Джейн немного побледнела.

— Что же вы можете ей обо мне сказать? — пробормотала она, теребя юбку.

— Например, что ты любишь надевать втихомолку платья и украшения своей хозяйки. Да-да, не отпирайся, мне это прекрасно известно! И что тебе нравится флиртовать со слугами. Ты и здесь уже завела кавалера — я сама видела, как ты у ворот с ним кокетничаешь!

Горничная поникла.

— Вы, миледи, зря плохо обо мне думаете. Ну, один разик… вернее, два, правда, надевала я ваше колье да пару платьев. И сережки брала из вашей шкатулки, но просто к ушам прикладывала, Бог мне свидетель! Это ж не воровство какое! А что касается Пола, то я с ним, видите ли, землячка, он из одного городка со мной. Вот и поболтали с ним пару раз, а больше промеж нас ничего не было! Я девушка честная!

— Ну-ну, — недоверчиво протянула Гвен. Она взяла на руки спящего на подушках Пум-Пуфа и начала гладить его мягкую шерстку. Песик открыл глаза и лизнул ей руку. Гвен прижала его к себе. «Один ты у меня остался! Преданный, неподкупный мой Пуф!..»

Неожиданно в голову ей пришла идея, и она встрепенулась. Нельзя ли воспользоваться ею? Пока Лайса нет в замке, можно попробовать. Она встала.

— Я ненадолго отлучусь, — бросила она Джейн. — Ты пока возьми мое самое лучшее платье и спрячь в дорожный сундучок.

— Слушаюсь, миледи, — безропотно отозвалась горничная.

Гвен вышла. Направляясь к покоям леди Корби, она постаралась не обращать внимания на следовавшего за нею человека (явно одного из людей Лайса), и про себя вознесла молитву Всевышнему. Он должен ей помочь! А она должна помочь Еве и Саймону!

***

…У леди Корби, как и ожидала Гвен, от услышанной новости округлились глаза. Кузина до смерти боялась заразных болезней, — и на этом-то и пришло на ум сыграть баронессе.

С самым встревоженным видом она объявила леди Корби, что одна из приехавших с ней служанок, кажется, подхватила неизвестно какую хворь. Завтракающая с мисс Берри хозяйка замка даже поперхнулась.

К счастью для Гвен, леди Корби всегда вставала рано, и ей не пришлось ждать, пока та проснется.

— Не хочется вас пугать, дорогая кузина, но у нее все лицо обсыпало, смотреть страшно! — говорила Гвен.

— О, мадам, — вмешалась мисс Берри, — я видела, как она платком лицо закрывала, из вашей кареты выходя!

— У нее уже тогда прыщички какие-то появились, только я не придала этому значения… — скорбно поджала губы Гвен.

— А сами-то вы как себя чувствуете? — перебила ее леди Корби.

— Неважно. Слабость, разбитость.

— Вам лучше лежать.

— О да, — с готовностью отозвалась Гвен, — я и встала только потому, что хотела попросить вас, дорогая кузина, разрешить Сюзи отправиться с Пум-Пуфом в Лондон.

— А что, с вашим псом тоже что-то не так?

— Я за него переживаю. Он, мне кажется, простудился. Его бы надо к врачу. В Лондоне у меня есть знакомый ветеринар…

— Хорошо, — леди Корби кивнула, — чем быстрее вы отправите эту вашу девушку в столицу, тем лучше. А сами лучше лягте.

— Благодарю за заботу, кузина. Я так и сделаю. Но сначала надо распорядиться, чтобы мой кучер Джозеф приготовил для Сюзи карету.

— Не стоит вам ходить по замку, дорогая. — Леди Корби поднялась с дивана. — Ступайте к себе. Я сама распоряжусь.

— Вы так добры! Сюзи будет готова очень скоро. Она накинет вуаль, — бедняжка не хочет показывать никому лицо.

— Конечно, конечно… Идите же! И лежите, не вставайте. Я пришлю к вам врача.

— Я пока посплю. К вечеру пусть придет. — И, довольная удавшимся предприятием, Гвен вернулась к себе.

***

— Ну, что скажешь? — Гвен стояла перед зеркалом в платье, с которого Джейн спорола кружева, чтобы сделать его попроще, и накинув на голову плотную вуаль. — Похожа я на горничную?

— Пожалуй, что да, миледи.

— Сбегай, посмотри, карета там готова?

Джейн убежала и, вернувшись, доложила:

— Готова, миледи! Джозеф на козлах сидит.

— А этот… мужчина… он все еще в коридоре?

