— Контракт? Ты хочешь оформить деловое соглашение? Боюсь, у меня проблеемы с тем, чтобы поставить подпись на бумажке, у меня нет пальцев… — кот рассмеялся, видимо не понимая, что именно я ему сейчас предлагаю. — Да и какое дело такому чудесному реликту, как я, до человеческой бюрократии.

— Человеческой? Я предлагаю тебе божественный контракт со Стремлением. Это совсе-е-е-ем другое. Никаких бумажек и подписей. Только твоя душа.

— Постой… Что? — из голоса кота исчезли насмешливые нотки. Он в плотную приблизился к решетке, словно пытаясь получше меня рассмотреть. — Душа?

Прежде, чем он отпрянул от клетки, я сделал шаг вперед и схватил его за нос, заставив кота зашипеть.

— Я, ГНЕВ, обещаю тебе защиту и покровительство в обмен на твою службу, — я сказал это спокойно, но где-то в прослойке между мирами мой голос пророкотал. — Служи мне! Или влачи оставшееся существование в этой клетке!

Нас двоих, как когда это проделала Цуки, вышвырнуло из тел, и мы оказались посреди космоса, откуда была видна любая часть вселенной. Кот Баюн больше не был огромным, он был просто котом, состоящим из переливающихся разноцветных огней и линий. Он шипел и пытался вырваться, дрожа в ужасе.

— Скажи свой ответ.

— СКАЖИ СВОЙ ОТВЕТ, — вторил мне другой я.

— Я буду… буду!

— КОНТРАКТ ЗАКЛЮЧЕН.

Нас вышвырнуло обратно в наши тела. Голова вновь закружилась, и я пошатнулся, а кот, вырвавшись из моей хватки, врезался в противоположную часть клетки.

— Кто…Ччто ты такое? Ты не реликт… Ты…

— Я ГНЕВ, сказал же. Хотя в этом мире меня чаще именуют Дмитрием Старцевым. Но ты можешь называть меня Господин или Хозяин.

— Я никогда… никого не называл хозяином… — прошипел обиженный кот.

— Теперь будешь.

— Да… хозяин…

— Хорошая киса…

— Это просто…

— …ужасн…

— …прекрасно! — воскликнул Рубцов, входя на территорию крепости, и раскинул руки. К сожалению, Валентина не испытывала восторга, который сейчас был у её начальника. Напротив, то, что она увидела… это то, что она никогда больше не хотела бы видеть.

“Все как там… Всё как тогда…” — её затошнило, но она смогла сдержать рвотный порыв.

— Как человек вообще мог сотворить подобное? — тихо пробормотала она, смотря по сторонам.

— И впрямь, как? — рассмеялся Рубцов. В такие моменты она совсем его не понимала. — Ты только посмотри, Валя! Когда я посылал его сюда, то и представить не мог, что он устроит… ТАКОЕ!

Весь внутренний двор крепости был буквально завален трупами, и это были не просто убитые люди. Их словно рвали на куски. Нельзя было пройти и метра, чтобы не наткнуться на чью-нибудь руку, ногу или потроха. Казалось, что целых тел тут вообще нет. Словно в этом месте попировала небольшая армия хагга.

Картину дополняли и разрушения: покореженная техника, разрушенные постройки. В какой-то момент Валентина заметила торчащую из-под машины руку в синем кителе с золотым орнаментом на рукаве.

— Там Истинный!

Рубцов теперь тоже заметил это, и казалось, повеселел ещё сильнее.

— Только подумать, тут даже один из Детей Хлада был! О-хо-хо-хо… Как интересно…

“Интересно? Да это немыслимо!”

— Виктор Степанович, этот юноша… кто он, во имя Хлада, такой?.. Я думала, что он простой подклятвенный, но подклятвенный не способен устроить такую бойню. Тут словно поработала группа мясников из хагга, причем очень крупная…

— По отчетам так и будет, — кивнул Рубцов, с довольным прищуром осматриваясь. — Преследуя одного, мы наткнулись на два десятка хагга, что попытались захватить один из оплотов Империи. В результате ожесточенных боев защитники крепости пали как герои, но смогли остановить захватчиков.

— Но…

— Вы напишете именно это, Валя. Ясно?

— Да… Виктор Степанович.

— Замечательно. А теперь давайте осмотримся, пока не подошли остальные. Нужно выяснить, чем здесь занимался Орлов.

