– В полдень, в самую жару, рыба прибивается к тени в водорослях и кустах. Прячется у корней. Если идти медленно и плавно, не спугнув ее, можно схватить голыми руками.

Он хмурит брови, думая, что я шучу.

– Да ну. Это нереально!

Я смеюсь, но тихо. Стараясь не распугать папину рыбу.

– Просто немного подожди.

Когда мы подходим к воде, они с Кинли уже увязли в кувшинках в стороне. Кинельган, прижав уши и сощурив глаза, болтается, уцепившись когтями задних лап за свисающие к озерной глади ветки плакучей ивы. Он сосредоточен как ястреб, готовый впиться в свою добычу, и наблюдает за отцом. Выражение его мордочки меня веселит.

Андрей первым подходит к входу в озеро. Я смотрю на его силуэт со спины. Он выше меня на две головы. Его светлые волосы отдают легкой благородной рыжиной на солнце. У него развитые широкие плечи, и когда он оборачивается, я вижу его хорошо очерченный, рельефный пресс. Ловлю себя на мысли, что у него слишком красивое тело. И в целом он симпатичный. Миловидная внешность, однако, чуть грубоватый, мужественный подбородок. Хоть я и не занимаюсь спортом, кроме любительского плаванья летом в пресной воде, слава богу, могу тоже похвастаться подтянутой стройной фигурой. Иначе, я бы чувствовала себя сейчас рядом с ним довольно неловко.

Я знакома с ним не так давно. Мы видимся в четвертый раз. У нас есть общий друг – Илья. Он часто рассказывал мне об Андрее, но познакомились мы только в конце июля, когда он приехал к Илье сюда, в Сады отмечать завершение сессии. В целом, всё, что я знаю о нём – это то, что он учится на юридическом, окончил второй курс и на три года старше меня. А еще – он сразу понравился моей маме. Для начала мне было достаточно.

Мы медленно заходим в воду. Мягкий ил на дне обволакивает мои ступни, и я испытываю не самое приятное в мире ощущение от соприкосновения с ним кожей. Поэтому, подаюсь телом вперед и бесстрашно окунаюсь в холодную воду, отрывая ноги от дна. Выплываю вперед Андрея, оставляя позади себя полосу кувшинок, и оказываюсь в нескольких метрах от него, на глубине. Вижу, как он не слишком торопится обдаваться и, улыбаясь, зову его.

– Здесь не так холодно, если не опускать ступни вниз – солнцем прогрет только верхний слой воды.

Наконец, Андрей окунается.

После купания, мы сидим на покрывале, в тени молодых ив и я пытаюсь разделить пальцами мокрые пряди своих волос. Рядом со мной, на траве, плескались несколько рыб, пойманных отцом, нанизанных через жабры на веточку лозы. Андрей только что перестал удивляться этому улову. Отец с Кинли плавают почти на середине озера. Кинли поочередно взлетает и, разгоняясь, прижимая крылья к телу, ныряет стрелой в Виверну. Затем выныривает и идёт на новый заход.

– Мы нашли его, когда он был ещё невылупившейся ящерицей, – сказала я, когда мы оба смотрели на незамысловатые профессиональные трюки, выполняемые Кинельганом. – Это было белое яйцо, чуть больше куриного, в черную точку. Что-то случилось с его матерью. Ну, знаешь… Скорее всего она погибла, как и многие. Из-за пропитания. Три года мы выхаживали его в инкубаторе, точно не зная, сохранилась ли под скорлупой жизнь. Но в один день яйцо треснуло, и мир увидел Кинли. Неуправляемое, вредное…

– И милое существо, – подхватил Андрей.

Я кивнула.

Легкий летний ветерок зашуршал в листьях деревьев позади нас, и я поёжилась, всё ещё покрытая холодными мурашками от долгого плавания. Тут же я заметила, как Андрей выпрямился, в ответ на мою дрожь и расправил плечи. Он приблизился, однако, не касаясь меня, но я на расстоянии ощутила тепло его тела.

– Как вы всё-таки их дрессируете? – спросил он. – Ну, то есть в теории я знаю… Это как знать, откуда берется молоко, но никогда не доить корову, наверное. Странное, конечно, сравнение, но всё же…

Его взгляд был прикован ко мне. Я подняла глаза к его лицу и столкнулась с мягкими заинтересованными голубыми глазами. И как будто на секунду забыла вопрос.