— Прямо под нашей дверью, как часовой на страже.

— А виконт Мандервиль… Он не вернулся? Ты его во дворе не видела?

— Нет, миледи.

Гвен глубоко вздохнула.

— Бери Пум-Пуфа и пойдем, — сказала она и взяла в руку дорожный сундучок. — Будешь по дороге называть меня Сюзи. И разговаривать со мной как с подружкой.

У Джейн глаза стали как две плошки:

— Миледи, да разве я осмелюсь?..

— Осмелишься. Это приказ, поняла?

— А о чем говорить, миледи?

— Выражай мне сочувствие. Говори, как жаль, что я больна и вынуждена уехать. Жалуйся, что у тебя работы с моим отъездом прибавится. Поняла?

— Поняла. Но я не посмею, Бог мне свидетель, не посмею!.. — лепетала испуганно Джейн.

…Однако, едва они ступили за порог, как ее испуг и несмелость как ветром сдуло. Воистину в этой маленькой невзрачной девице погибла великая актриса!

— Недолго же ты, Сюзи, у госпожи продержалась! — со злорадством изрекла она. — И поделом. Рассказывай другим сказки, откуда у тебя прыщи по всему лицу. Меня не проведешь, небось путалась с кем попало!

Гвен услышала за спиной хмыканье: это человек Лайса, прислушивавшийся к разговору служанок, едва сдержал смех. На повороте коридора она осмелилась кинуть взгляд назад и с несказанным облегчением увидела, что шпион остался под дверью. Затея удалась!

Удалась-то удалась, но остановить словоохотливую Джейн было уже невозможно.

— Молчишь? Значит, права я! — продолжала она без запинки уже на лестнице. — Откуда только ты рекомендации взяла, в толк не возьму! Ведь ни причесать ее милость, ни платье ей подать толком не умеешь.

Пум-Пуф, находившийся поначалу в изумлении от того, что горничная осмеливается так разговаривать с его хозяйкой, наконец решил хоть как-то заступиться за Гвен и сдавленно зарычал. Но несшая его Джейн и это рычание обернула в нужную ей сторону:

— Вот, смотри, Сюзи, и Пуфик боится с тобой ехать, хнычет, бедный! Как это госпожа его тебе доверила? Ты же его и на руках не сможешь правильно держать, не то что выгулять как полагается.

Они уже были во дворе, и Гвен не выдержала и прошипела:

— Хватит уже! Замолчи!

Но Джейн не унималась и, когда баронесса садилась в карету, пустила последнюю парфянскую стрелу*:

— Ну, Сюзи, прощай! И не горюй, что баронесса тебя отослала. Хозяйку с таким жутким характером, которая по пустякам злобствует да еще и скопидомка, я и врагу не пожелаю!

Тут Джозеф захлопнул дверцу, сел на козлы, ворота замка открылись, и карета поехала. Гвен выкинула из головы дерзости Джейн, откинулась на спинку сиденья и, прижав к себе Пуфа, глубоко вздохнула. Она выбралась, Лайс не смог остановить ее, ее обман удался!

Но это было только начало, и торжествовать было, увы, рано. Впереди было самое важное: помочь Еве и Саймону. Если еще не поздно.

*Выражение «парфянская стрела» означает реплику или действие (как правило, враждебные), приберегаемые напоследок.

ГЛАВА 5

75.

Саймон пришел в себя, когда карета остановилась, и веселый голос Рокуэлла воскликнул:

— Ну, вот и приехали!

Дверца распахнулась. Сидевший рядом с Саймоном громила ткнул его кулаком в бок, и Шелтон еле-еле, путаясь в юбках, вылез из кареты. В голове шла веселая стрельба из множества пушек, затылок невыносимо ломило, к горлу подступала тошнота.

Он с трудом оглянулся — и увидел Еву, стоявшую на подножке кареты. Рокуэлл, насмешливо улыбаясь, протянул ей ладонь:

— Вашу руку, леди.

Но Ева вдруг ударила его ногой в живот так, что он согнулся напополам. Стоявшие вокруг мужчины захохотали, один воскликнул:

— Вот тебе и леди! Черт меня раздери, девчонка хоть куда!

Как ни плохо было Саймону, он не мог тоже не рассмеяться. Молодец, Ева!

Она спустилась сама, держась прямо и с таким высокомерным видом, как будто была королевой, а вокруг находились не головорезы, а ее слуги. И вновь Саймон восхитился ею, ее выдержкой и силой духа. Что ж, пока они вместе и живы, — есть надежда. Не раскисай, Шелтон! Бери пример с жены!