Перед тем, как освобождать своего нового слугу, я вернулся к матери. Она испуганно смотрела на меня странным взглядом, от которого мне стало немного неуютно.

— Дай мне минутку, я тебя освобожу, — сказал я ей, переключившись на поиски замка. Тот обнаружился довольно быстро, но вот ключ…

Попытка сломать замок ни к чему не привела, так что я решил вернуться к трупу красного священника. Порывшись в его останках, я вытащил увесистый позолоченный ключ, покрытый рунами.

— Эй… хозяин, так ты освободишь меня или?..

— Жди, — оборвал я кота. — Ты второй на очереди.

Кошак ответил на такое неуважение с моей стороны сердитым рычанием и новой волной недовольства, но меня это мало волновало. В конце концов, в клетке неподалеку заперта мать настоящего Дмитрия Старцева, и я был бы совсем дерьмовым сыном, если бы не освободил её первой.

Я вернулся к клетке Марии Старцевой и замер, так и не вставив ключ в замок. Она смотрела на меня по ту сторону решетки, взволнованная, вся в слезах.

— Какая у меня была любимая игрушка? — спросил я.

— Что?

— Извини, но… все говорили, что ты умерла. Да и это место… Так что я должен убедиться, что ты — это ты. Какая у меня была любимая игрушка?

— Паровозик, — подумав совсем немного, ответила женщина. — Заводной, механический. Отец купил его тебе, когда мы ездили в Ялту. Тебе было пять. Он очень хотел сделать тебе какой-нибудь подарок, и мы зашли в лавку с игрушками. Ты почти полчаса разглядывал их, а затем ткнул в тот паровоз.

Я понятия не имел, какая любимая игрушка была у Дмитрия Старцева в детстве. Воспоминаний о тех временах у меня не было, и вряд ли они всплывут в будущем. Но Старцева говорила очень уверенно, как человек, который действительно хорошо знал настоящего Дмитрия.

Я вставил ключ в замочную скважину и повернул, затем отворил дверь, и в следующий миг женщина выскочила из клетки. Я уже собрался было встать в защитную стойку, но это было не нужно. Она крепко обняла меня, а затем расцеловала в щеки, заставив немного смутиться.

— Дима… Дима… Димочка… Это правда ты… правда ты… — сквозь слезы шептала она, а я… я чувствовал глубокую печаль. Я не был её сыном, по крайней мере душой. Лишь телом и кое-какими воспоминаниями. И как мне об этом сказать? Стоит ли вообще говорить матери, что её сын на самом деле мертв? — Ты так изменился… Так возмужал… Я… Я тебя едва узнала…

— Пришлось, когда вас с отцом не стало…

Она вновь расплакалась, обнимая меня.

— Все нормально. Теперь ты свободна, — мягко сказал я и не без усилий отстранил маь от себя. — Мне нужно освободить тут ещё кое-кого.

— Кого? — удивилась она.

Но стоило мне подойти к клетке с кошаком, как она испугалась.

— Нет, Димочка, стой! Не делай этого! Это же Кот Баюн! Ты что, не слушал сказок, которые я тебе рассказывала?

— Мама, всё нормально, я знаю, что делаю, — мягко улыбнулся я.

— Дима! Да послушай меня! Он чудовище! Он людоед, что сладкими речами околдовывает путников, а затем пожирает их! Если ты его выпустишь, то…

— Кш-ш-ш-ш-ш! — зашипел кот на мою мать. — Не лезь в наши дела, женщина.

Я в этот момент остановился за миг до того, как поместить ключ в замочную скважину.

— Ещё раз сделаешь что-то подобное, и я разорву контракт, а твои мозги придется соскребать с пола, — я говорил совсем негромко, но этого хватило, чтобы кот прижал уши, а его шерсть встала дыбом. — Мы друг друга поняли?

— Д-да… Прошу простить мою грубость, — ласково и мягко ответил кот. — Я стал нервным и злым из-за заточения и голода…

Я все ещё ждал.

— Этого больше не повторится.

— Не повторится, — многозначительно подтвердил я и лишь после этого вставил ключ. Щелчок, и замок открылся. Затем я отступил, открывая клетку и выпуская зверя. Мама спряталась за моей спиной, крепко вцепившись мне в плечо.

Кот Баюн выбрался из клетки, но совсем не так, как я думал.

— Вот дерьмо… Что с тобой случилось?