Паром в Слободзее, особенно в прежние времена, был далеко не просто «плавучим средством». Это был великий труженик и не только…

Удачно расположенная в середине села переправа, с удобным выездом на районную трассу, была важным узлом, не только транспортным, но и общественно- экономическим. Рядом с паромом, находилась широко известная, так называемая «поповская» мельница, где и муку производили и масло из семян подсолнечника выделяли. В полу километре, вверх по Днестру, стояла еще одна такая мельница, рядом с песчаным карьером, которую все называли почему-то – «куряча» (т. е. куриная).

Мостов через Днестр, от Юга Молдавии до Бендер – не было. Паромы в Олонештах, Раскайцах. Чобручах и даже в Тирасполе – не составляли конкуренцию парому в Слободзее. Этот перевоз диффузорно впитывал в себя целый ряд направлений, как с территории Молдавии, так и Украины. Отсюда двумя веерами расходились транспортные потоки, с Востока на Запад и – в обратную сторону. Паром нес основную нагрузку по перевалке продукции совхоза «Молдавия» из села Кременчуг, колхоза им. Ленина из Копанки, и других мест. В период наивысшего подъема производства в совхозе «Молдавия, когда он выдавал государству по 40 тысяч тонн овощей в год, паром «разгрузили», проложив по дну Днестра, в районе пляжа на русской части села, мощный трубопровод, по которому перекачивали на левый берег томатную пульпу, а дальше автоцистернами, – доставляли на консервные заводы. Такого больше на территории Советского Союза – нигде не было.

Паромом перемещалось большое количество людей, имеющих огороды в плавнях или работающих на правой стороне Днестра. Много людей с правой стороны – имели дела в райцентре и т. д.

Паром, как и рынок, и другие общественно важные объекты сельской инфраструктуры, был еще и местом общения людей. Простаивая вожидании парома и вместе переезжая, люди общались, решая по ходу массу возникающих вопросов. Не знаю, но, скорее всего, именно возможность общения, и возникающие различные ситуации в районе парома, привлекали к нему внимание нас, пацанов. Иначе, чего вдруг мы, жившие за 2-3километра от парома, ходили купаться именно туда, мимо высокого обрывистого берега, где можно было демонстрировать любые прыжки в воду, мимо пляжа, где всегда было много людей, мимо выступающего в воду ДЗОТа, с которого тоже было неплохо прыгать в воду. А ходили именно потому, что там было интересно. Купались и наблюдали. Сколько различных историй могли бы рассказать- и сам паром, и работавшие на нем люди, за все эти годы!

Помню, раньше тянули паром за трос руками и специальными деревянными тягачами. Потом придумали очень удачную схему самоходного парома, и какое-то время рядом ходило два парома. Сегодня работает один. Раньше перевоз машины стоил 50 копеек, за человека брали 5 копеек и все были довольны.

Случались различные казусы. Разное было, вплоть до аварий. Бывало, срывался трос, и паром уходил в свободное плавание по Днестру. Врезались в трос «нетрезвые» катера и теплоходы, паром по ночам использовали заинтересованные люди и т. п… жизнь – есть жизнь и всякое бывало.

Возможность появления чего-то интересного, необычного – и притягивала нас к этому месту. Много было всякого разного, но расскажу лишь о двух запомнившихся случаях.

Лето. Жара. Мы прыгаем с парома в воду, все как обычно. Подъезжает со стороны села машина, сходят человек семь музыкантов из колхозного духового оркестра, сгружают музыкальные инструменты. Раскладывают их вдоль берега, раздеваются и купаются рядом с нами. Как выяснилось – кто-то из слободзейских, живший в Кременчуге, ушел из жизни, хоронить его должны были в Слободзее. Поэтому договорились, что до парома его понесут без музыки, а от парома – до кладбища – с оркестром. Прошел час – никто не появляется. Жара, музыканты волнуются и охлаждают себя водой, что им не свойственно.

Подъезжает на моторной лодке бакенщик. Дом бакенщика- на правой стороне Днестра, метров 300 ниже от парома. Он увидел блестящие трубы на берегу, подплыл, выяснил ситуацию и спрашивает: «Ребята, а сколько вы берете за ритуал». Те – называют цену. Бакенщик говорит: «Я живу один, уже старый, не дай Бог чего-кто меня будет хоронить?. У меня все готово, костюм, гроб и т. д. Давайте сделаем так Пока вам нет работы, я перевезу вас к себе, надену костюм, лягу в гроб, а вы сыграете пару мелодий. Я вам заплачу и привезу обратно сюда. Сделайте доброе дело, я же никого не имею и никому не нужен. Так хоть сам буду присутствовать при этом и почувствую, как все это будет происходить».

