Он поставил тяжелый чемодан на кровать и стал раскладывать вещи. Делал он это не торопясь, ведь выходить и знакомиться с городом и его подозрительными жителями желания у него не было абсолютно никакого. Однако, чтобы понять сущность Торнберга и узнать его правила, необходимо было погрузиться в ту же пучину, в которой варились жители. Примостившись на краю кровати и достав дневник, Джон еще раз пролистал страницы. Мать сделала совсем немного описаний жителей, среди которых Джон узнал свою новую хозяйку. Но ничего подозрительного на протяжении нескольких страниц он не заметил. «Хм, здесь она пишет, что церковь действует и горожане радостно приветствуют новоприбывшего священника. Преподобный Корнелл явно нравился людям, судя по воспоминаниям матери». Однако после этих записей ничего больше не было сказано, и Джон решил завершить на сегодня расследование.

Едва закончив распаковку вещей, Джон услышал легкий стук в дверь. Приоткрыв ее, в комнату заглянула хозяйка. По чистому платью и красиво уложенным волосам он понял, что вдова собралась в город, и уже предполагал, зачем она зашла к нему.

– Я иду в город. Нужно купить продуктов на рынке для ужина. Не составите мне компанию? Вы наверняка хотите побольше узнать о городе и о людях. А где же это сделать лучше, как не на рынке? – улыбалась она. Видно было, что ей хотелось сказать что-то еще, но засомневавшись, она решила проглотить слова.

– Да, конечно, – ответил Джон, слегка приподняв уголки губ. Причуды города его откровенно пугали, но таинственность тянула за собой, пробуждая в нем все больший интерес.

На рынке не было привычной шумихи и толпы народа, какую доктор Чилтон привык видеть в Лондоне. Стояли немногочисленные палатки и торговцы, не кричавшие и не зазывающие людей, как обычно, это происходит на рынках по всему миру. Стоило Джону появиться в поле их зрения, как они, испуганно отшатнувшись, сбежались в кучки и начали переговариваться, даже не понижая тона голоса и рассматривая его, словно он приехал вместе с цирком и сейчас будет показывать им фокусы. Все взоры были направлены прямо на него, и, прожигая любопытством в нем дыру, никто даже не пытался отвести взгляд. Дети, игравшие неподалеку, услыхав возню на площади, сразу прибежали и вытаращились на незнакомца.

Площадь шумела и гудела, нелестно встречая нового гостя. Проходя следом за вдовой мимо горожан, до него доносились обрывки их разговоров.

– Он выглядит странно. Разве этот юноша не похож на тех сумасшедших, что жили когда-то на отшибе? – шептал один мужчина другому, устремив на Джона взгляд.

– Похож. Может он их сын? Помнишь, она сбежала после самоубийства мужа вместе с мальчишкой? Вот он, наверное, приехал обратно. Только зачем? И куда делась мать?

– Может, хочет посетить могилу отца? Дом-то все равно уже не увидеть.

Жадно впиваясь слухом в разговоры, Джон вырывал информацию, что могла ему пригодиться. Помимо сведений о своей семье, он, гуляя по площади, уже успел услышать и гадкие замечания. Привыкнув к косым взглядам и грубым словам, которые в него бросали жители и Лондона, и Торнберга, он чувствовал себя вполне комфортно, хотя порой ему приходилось крепко сжимать кулаки, впиваясь ногтями в ладони, дабы физическая боль заглушала в нем желание ненависти и злости пробудиться и выплеснуться на людей. Вдова, как только заметила это, постаралась поскорее закончить с покупками и направилась в сторону дома.

– Простите этих людей. К нам никто приезжает, поэтому каждый гость как редкая птица, – на ее бледных щеках выступил смущенный румянец.

– Все в порядке, я уже привык к этому, – сказал он, желая успокоить женщину, – в Лондоне на меня тоже часто оборачивали взгляды.

– Я думаю, все из-за Вашей необычной внешности. Людей с такими красивыми волосами не встретить в наших краях.

– Мне они достались от матери, – мягко улыбнулся Джон, – ей тоже приходилось терпеть насмешки и осуждающие взоры.