– Мы не дрессируем их. Они ведь не собаки. Драконов приручают. Просто они должны поверить человеку. Вот и всё. Выстраивание доверия. Кому-то нужно больше времени, кому-то меньше. На самом деле они очень настроенные на человека животные. Я бы даже сказала, что они хотят быть прирученными, но до последнего сопротивляются, словно выясняя, достойны ли люди стать их друзьями. И заметь, я не говорю, «хозяевами».

– А с Кинли что не так? – спросил он, подтрунивая.

Его широкая улыбка обнажила ряд ровных белых зубов.

– Кинли – отдельный случай, – ответила я, усмехнувшись, отведя взгляд, откинувшись чуть назад, оперившись на вытянутые руки за спиной. Мой ярко-сиреневый купальник был по-прежнему мокрым, к моему животу от лифа стекали мелкие капли. – Мы не просто не смогли, а даже не рискнули его никому отдавать. Он не самый послушный дракон. Мы его породили, нам и нести эту ношу. Но остальные драконы у нас все нормальные. Честно. Просто поверь мне.

– Но мне нравится этот дракон с безуминкой.

Из воды вышел отец. Он зачесал назад свои черные волосы, и присел на корточки, склонившись над связкой с рыбой. Затем достав из кармана штанов, лежащих на покрывале, складной нож, подошел к лозе и, обчистив новую ветку, нанизал улов на более прочное крепление. Немного обсохнув, мы стали собираться обратно. Спустя полчаса мы оказались у подножия фермы.

Ответвляясь от широкой трассы, асфальтированная дорога к ферме вьется через осиновый лес. По правую сторону, между стволами виднеется рукав Червоного озера, часть берегов которого входят во владения собственников Драконьего камня – семьи Аранских – моих матери и отца. На обочине оборудована автомобильная парковка для посетителей, сегодня пустая.

Андрей подходит к своей машине и берёт рюкзак с вещами.

Проходя через ворота, мы входим на территорию и видим справа у гаража припаркованный черный автомобиль Андрея, и вишневую машину Ларисы. Слева – располагаются деревянные ограждения вольеров. Драконы пищат и усиленно машут крыльями, взбудораженные присутствием там моей матери и Ларисы – нашей помощницы, занимающейся уходом за животными. А ещё больше – обедом, которые они принесли в кастрюлях для раздачи. Кинли резко срывается с места и летит к ним. После вольеров простирается обширный асфальтированный пустырь, небольшой огородик, ягодные кустарники, полоса малины и ежевики и дорожка, ведущая к главному входу в дом.

Кроме Ларисы, на ферме подрабатывает ее сын Богдан – сменяя на выходных мать, совмещая работу с учёбой в университете. И Алёна – повариха, которую мы приглашаем, когда приезжающие за своими новыми питомцами гости, в основном иностранцы, желают остаться на несколько дней, утомлённые от долгого пути. Наши двери всегда открыты для новых гостей.

Продвигаясь дальше от ворот, мы выходим к одноэтажному банкетному залу, отделанному белым деревом, с голубой черепицей, с летней террасой, окна которой выходят на небольшой оборудованный пляж с плетёными лежаками. Здесь мы проводим все праздники, когда собираем многочисленных родственников и друзей. Чуть дальше от него, у берега, причалив, колыхаются на воде два жёлтых катамарана, а рядом на берегу, в специально-отведенном ящике, лежат ярко-оранжевые спасательные жилеты, которые мы убедительно просим надевать постояльцев. Ещё дальше, за рестораном расположена просторная обособленная беседка, стоящая на воде, среди камышей, подсвечиваемая уютным желтым светом фонариков, и укомплектованная кваканьем лягушек по вечерам.

Не доходя до банкетного зала, мы сворачиваем налево и выходим на деревянный, выкрашенный в белый, мост, чуть меньше трех метров длинной, плавно переводящий нас через небольшой «залив-бухту», впускающую воду прямо на нашу территорию. Остановившись на мгновение, и тронув перила, чуть поворачиваюсь – я вижу впереди просторную, необъятную водную гладь Червоного, оканчивающегося лесом вдалеке, а за ним – поселком Новой жизнью, затерянным за лиственными кронами; позади же меня маленький голубой залив, за которым выстелен асфальтированный пустырь и драконьи вольеры.