Подумав, музыканты – согласились. Переехали на ту сторону и сделали все, как просил заказчик. Он, полежав несколько минут в гробу- рассчитался с ребятами, поставил им ведро вина и говорит:»Ну я-то живой еще! Даю вам еще половину цены и ведро вина, – сыграйте что-нибудь веселое!».

Возбужденные первым ведром, музыканты дали настоящий танцевальный концерт, который было слышно не только в Слободзее, но и в Кременчуге, и в Кицканах.

Покойника пронесли от Кременчуга до Днестра, переправились через паром, ждали-ждали оркестр, и под «краковяки и польки» понесли на кладбище.

Второй случай менее сердитый. В нашем колхозе было несколько старых советских и трофейных автомобилей. На одном из них работал ивестный в те времена в Слободзее матрос Рудик, он же футболист, который прославился своими финтами на футбольном поле, для понта, иногда перевязывающий правую бутсу белой повязкой, что означало – «удар смертельный».

«Полуторка», на которой ездил Рудик, по конструкции, имела механические тормоза, то есть сколько давишь ногой – столько и тормозной путь. Чтобы её остановить, надо было нажимать на тормоз метров за 300, до того места, где надо было остановиться.

Спуск к парому раньше был круче, чем сегодня, поэтому Рудик съехал на первой скорости, но видно поздно затормозил, пролете паром, сшибая ограничительную доску. Раньше, когда переезжали конные повозки, – всегда ставили ограничительные доски с обеих сторон, на крючках, и нырнул с машиной в воду.

Завхоз колхоза, дядя Илья, ехавший с ним в кабине, успел вывалиться из кабины на паромный настил, а Рудик не успел открыть свою дверь, завязанную на веревку или телефонный кабель.

Все с ужасом ждали, что будет дальше. Апрель месяц, вода еще была холодная. И тут вынырнул посиневший Рудик, бывший матрос как-никак. Выслушав огромный клубок матов от завхоза, Рудик попросил лодку у паромщика, переплыл на ту сторону и пошел в Кременчуг, где в то время было отделение совхоза от Кицкан.

Паром стоял неподвижно, куда плыть, когда под ним где-то машина. Часа через два, приехал Рудик с совхозным трактором С-80. Сняли паромный трос, прицепили к нему огромный крюк, и несчастный Рудик начал нырять в апрельскую воду. Ничего не получалось, – тяжелый крюк с тросом мгновенно отправлялся на дно. Кто-то «уломал» завхоза послать за банкой вина, в колхоз. Какой-то велосипедист, оперативно привез полную трехлитровую банку. Рудик принял в порядке «допинга» полбанки и-таки закрепил трос за автомобиль. Трактор начал тянуть трос на ту сторону реки, берег там пологий. С обеих сторон реки скопилось масса машин, подвод, людей. Все, с напряжением ждали развязки. И она наступила…

На ту сторону, вопреки ожиданиям, вытянули только раму той «полуторки» Все остальное или осталось на дне или было унесено рекой. Завхоза чуть не хватил удар от увиденного, он тут же принял свою дозу «допинга», реквизировал у кого-то подводу и поехал докладывать начальству о происшедшем.

Машину восстановили, мы же не в какой-нибудь Германии живем, чтоб машины выбрасывать на свалку и на этом данный инцидент был исчерпан. А у парома – жизнь продолжалась.

Похожих эпизодов было не счесть. Жаль мы сегодня, совсем по-другому относимся к парому и ко всему, что с ним связано. И нынешние мальчишки с наших улиц уже редко ходят купаться к парому. И паром не тот, да и обстановка не та. Могут быть чаще неприятности. А паром все-таки нам и сегодня нужен, и еще долго будет служить людям. И тот мост, который уже назревал в Слободзее, наверняка не скоро будет построен, слишком малые интересы движут сегодня этой идеей. Хотя, и на той стороне живут наши люди, и сохранились наши, слободзейские интересы….