– Скажите, Джон, – издалека начала вдова, – Ваши родители действительно были отсюда? Не хочу, чтобы Вы подумали, что я ведусь на слухи, просто мне интересно…

– Да, – задумчиво глядя вдаль, тихо произнес Джон, – они действительно были из Торнберга. Мы жили на окраине, но, когда мне исполнилось десять, мой отец умер, а мать вскоре, взяв меня под руку, уехала. Не знаю, что произошло, но она оставила дневник, в котором рассказывает о некоторых событиях тех лет. Я приехал, чтобы найти ключ к разгадке тайны о смерти отца. Она не верила, что он мог покончить с собой, – повернувшись к вдове, Джон улыбнулся. Та ответила ему тем же, и наполненные нежностью глаза напомнили ему мать.

– Значит, это правда Вы… Я сомневалась, ведь помню Вас совсем ребенком, а сейчас Вы уже совсем взрослый. Я хорошо знала Вашу семью, – тихо сказала женщина, уткнув глаза в землю, – я расскажу Вам всё, что знаю, если Вы хотите. Но этого совсем немного.

– Спасибо, я был бы благодарен Вам за помощь. Но не могли бы Вы сначала рассказать, что произошло с Вашим городом? Он пропитан страхом, исходящим от людей и улиц и заполняющей леса.

Тут лицо женщины побелело. От недавно появившегося румянца на щеках не осталось и следа. Джон понял, что ему попался нужный человек. Женщина, тихо и мирно живущая на отшибе, но любимая всеми в городе, явно знает всё по рассказам других. Такие люди всегда больше слушают, чем говорят, и хранят в себе услышанное, словно библиотека, доставая из головы информацию в момент, когда это необходимо. Глаза ее беспокойно устремились на Джона, а после снова опустились и уперлись в землю, тщательно пытаясь найти там ответ. Однако они были совершенно одни на несколько километров, и никто не мог подсказать ей, что делать и что говорить. Потому она решила быть откровенной и честной с человеком, с которым ей предстояло жить под одной крышей. Да и врать и увиливать, она, по всей видимости, плохо умела. «Если честно, мы стараемся не говорить об этом. Но думаю, Вам нужно знать, что происходит в городе и почему люди здесь ведут себя немного… загадочно».

Всё это связано с поместьем, принадлежащим покойному Томасу Торншери. Два года назад граф, обаятельный, чуткий и благородный человек, которого обожал наш народ, женился на прелестной девушке из состоятельной семьи, проживающей в Блумберге. Казалось, наконец наш город будет ослеплен солнцем, и счастье разольется по улицам и домам. Но полгода назад проявилась болезнь графа, передавшаяся, кажется, ему от матери. Не выдержав муки, он покончил с собой. С тех пор его жена, двадцатилетняя госпожа Виктория Торншери, не находит себе места и борется с видениями, которые, по ее словам, являются к ней в образе графа. Доктор, что был до Вас, должен был вылечить ее. Обещания, что он давал, были такими громкими и сладкими, что ему поверили все. Но спустя неделю после прибытия, он испарился. Ни вещей, ни следов, ничего не осталось. Он просто исчез, испугавшись призрака, как полагают в народе. Поэтому и пригласили нового врача, которому, возможно, удастся излечить нашу дорогую госпожу и вернуть ее к жизни.

Лес вокруг них зашумел, будто тоже пытался рассказать то, что ему известно. Ветер унес за собой лежавшую на дороге охапку разноцветных листьев, а вместе с ними рассказ вдовы. Небо помрачнело и нахмурилось. Джон смотрел и удивлялся, как же все-таки природа чувствует состояние человека.

Вдова достала из маленького мешочка, висевшего у нее на поясе и который Джон не заметил ранее, хилую книжонку, быстро пролистала ее и пошла вперед, тихо нашептывая что-то себе под нос. По щекам ее скатились две крупных слезы, по которым можно было понять, как сильно в городе любят и уважают господ. Джон шел молча. Ему было жутко интересно и немного страшно. Всем всегда казалось, что доктор Джон Чилтон не боится ничего. Его не пугали мертвецы, тьма или болезнь, но загадочные и необъяснимые вещи могли заставить его руки потряхивать, а ноги подкашиваться. Именно не поддающееся объяснениям нам кажется таким ужасным и пугающим.

Когда вдова замолчала, они подошли к дому. Джон остановился и спросил: