– Ишшшь ты, жшшивучччий зссасссранеццц, – приветствовала мое возвращение на гребень гадючьим шипеньем «баба яга». – Ссснова выкрутилссся.

– Эй, братишка, ты там особо-то не рассиживайся, – подхватил за старухой Куцый. – После такого стресса все съеденное ранее лично у меня как-то мигом испарилось. И я уже не прочь прям ща продолжить банкет.

– Поддерживаю, – кивнул «кощей». – Давай, Рихтовщик, выкладывай из ячеек оставшуюся рыбку.

– Мляяять! – взвыл я, закатив глаза к безоблачному небу. – Как же вы меня уже задрали!

– Хорош кобенится. Рыбу гони! – заверещал сбоку старик Куцый.

– Жшшиво! – вторила ему баба-яга.

– Ага, ща, только шнурки поглажу, – хмыкнул я. – Сами ж, помнится, в три глотки верещали, что до заката еще вагон времени… – И, вскрыв последнюю банку тушенки, стал неспешно есть на глазах пыхтящих от ярости огненных ликов.

Скоропостижная смерть союзника, разумеется, не поставила крест на дальнейшей реализации отчаянного плана экспресс-рыбалки, а лишь оттянула на пару часов воплощение его завершающей части.

Почему на два часа? Да все просто. Два часа и две минуты – это продолжительность отката между активациями четвертой ступени Душелова (три часа минус величина текущего уровня игрока).

Хотя, конечно, отсиживаться два часа на верхушке скалы под прицелом троицы огненных ликов, это, доложу я вам, то еще вышло испытание. Особенно после того, как через полчаса, убедившись в тщетности устных угроз и уговоров, чертовы тени, дабы подстегнуть меня наконец к активным действиям, начали натурально плеваться огнем.

– Врешшшь не уйдешшшь!.. – азартно шипела старуха, в короткие мгновенья передышки между плевками.

– Не хочешь рыбку нести, самого изжарим!.. – неистово вопил из своего угла Куцый.

– Не кобенься, Рихтовщик! Все равно наша возьмет!.. – не отставал от товарищей «кощей».

К счастью, фаерболы из плевков адской троицы получались величиной с горошину, и серьезного ущерба нанести мне они, разумеется, не могли. Но, все равно, прижигали кожу эти огненные «подарочки» знатно, да и одежду дырявили только в путь. Дабы не остаться голым, с изрытым оспинами ожогов телом, уворачиваясь от перекрестного обстрела, мне пригодилось ужом вертеться на гранитном гребне утеса.

Выплеснув ярость, тени периодически брали паузу и, прекратив неистовый обстрел плевками, наперебой начинали убеждать меня не валять дальше дурака и подобру-поздорову отправляться снова за рыбкой… Мол, че ж ты тугой-то такой, Рихтовщик?! Мы ж о тебе, упрямце, радеем. Нужно доводить до конца взятые на себя обязательства. Приволоки, дружочек, еще нам парию рыбки – и будет тебе за это счастье… Но, озлившись на троицу за полученные уже ожоги, я игнорил их просьбы, без объяснения своего вынужденного здесь нахождения. Отчего уговорщики вскоре по новой начинали свирепеть, и отложенный обстрел возобновлялся с прежним азартом…

Я с честью выдержал все полтора часа то затухающей, то вновь разгорающейся бомбардировки, не проронив в ответ ни звука. А, за продемонстрированные чудеса изворотливости, под конец в прямом смысле обжигающего марафона я получил от Системы сто двенадцать очков к навыку Легкая атлетика, которые, в свою очередь, подбросили и без того изрядно прокаченную Ловкость еще на один пункт вверх (пустячок, но приятно), и – это вовсе стало для меня полнейшей неожиданностью! – был премирован разблокировкой нового навыка: Саламандра, с двумя десятками бонусных очков.

Увы, несмотря на все мои отчаянные старания увернуться от мини-фаерболов, незначительная их часть все же достигла цели, и остатки дымящейся на мне одежды теперь являли собой крупноячеистое решето. Но поскольку дырявая одежда не осыпалась пока что ворохом тряпья, и еще каким-то чудом продолжала удерживаться на теле, даже вполне сносно прикрывая интимные места, я не стал тратить время на переодевание, а, едва дождавшись окончания отката, вскочил на ноги и, как был в рванье, сиганул солдатиком с края утеса.

