Стол Вика уже накрыла, все было готово за исключением пиццы… Боже, она же забыла убавить огонь в духовке! Едва Майор, то есть Александр, потянулся к ней губами, рассчитывая на вполне невинный дружеский поцелуй, как хозяйка дома с воинственным кличем оттолкнула его от себя и бросилась прочь.

— Что случилось? — растерянно вопросил гость, ощутимо ударившийся об угол письменного стола — Виктория в своем неистовом движении приложила его с такой неженской силой, какую в ее хрупкой фигуре трудно было предположить.

Пицца не сгорела. Но она так запеклась, что вместо мягкого хрустящего чуда кулинарии теперь являла собой нечто похожее на подошву с намертво приклеившейся к ней начинкой.

— Посмотри!

Вика стояла перед ним с противнем в руках, на котором что-то, видимо, готовилось, но теперь имело вид неаппетитный. Понятное дело, хозяйка кинулась встречать гостя — Александр ни на минуту не усомнился в том, что она так сильно ему обрадовалась — потому обо всем и забыла.

— Чего ты расстраиваешься? — стал успокаивать Вику наконец пришедший в себя Майор. — Вон на столе еще сколько всего. С каждой хозяйкой может такое случиться. Давай-ка присаживайся, мы сейчас с тобой по соточке накатим… Кстати, у тебя нет ничего покрепче?

— В каком смысле? — не поняла Вика.

— Ну, водки или коньяка. Не буду же я с тобой пить эту шипящую водичку! Шампанское я тебе принес.

«“Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд!” — привычно подумала Вика стихами Высоцкого. — Мужик пришел в гости, а я ему должна, кроме закуски, еще и водку ставить?.. Жаль, что я у девчонок поподробнее не спросила, как это делается. Может, теперь так принято? Может, я от жизни отстала?»

— У меня есть бутылка «Кристалла», с Санькиного дня рождения… со дня рождения мужа осталась.

— Тащи! — обрадовался Майор. — Мы под селедочку да кристально-чистую водочку! Видала, стихи сочинил! Со мной это бывает.

Вика вышла из гостиной и вернулась с бутылкой.

— Из заначки достала? — понимающе кивнул ее гость.

— Почему из заначки? В холодильнике стояла.

— В холодильнике? — не поверил он. — А когда у твоего мужа день рождения?

— Восемнадцатого апреля.

— Что? Бутылка больше месяца стояла? Не п… не звезди то есть!

— Хочешь верь, хочешь не верь… Я водку не пью. Санька… муж то есть, тоже не слишком увлекался.

— Ну, само собой, он же у тебя по другому делу… ходок!

Вике обидно было это слышать, но потом она и вовсе разозлилась: чего это Майор обсуждает ее мужа! Его приняли как человека, а он еще позволяет себе говорить гадости про хозяина дома… в смысле хозяйке говорить неприятные вещи, как будто так и надо… От злости она даже не подумала, что Майор ничего нового не сказал, а всего лишь констатировал факт. Сама дала повод.

Но не будешь же ссориться с ним, когда они еще и крошки не съели и капли не выпили… Кажется, о каплях она заговорила преждевременно.

— Что это ты за наперстки поставила? — Ее гость скривился при виде водочной стопки.

— Как положено, по этикету, — пролепетала Вика.

— Этикет, Виктория, для европейцев придуман, для всяких там худосочных французиков или голландцев, а наша русская душа в эти рамки не втискивается. Стаканы у тебя есть?

— Есть.

— Неси!

Вика принесла стакан — она хоть и не француженка, и даже не голландка, будет пить шампанское из бокала. Или Майор считает, что и шампанское надо пить стаканами, как положено русским?

Александр открыл для нее шампанское, предварительно осведомившись:

— Ты как любишь, с шумом или потише?

— Пожалуйста, потише, — взмолилась Вика, хотя соседи все были за своими заборами и стенами, и вряд ли кто из них мог услышать хлопок вылетающей пробки.

Майор посмотрел на нее разочарованно, видно, его душа просила куража, но просьбу исполнил. Он таки хотел непременно налить ей полный бокал, однако Вика отстояла право, как она сказала:

— Пить понемногу, но часто.

