая белым шатром телега. Наездники – два странных типа, которые мне с первой минуты не понравились. Потрепанные пиджаки с брюками, пыльные шляпы, одутловатые мохнатые лица. Точно бандиты с листовок «разыскиваются». Телега остановилась, и из нее сзади выпрыгнул Брэдли. Он подошел ко мне, обнял, как-то странно, по-братски и с улыбкой сказал:

– А ты себе не изменяешь: сюртук чист, рубашка бела, туфли начищены до блеска, а шляпе не хватает страусиного пера. Не к индейцам едешь, а на собственную свадьбу!

Не знаю, чем так удивил мой наряд Брэдли, но мне в такой одежде действительно комфортнее. Она нигде не натирает и легко чистится. По крайней мере, у меня проблем с этим нет. Я и в прошлый поход был наряжен также.

– Я еду с индейцами говорить, а не охотиться! – сказал я.

– Твоя воля, – сказал Брэдли.

Я хмыкнул, разгладил усики у себя под носом и поднял два чемодана, набитые тряпьем, книгами, едой и сувенирами. Сувениры индейцы любят, поэтому я взял для них некоторую посуду, зубочистки и несколько коробков спичек. Также я прихватил дневник, в котором собирался вести записи о путешествии. Я закинул чемоданы в телегу, где сидели еще двое. Они выглядывали из полумрака, и лиц их было не разобрать.

– С родными попрощался? – спросил Брэдли.

– Поехали! – недовольно буркнул я. Брэдли забрался в повозку и подал мне руку. С непривычки я кое-как вскарабкался, и телега тронулась.

Я презрительно осмотрелся. На меня пялились старик и рыжеволосый пацан. В глубине телеги стоял бочонок и, судя по всплескам, в нем было что-то жидкое. Точно не порох. Рядом с пузатым бочонком неприметный сундук. Что в нем, даже и гадать не хотелось. Я достал из своего чемодана книгу. Думал почитать, но напрасно. Брэдли подсел и начал трещать над ухом.

– Так что, ты познакомишься с командой? – спросил он.

Я оторвался от страницы и посмотрел на двоих, что сидели напротив.

– Команда, – усмехнулся я. – Как гордо сказано. Нет, не хочу!

– Ну же, – подбадривал Брэдли. – Это Гимли, – он указал на рыжего недоростка. – А это мистер О’Блик, – сказал Брэдли и кивнул на странного старика с колпаком на голове и седой козьей бородкой.