Последующие два часа она провела над столом, заваленным кучей бумаг и инструментов, с карандашом в руках и полным штурмом в голове. Работа была проведена не малая, Мари не могла от неё оторваться, а времени на сборы оставалось всё меньше. Определённо, надо было заканчивать, иначе опоздания вновь не избежать.
На этот раз она обязательно подденет под пальто тонкий свитер. Порывшись в шкафу, на верхней полке, нашелся чёрный, с высокой горловиной. А ещё стрелки. Да, она непременно нарисует стрелки и найдёт свою, давно купленную, чёрную помаду, будет очень кстати.
Маринетт почти готова, и её телефон разрывается от звонков Альи. Видимо девушка всё-таки припозднилась.
Она быстро покидает свою комнату и, по пути попрощавшись с матерью и отцом, выходит на улицу.
***
На улицы города уже опустилось сумеречное полотно, на котором отчётливо были видны белые искрящиеся звёзды. Яркий полумесяц большею частью был сокрыт серыми облаками, и можно было наблюдать только его покатый, истлевший, жёлтый бок. Жиденький, почти невесомый туман белёсой дымкой стелился по земле и разбегался в стороны от каждого, хоть сколько-нибудь резкого движения.
С Альей она встретилась на мосту, совсем недалеко от того места, где расположился корабль четы Куффенов. С этого места было слышно зачинающийся концерт, не говоря уже об ощутимой вибрации, которая отчётливо пробивала басами асфальт. Во все стороны от палубы, каскадами расходился свет от прожекторов. И немало людей с обеих сторон по набережной скандировали в такт музыке, подняв руки вверх. Предъявив билеты на входе к оцепленному участку, девушки присоединились к этой бушующей толпе и поплыли с ней по одному течению.
Действовать, жить, вообще существовать в такой атмосфере обособленно просто невозможно. Ты как будто становишься одним целым с десятками, сотнями таких же людей. Вот ты поднимаешь руки вверх вместе со всеми, а вот уже и прыгаешь в таком бешеном ритме, что, кажется, твое сердце не сможет этого выдержать и, просто-напросто разорвавшись, сольётся с сердцами других людей, пульсируя и вторя той музыке, что заполняет собой все вокруг, от плоского дна этой реки до, наверное, самых звёзд. Она заливается в уши, глаза, рот, обволакивает волосы, одежду, словно пытается добраться до самого сознания, просочиться во все извилины и пропитать собой каждую мысль. Земля расходится под ногами, будто разворачивается дорога в самый ад и становится так жарко, несмотря на холодный ветер и почти ноль на термометре. Весь воздух… Он ужасно бурлит, словно кипяток в котле, он густеет, тянется и им уже не дышится. Он лишь продирает глотку и шкребёт ноздри, но, к счастию, особой потребности в кислороде уже и нет. Они все дышат теперь одними лёгкими на всех, которые гоняют по своим бронхам совсем не воздух, а настоящую лаву, что льется из разверзнувшейся преисподней и питает кровь их общего организма металлом. Толпа немного рассасывается и теперь Маринетт хорошо может видеть выступающих. Они все на полном взводе и они тоже чувствуют этот ритм, этот шквал энергии окружающих их лиц. Возможно, даже больше всех присутствующих. Ведь именно они питают нервными импульсами, созданное ими существо, именно они бьют по его нервным окончаниям, заставляя биться в экстазе. И именно они вселяют в него жизнь. А время летит так скоротечно, так не заметно.
Выставленные композиции подходили к концу. Большая часть народа разошлась, а немногочисленные оставшиеся разбрелись по набережной. Корабль причалил к твердой земле и у девушек наконец появилась возможность лично встретиться со звёздами сегодняшнего вечера. Все они были раскрасневшиеся, запыханные и, очевидно, уставшие, но очень улыбчивые и счастливые.
Пока Джулека и Лука возились с инструментами, Анарка громко поздоровалась и пошла вдоль палубы, сворачивать, оставшиеся не прибранными, элементы шоу. Какое-то время Маринетт и Алья стояли и наблюдали за уборкой, а когда Куффены младшие закончили, они вместе направились в каюту Луки.
Музыкальные инструменты аккуратно оставлены в углу, верхняя одежда скинута. Молодые люди, разобрав себе по бутылке, развалились на всех возможных горизонтальных поверхностях. Этот концерт помотал изрядно всех, но он явно стоил потраченных сил и времени. Все были довольны. Время от времени звучали тихие разговоры, которые затрагивали абсолютно любые темы. В каюте царило полное спокойствие и уют, так тепло и непринуждённо им было просто находиться рядом друг с другом. Кто-то из сиблингов постоянно отлучался на помощь матери, но более ничего не нарушало их обоюдный покой.
