– Да стой ты, блин! Верни чемодан живо! – снова завопила я и сорвалась с места. – Никуда я с тобой не поеду и не собиралась! Я сама в состоянии вызвать себе такси! Ясно?!

Бредин молча выслушал мой наезд, открыл багажник и одним движением перекинул чемодан внутрь.

– Если ты закончила истерить, садись в машину, – заявил он, хлопнув дверцей багажника. – Я заплатил таксисту за ложный вызов. Чёрный «Рено Логан», верно? С тобой одни растраты, Юля, – его губы расползались в очередной усмешке. – Так-то ты держишь слово?

– Да какое ты имеешь право?! – раздраженно спросила я.

Бредин покачал головой, смерив меня укоризненным взглядом, после чего подошёл к задней двери и открыл ее.

– Мы опаздываем, – жестом пригласил занять место в салоне. – Ну же, – и выжидающе уставился на меня.

Пронзив парня сердитым немигающим взглядом, я застыла в нерешительности перед открытой дверцей.

– Что ты задумал?

Парень театрально простонал и коснулся ладонью своего лба.

– Ты невероятно мнительная девушка, Котова! – и открыл дверь ещё шире. – Это всего лишь такси. Обещаю, что не стану похищать тебя, чтобы продать в рабство или… на органы. План такой: мы просто садимся в тачку и едем в аэропорт, затем отдаем деньги водителю и расходимся с ним, как в море корабли. Знаешь, миллионы людей делают то же самое в данную минуту. Не бойся, это безопасно. Я буду держать тебя за руку, если хочешь.

Бредин снова разулыбался, а я опять вспылила:

– Как смешно!

– Садись уже! Мы реально опоздаем из-за тебя! – повысив голос, он указал пальцем в раскрытый зев автомобиля.

Раздумывать было некогда, как и ждать новое такси. Поэтому, прорычав от досады, я уселась на заднее сиденье. Бредин закрыл за мной дверь, обошел такси сзади и устроился рядом. Машина тронулась с места, парень подтвердил водителю конечный пункт нашего назначения, а затем развернулся ко мне.

– Чего уставился? – процедила я, глядя прямо перед собой.

– Ты ведь так просто не сдашься, правда? – спросил он, склонившись к моему уху. – И не нужно. Это будет намного интереснее. У меня просто дух захватывает.

Я отстранилась и с сомнением уставилась на него.

– Что ты опять несёшь?

– Сама судьба свела нас, – пояснил он с беспечным видом.

– Да какая судьба?! Всего лишь твой болтливый язык! – напомнила ему факт, благодаря которому мы оба сейчас направлялись в Баландино*.

– Тебе же известно, что это не самое главное его достоинство? – с издёвкой спросил он.

– Понятия не имею, о чем ты, – промямлила я и отвернулась к окну.

– Тогда ты либо лжешь, либо… у тебя проблемы с памятью… И ещё. Не хотел говорить, но кто-то же должен. Ты такая брюзга, Котова, – прошептал Бредин, склонившись ко мне.

Ощутив его дыхание на своей коже, я испытала довольно противоречивое чувство: что-то среднее между желанием, как в детстве, вцепиться в его темные волосы, и чем-то совсем… не детским. Я замешкалась, придумывая ответ в своей привычной манере. Самым неприятным было понимать, что от парня наверняка не ускользнула моя позорная заминка, вызванная растерянностью.

Чего он этим добивается? И с какого перепугу меня вообще стала волновать близость Бредина?.. Известно, с какого… Вот уж наивная дура!

Перелет до Шереметьева оказался самым безмятежным временем этого утра. И все потому, что у Бредина не было возможности доставать меня и создавать неловкие ситуации. Он сидел впереди, зажатый между двумя бабулями, в то время как я любовалась видом на Россию – матушку из иллюминатора по соседству с Жанной Бернардовной и аспиранткой с Экономического. На вид нашей попутчице – высокой и стройной брюнетке Дарье Какой-то-там было слегка под тридцать, зато понтов и самоуверенности – на весь полтинник. В очереди на регистрацию она держалась особняком, разве что бросала на Бредина странные взгляды. В общем, эта тощая педофилка мне сразу не понравилась. Да, парень давно не выглядел ребенком… напротив… но, в любом случае, какого черта она так на него смотрела? И тот в долгу не остался. Я заметила, с какой тоской и сожалением он заглянул в декольте Дарьи прежде, чем занять свое место между пенсионерками. А ещё обнаружила, как неприятно меня это удивило… Как будто мне заняться больше было нечем!