— Смотри, я сачков не люблю, — шутливо сказал ее гость, но отчего-то прозвучало у него это зловеще.

Водки он набулькал себе полный стакан. Вика с тревогой покосилась на него. Подумала, неужели он столько выпьет? Майор стукнул своим стаканом о ее бокал и провозгласил:

— За присутствующих здесь дам!

И одним махом опрокинул содержимое в рот. Вика содрогнулась. Саня если пил, то небольшими рюмками. И старался не показывать, что это ему не нравится. Майор же пил водку, как воду, шумно и с удовольствием, даже прихлебывал, будто его вкусовые рецепторы воспринимали крепкоградусный алкоголь как компот или лимонад.

Между тем Майор хекнул, нацепил на вилку кусок селедки и отправил ее в рот. В тот же момент его лицо исказилось, видно было, что он сделал усилие, чтобы проглотить селедку.

— Что ты сделала с селедкой? — хрипло поинтересовался он.

— А что я сделала? — пискнула Вика.

— Это же чистый уксус. Небось не разбавила, так девятипроцентный и саданула?!

Вика тоже попробовала: Боже мой, испортить то, что, казалось, испортить невозможно! Она окинула беспомощным взглядом стол, на котором оставалось все меньше съедобных закусок. Сожженная пицца на краю стола, поставленная на всякий случай. Фаршированные яйца.

— Саша, яйца ешь, — предложила она.

— Спасибо, — скривился он, — на яйца у меня аллергия.

— Тогда колбаску. Или вот сыр российский.

Майор опять наполнил стакан водкой и выпил ее так же залпом, даже не подумав чокнуться с ней или произнести какой-нибудь тост. Вика наивно подумала, что сейчас он начнет требовать, чтобы и она допивала свое шампанское, но Майор ткнул вилкой в колбасу и процедил:

— И это ты мужика в гости ждала?.. Кстати, чем у тебя воняет?

Вика оскорбилась. Почему она должна терпеть у себя в доме эту наглую морду? Она что, чем-нибудь ему обязана?!

— Воняет? — угрожающе спросила она. — Это ты воняешь!

Но он не обратил на ее выпад никакого внимания. Он наконец нашел для себя выход. Толстым слоем масла намазывал куски хлеба, сверху клал колбасу, потом сыр и отправлял в рот. И при этом поднимал вверх указательный палец, будто призывая Вику к молчанию в тот момент, когда пища торжественно движется по его пищеводу.

— Третий тост — за любовь! — изрядно заплетающим языком провозгласил Майор, не обращая на слова Вики ни малейшего внимания.

Три стакана водки подряд! Почти без закуски. Гость в ее доме ест бутерброды, словно они соображают на двоих где-нибудь в подъезде на подоконнике. Только газетки не хватает. Когда у них в доме такое было?

А впрочем, так ему и надо! Воняет у нее, видите ли!

— Киска, иди ко мне, — пробормотал между тем гость и протянул к Вике руки.

Она сидела по другую сторону стола от него и даже не пошевелилась, но Александр, кажется, тут же об этом забыл. Нетвердой рукой он вынул зажигалку, решив закурить. Но тщетно стал щелкать ею, для чего-то зажигалку тряс, стучал ею об стол, а в конце концов разозлился и так сильно размахнулся, что задел хрустальный графин с компотом — Викин любимый! — и небрежным жестом смахнул его на пол.

Он присвоил себе даже Викино право смахивать на пол и разбивать посуду!

Вика побежала за тряпкой, потом стала собирать с пола осколки, вытирать компот, а когда после всех трудов подняла голову, то увидела, что Майор спит, некрасиво запрокинув голову на спинку дивана и открыв рот.

как всегда, стихами пробормотала она себе под нос, в который раз удивляясь, что у любимого поэта есть строчки на все случаи жизни.

И в эту же самую минуту…

— Вика, чего это у тебя так газом воняет? — услышала она голос мужа.

Она обрадовалась этому голосу так, что у нее задрожали руки. Она даже глаза опустила, чтобы Санька эту радость в них не прочел.

«Так это газом!» — сообразила наконец Вика и опрометью кинулась на кухню.