Маринетт сидела на полу, застелённом мягким синим ковром, оперевшись о кровать и допивая вторую бутылку пива. Ей ощутимо давало в голову и она моментами, в порыве какого-то игривого настроения, начинала пихать свисающую с кровати ногу Луки. И несмотря на то, что конечность иногда возмущённо дёргалась, сам её обладатель вроде как был не против. Алья и Джулека, откопав где-то старые карты, расположились за столом и увлечённо во что-то играли.
- Разве бубновый король может покрыть червовую даму? - неуверенно произнесла Куффен младшая. И когда Маринетт увидела, как забегали глаза Альи в ответ на этот вопрос, ей стало так смешно. Смех буквально сразил ее, и она завалилась на бок, громко хохоча. Лука, видимо, разделял настроение девушки и с кровати незамедлительно послышался заливистый грохочущий гогот. Да, они испортили Сезер весь ход, теперь ей точно не отвертеться.
Лука негромко рассказывал ей, как будни проходят в колледже. Жаловался на большой объем работы и на то, что совмещать его с деятельностью группы сложно, хотя он очень старается сделать это возможным. Слишком уж ему дорого и то, и другое. О новой молодой учительнице французского, которая к нему, кстати, очень снисходительна и добра. О парочке новых ребят, что перевелись к ним недавно и уже успели наделать шуму несколькими драками на территории учебного заведения. Временами, прерывая свой рассказ, Куффен интересовался делами Маринетт, но она отвечала очень односложно, неохотно, хотя внимание на этом, кажется, и не заострялось. Алья на фоне, что-то бухтела и иногда вклинивалась в их разговор, отвечала на вопросы адресованные Мари, когда та особенно сильно зависала. Джулека, теперь особенно пристально следя за ходами Сезер, рассказывала о жизни группы в последнее время, о новом устройстве этих просто волшебных прожекторов, которые они наблюдали во время выступления, а после, ненадолго отлучившись, принесла перекусить.
Таким темпом время перевалило за двенадцать часов. Ночная тьма совсем загустела и если бы не фонари и ночное светило, то дальше носа было бы вовсе ничего не видно. Ветра почти не было, и вода вокруг судна еле-еле плескалась, расходясь тонкой рябью. Месяц выкатился на общее обозрение и слабо лучился жёлтым светом, кидая блеклые светлые пятна на близлежащие облака, которые так и норовили вновь наползти на лунные догорающие бока, съесть его и оставить небо, душимое кромешной тьмой, в одиночестве.
Маринетт и Алья, в сопровождении Луки, сошли с качаемого волнами корабля на твёрдый асфальт набережной и, дозастёгивая свои куртки, двинулись в сторону дома Сезер. Девушки собирались самостоятельно добраться, но Куффен очень настаивал на том, чтобы их проводить.
Туман так и не растворился за эти часы, только немного расползся и стал ещё реже. Воздух был такой влажный, как губка, впитавший в себя всю сырость улиц. По главным дорогам машины бороздили настолько большие лужи, что будто бы целые моря. Хотя и на тротуарах для пешеходов подобных морей было предостаточно. Весь Париж тонул в них и Маринетт, оступившись, тоже была готова к этому. Но Лука схватил её за руку своими цепкими холодными пальцами и, подтянув к себе, поставил ровно на ноги. Они все также молча продолжили свой путь. Парень так и не отнял своей руки. Ветер стал сильнее, попеременно затихая, он снова собирался в леденящие вихри. Взъерошивал волосы, бередил полы одежды и раскрасневшуюся сухую кожу, настойчиво гнул ресницы и залезал в глаза, под самые веки. Троица свернула с основной улицы во дворы. Здания здесь стесняли ход, словно наклонялись друг к другу, с целью что-то сказать, оповестить о чём-то. Арки возвышающихся сводов выгибались над ними, расширялись к верху и расходились в стороны, оставаясь позади. А они всё шли и шли, сворачивая то влево, то вправо, устремляясь все глубже в бытовую домашнюю часть города. Было пройдено ещё несколько подобных сводов и обогнуто с разных сторон много громоздких строений, прежде чем показался нужный дом и подъезд. Дойдя до него, Лука и Маринетт обнялись с Альей и после расстались.