В ожидании рейса мы сидели в Старбаксе на втором этаже шереметьевского Терминала Е. Жанна Бернардовна распивала вторую чашку сезонного кофе из Папуа-Новой Гвинеи, Бредин цедил эспрессо, а я – холодный Фраппучино, несмотря на унылый вид из окна, за которым гулял ветер и хлестал косой дождь. Непогода добралась и до столицы, прогноз в Болонье тоже не радовал, и это был явный повод, чтобы поддержать свой оптимистичный настрой смесью мороженого и кофе. Дважды, для надёжности.

Дарья на этот раз, перестав строить из себя аутистку, сидела с нами за одним столом в низком кресле в стиле эпохи Союза и потягивала минералку, наводя меня на мысль, что ее с утра мучил жестокий отходняк.

– Поверить не могу, я два года ждала этого обмена, а вас просто позвали? – выгнув ухоженные темные брови, она выглядела обескураженной.

– Да, это все Юля, – заявил Бредин. Он положил руку на спинку моего стула и на мгновение коснулся спины. Я отреагировала молниеносно, резко повернулась и грозно уставилась на него. Но парень смотрел на Дарью, лишь уголок его губ медленно пополз вверх. – Синьор Франко был сражен ее точкой зрения на проблемы современной молодежи.

Жанна Бернардовна нервно хмыкнула, а затем выдала сдавленный смешок. Истеричный такой.

– Я думала вас обоих отчислят после той конференции, – поделилась она воспоминаниями. – А ты смотри… ему действительно пришлось по душе, как и всем нашим.

– И что она такого могла сказать? – недоверчивым тоном поинтересовалась Дарья.

– Да ничего особенного, – ответила я, пожав плечами.

– Юля сказала, что проблем у молодежи ровно столько, сколько ее представителей, и процитировала Джареда Лето, – с воодушевлением подхватил Бредин.

Ну надо же, запомнил!

– Мы – не стадо, – пояснила я, раз уж пошла такая пьянка. – И я не в праве говорить за всех. Спросите каждого, но вы и тогда не получите достоверную картину. Сегодня меня волнует одно, завтра – другое. Какой смысл искать проблемы, если их все равно никто не решит за нас? Можно подумать, алкоголизм, наркомания, пропасть между поколениями и все остальное касается только молодых. У нас с Брединым, – я кивнула в сторону парня, и Дарья с любопытством уставилась на него, потом основа на меня, – сосед по подъезду уже девять лет в запое, живёт с матерью и побивает ее периодически. Вот вам и конфликт поколений, и пагубные привычки. А мужику тому, на минуточку, уже за сорок. Поэтому… проблемы не у молодежи, а у всего общества. Мы – лишь его отражение.

– Только и всего? – спросила Дарья, разочарованно опустив уголки губ.

– Поверь, тогда это звучало более бескомпромиссно, – убедительно заявила Жанна Бернардовна. – Quindi non date la colpa a quello se non siete buoni a nulla, – умело протараторила она.

– Простите? – захлопала ресницами Дарья.

– Отечественный фольклор, – пояснила Жанна.

– Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива, – уловив намёк, с улыбкой прокомментировала я фразу куратора. – Помнится, я так и сказала… напоследок.

– Это был мой любимый момент, – проговорил Бредин, скользнув пальцем вдоль моего позвоночника, давая понять, что с пальцами у него был явный излишек.

И я снова пожалела, что не вырвала ему руки в ту самую июньскую ночь… как и язык…

*Аэропорт Челябинска

– Да, мам, все нормально. Ну конечно позвоню! Да не волнуйся ты! Ага… пока.

Я завершила вызов, и тут, как гром среди ясного неба, надо мной раздался знакомый голос:

– Какая встреча, – произнес Бредин, усаживаясь рядом. – Ну теперь-то ты не станешь отрицать, что это судьба, Юля? – и с довольным видом похлопал по подлокотнику.