– Я же говорил, что наша возм!.. – полетевший вдогонку крик «кощея» оборвался на полуслове, затерявшись в вышине.

А в следующее мгновенье я с шумом вошел в морскую воду.

За время вынужденного ожидания относительно неглубокий прибрежный участок около утеса очистился от останков сожженного изнутри кислотой глубинного монстра. Так же здесь не осталось и следа от самой кислоты, бесследно растворившейся в котле огромной бухты. Но новая стая иглозубов на освободившемся участке у одинокой скалы еще не успела появиться, и в поисках зараженных дельфинов мне пришлось на «винте» шпоры «отпилить» метров двести вдоль гранитной стены бухты.

Столкнувшись наконец со стаей иглозубов, по отработанной уже практически до автоматизма схеме, я вспорол брюхо самой неуклюжей твари. А когда гребаные каннибалы всей кодлой рванули пожирать вяло дергающуюся в клубах крови смертельно раненную товарку, я легко вычленил среди них самого здорового вожака, перехватил его кровожадный взгляд и, активировав четвертую ступень Душелова, через секунду обзавелся очередным союзником.

Скоренько перебив с могучим дельфином-мутантом тридцать седьмого уровня остальных иглозубов стаи, я представился союзнику и, как водится, тут же уболтал его на совместную рыбалку.

Учтя предыдущую ошибку, в этот раз решил не ограничивать союзника охотой в окрестностях утеса – благо, тамошние прибрежные рыбные закрома уже практически под чистую были выметены еще его предшественником, а рыбалка на глубинных уровнях, как оказалось, сопряжена с охренительным риском самому стать добычей…

Выбрав наименьший из возможных рисков, я повел союзника вдоль скалистого берега бухты. Со стороны наше перемещение выглядело следующим образом: я совершал стремительные заплывы на короткие дистанции вдоль берега и надолго зависал на месте для разделки и «упаковки» улова, дельфин-мутант же параллельно «рыбачил» в прибрежных водах, тут же доставляя пойманную добычу мне в руки.

Разделывать рыбу прямо в воде поначалу было, пипец, как неудобно. Союзник, по моей просьбе, сразу отгрызал добыче голову, и, слава Стиксу, тратить силы на умерщвление рыбы мне уже не приходилось. Но даже мертвую рыбину удержать в воде было ох как не просто. Скользкая, как кусок мыла, рыбья чешую при малейшем неуклюжем движении норовила выскользнуть из руки. И приходилось то и дело страховать одну руку другой, что изрядно замедляло потрошение и разделку. А учитывая, что делать все это приходилось под водой, плавно опускаясь на дно (ведь для освобождения второй руки пришлось временно вернуть в ячейку удерживающую меня на плаву шпору), я буквально утопал в облаке извлекаемых из рыбы кровавых потрохов, от чего к моменту начала разделки ничего вокруг уже не мог разглядеть даже с помощью Рыбьего глаза. И резать выпотрошенную рыбину на килограммовые куски приходилось уже практически на ощупь, вслепую.

Из-за вышеозначенных трудностей, поначалу производительность у меня была крайне низкая. Я по целой минуте мучал каждую рыбью тушку, прежде чем удавалось, с грехом пополам, заполнить рыбьим мясом две-три ячейки. Из-за моей неуклюжести, союзник тоже вынужден был поумерить свою прыть. Добыв очередную рыбку, дельфин секунд сорок потом еще накручивал вокруг меня круги, коротая время вынужденного ожидая, и, лишь дождавшись, когда я приступал к финальной части – разделке, снова отправлялся на рыбный промысел.

Впрочем, справедливости ради, стоит отметить, что кружение дельфина-мутанта вокруг меня, в секунды вынужденного простоя, несло в себе и полезные для дела моменты. Во-первых, оно худо-бедно разгоняло кровавую муть от рыбьих порохов вокруг меня. Во-вторых, оберегало «ослепленного» меня от внезапной атаки подкравшегося иглозуба.

Разделав рыбину и спрятав килограммовые куски рыбьего филе в ячейки, я менял резак обратно на шпору и всплывал на поверхность за глотком воздуха. А дальше цикл разделки повторялся.