— Ай, — резко вынырнув из полудрёмы.
— Что? — шёпотом.
— Мне надо в ванну…
— Сейчас? — руки продолжали путешествие.
— Да… перестать, мне больно!
— Хорошо, хорошо… иди.
Выходя из ванной комнаты, Али увидела на кухне спокойного Вадима, который кидал вареники в кастрюлю, тихо подпевая мелодии, которая лилась из колонок. Застывая на минуту, она позволила мыслям покинуть её, позволила себе просто стоять в дверном проёме и любоваться Вадимом, который, кажется, стал ей ближе сегодня ночью, когда врезался в её тело, а с его губ слетали ругательства.
— Всегда поражало, как ты можешь есть с вишней.
— Угу. Я тебе с картошкой варю, — подмигивая.
Маленькая Лёшка ковыряла вареники с вишней, сидя за большим столом, под грозное Тёть-Галино: «Пока не съедите — из-за стола не встанете!». Ветка, вздыхая, макала вареник в сметану и глотала, видимо принимая правила, Лёшку же приводил в уныние вид странной начинки, которую совсем не хотелось подносить ко рту.
— И что, долго тут ещё размусоливать будете, пигалицы?
— Фифас, — с набитым ртом ответила Ветка шестнадцатилетнему брату, который в раздражении смотрел на младшую сестру, но пересмешки всё же кружились в его глазах, когда сметана размазалась по лицу девчушки.
— Алёшка, ты чего не ешь? — садясь напротив, — ты же не хочешь, чтобы ба тебя с ложки кормила? Она может, — смеясь.
— У них начинка странная…
— Странная? Это просто вишня, вон в огороде растёт.
— Она некрасивая… — доверчиво прошептала Лёшка и, осмелев, посмотрела на взрослого брата своей подружки.
— Давай, я тебе сварю с картошкой, только ты быстро съешь, хорошо, Лёш? Мне кухня нужна.
— Ладно, — улыбаясь, пока большая рука взлохмачивала рыжую шевелюру, которую хоть и заплетали в косы, но уже через пару часов волосы свободной волной спадали прямо по тонюсеньким плечикам.
— Признайся, ты вчера принял «Виагру», а?
— Чего? — ложка выпала из руки.
— Это просто ненормально, то, сколько…
— Поздно жаловаться, претензии принимаются во время, а не после. И я не принимал ничего… только пару ирисок «кис-кис», — кружась пересмешкой.
— Маньяк… я беру тайм-аут… на неделю… и мне нужна ромашка… — забирая ложку, которой он мешал вареники, — так что с ромашкой-то?
— Не знаю, я схожу в аптеку.
— Сходит он. А знаешь что? На месяц, я беру тайм аут на месяц… мне больно.
— Ты настаивала на презервативах, наверное, это от них… у тебя аллергия на латекс появилась?
— От их количества тогда уж.
— Ладно, помешай, я сейчас, аптека недалеко.
Ставя на стол пакет с целым ассортиментом кремов, гелей, спреев и трав, мужские руки притянули к себе Али, пробегаясь по животу, по краю хлопковых трусиков, целуя шею…
— Перестань, я же сказала.
— Я помню, я не трогаю там… и ты не только это сказала, Лина.
— И что же я ещё сказала?
— Ты сказала, что берёшь тайм аут на месяц.
— И?
— На месяц… ты должна вернуться к себе через две недели, но ты сказала «месяц»… Месяц!
Али в удивлении смотрит на Вадима. Всё решилось так просто, когда она не думала.
— Ты остаёшься, Лина.
— Остаюсь, — выдохнула Али, и это решение в тот момент казалось ей правильным, верным и симметричным.
— Я больше не буду так буянить ночами, обещаю, просто мне всё время кажется, что ты ускользаешь, что этот раз последний.
— Хорошо.
— Только давай уже подумаем, как обойтись без презервативов, а?
— Подумаем… я вообще-то на таблетках уже много лет, — смеясь в пересмешки, — и это не «Но-шпа».
Стоя в шумном, многолюдном аэропорту, молодая женщина спокойно продвигалась, следя за своей очередью к стойке регистрации, крутя тонкими пальцами заушник больших солнцезащитных очков, боясь поднять глаза вверх.
— Лина, посмотри на меня, посмотри, не отдаляйся.
— Смотрю, — тихо, действительно смотря.
— Ты вернёшься, Лина, вернёшься. Решишь всё, что нужно, и вернёшься.
— Вернусь… — в голосе нет уверенности.
Выдёргивая из очереди, ловя губами слезы:
— Вернёшься, всё просто. Тебе нужно сейчас улететь, через две недели ты вернёшься, я тебя встречу в Москве.
Сейчас ей скажут «отомри», и она не сдвинется с этого места, она уже улетала однажды и, оказалось, почти навсегда, потому что через полгода Алёшки не стало, она трансформировалась, переродилась в Али.
Невозможно поверить, что в этот раз будет по-другому, невозможно поверить, что она, Али, приняла столь нелогичное, иррациональное решение и боится, боится до потери дыхания, что решение окажется правильным и выверенным… Пыль лишает логики.
— Лина, скажи хоть слово, — пропали пересмешки, странно, — ты вернёшься, мы всё обговорили, всё спланировали, всё как тебе удобно, как тебе правильно и комфортно, поэтому ты вернёшься… Вернёшься, потому что я люблю тебя, и, клянусь, я найду тебя, где бы ты ни была, если ты передумаешь, и увезу, только в этот раз я точно закрою тебя в своём доме, — пересмешки вернулись, как и уверенность Али, что она вернётся.
Вернётся в этот южный город, тесный и суетливый, где она уже сняла квартиру, несмотря на недовольство Вадьки, где у неё уже есть обязательства на новой работе, а Али никогда не нарушает свои обязательства.
— Ну что, с первый рабочим днём тебя, рыбка.
— Спасибо.
— И как тебе?
— Необычно…
Было действительно необычно, понятие «корпоративная этика» обошло этих людей стороной, как и правила дресс-кода. Мужчины расхаживали по офисному зданию в шортах, женщины — в ярких платьях, сверкая неуместно ярким макияжем и ювелирными украшениями.
Они подолгу пили чай, поминутно бегали в курилку и задавали более чем личные вопросы. Новая рыжеволосая сотрудница вызвала небывалый ажиотаж, однако факт того, что она работала по прямому указанию Вадима, никого не волновал.
Быстро приняв на веру версию о внезапном возвращении на родину, женщины стали расспрашивать о новинках косметологии и моды, носят ли «у них» так, или украшают ногти эдак? Есть ли у рыжеволосой Алины муж, и почему нет, и так же быстро поступили предложения познакомить «вот с таким парнем» и «ты только на Максимку-сисадмина не смотри, а то Диана волосы вырвет» и, наконец, «пошли, забуримся в кабак, надо же отметить».
— Уверен, тебе есть чему удивиться, — пересмешки во весь рост.
— Вадь, мне понадобится твоя помощь.
— Слушаю, — в ухо, пробегаясь рукой по ноге вниз, чтобы захватить маленькие стопы, по очереди массируя каждый пальчик в отдельности.
— Вадь, у меня тайм-аут.
— У меня отличная память, я тебя отвлекаю? — рука уже на животе, — ты говори, говори… — Али оказалась под Вадимом, пока его бедра симулировали небезызвестные движения, — Лина, давай отменим твой аут, а? Обещаю, я буду очень аккуратным… давай. Лина, соглашайся.
— Перестань! У меня дело, — скидывая Вадима.
— Ты такая жестокая, рыбка, где только нахваталась… — пересмешки делаю вид, что обижены.
— Мне ещё раз начать? Мне нужна твоя помощь.
— Всё, Лина, я тебя слушаю.
— Мне нужно снять квартиру, а я плохо ориентируюсь в городе.
— Квартиру? А эта квартира тебя, чем не устраивает?
Чем не устраивает Али квартира Вадима, помимо воспоминаний?
— Вадим, мне нужно своё жизненное пространство.
— Да тут до хрена пространства, я часто уезжаю, действительно, часто, просто сейчас я взял отпуск, если можно так сказать.
— Мне нужна своя квартира, — упрямо.
— Да зачем?
— Достаточно того, что я работаю у тебя, это ненормально, но, учитывая менталитет… Вадим, я взрослая женщина, я могу сама справиться и должна, много лет справлялась. Я не хочу жить здесь, я не хочу зависеть от тебя… я не содержанка, в конце концов!
— Даже так… Хорошо, Лина, мы найдём тебе квартиру, такую, какую ты сможешь себе позволить, исходя из твоей зарплаты. Я обещал, что пойду на любые уступки, я иду. Раз ты решилась на серьёзный шаг, то я вполне могу ответить тебе тем же…
