— Придется ощипать петуха, если впредь осмелится приставать к моей пастушке, — говоря это, Саймон быстро поднял с травы шляпку, парик и маску Евы, и предложил ей руку.

Ева колебалась, и он ждал, что она решит: идти ли с ним или вернуться в замок. Затем она вдруг как-то отчаянно тряхнула своими кудряшками и, шагнув к нему, взяла под руку. Ева смотрела в его лицо, не отрывая глаз.

— Твоей? — выдохнула она еле слышно.

— Только моей, — прошептал он в ответ, чувствуя небывалую нежность, вдруг захлестнувшую все его существо.

Не теряя более времени, он быстро повел ее за собой в сад. Вскоре они нашли укромное местечко: скамью, скрытую густыми кустами и доселе не обнаруженную влюбленными парочками.

Ева присела на неё. Саймон видел, что она смущена. Жалеет, что пошла с ним? Не хочет оставаться с ним наедине после тех признаний, что он сделал ей в прошлый раз?

Ха! Но она пошла с ним! А значит, он на верном пути. И скоро Ева пойдет с ним еще дальше — за ворота этого замка. Но он должен помнить, зачем он все это делает, и не терять голову от прелестей дорогой женушки.

Ева неожиданно резко поднялась со скамьи и с укором сказала:

— Зачем вы пришли? Неужели вы не поняли, что герцог хотел заманить вас в ловушку? Он мог покалечить вас или убить!

— Меня не так-то легко убить, — хвастливо ответил он, но тут же прикусил язык. Он — эсквайр Догерти, а не Джек Гром, не стоит об этом забывать.

— Да неужели? — подняв брови, с иронией спросила Ева.

— Ты знаешь, почему я пришел… — Он сказал это совсем другим голосом; его слова повисли в воздухе, но они достигли своей цели. Ева не шелохнулась, но что-то неуловимо изменилось в ней, будто дрогнув внутри.

— Мне ничего не угрожало, — тихо сказала она.

— Да неужели? — подражая ей, бросил Саймон.

— Он бы не посмел меня тронуть.

Они оба знали, что Рокуэлл посмел бы. Новая вспышка ярости обуяла Саймона от одной мысли об этом. Ева его! Его и только его! Она его жена, его собственность, и всякие герцоги не только не смеют желать ее, даже в сторону ее смотреть не должны без его на то разрешения!

Саймон заметил, каким встревоженным сделался взгляд Евы, и постарался взять себя в руки. Он небрежно кинул на скамью ее шляпку, маску и парик и подошел к девушке почти вплотную, взяв ее руки в свои.

— Так значит, ты волновалась за меня? — тихо спросил он, с нежностью глядя на нее.

Ева смутилась еще больше, но рук не вырывала. Сидела напряженная, поднимая на него глаза и тут же отводя взгляд в сторону.

— Они могли покалечить тебя по моей вине, — еле слышно, невнятно ответила она.

— И ты так отважно защищала меня, моя амазонка, — наклоняясь ближе, прошептал Саймон. Он чуть сжал ее пальчики, и почувствовал, как Ева едва заметно задрожала. В ответ она пробормотала совсем уж что-то нечленораздельное, краснея под его горячим откровенным взглядом, опуская глаза.

Саймон отпустил ее руки и обнял девушку за талию, прижимая к себе. Она положила ладошки на его грудь и запрокинула голову, глаза ее были закрыты. Он стал целовать ее, и она охотно отвечала на его поцелуи. Саймон не торопился, он был нежен и упивался ее сладкими губками. Он чувствовал нарастающее возбуждение, но старался не поддаваться страсти и не терять голову.

Признаться, он весьма увлекся, и даже не заметил, как очутился вместе с нею на скамье. Он чуть отстранился, глядя на закрытые глаза Евы, влажные от его поцелуев губы. Веки ее дрогнули, и она взглянула на него, чуть удивленно, будто не понимая, почему он вдруг прекратил целовать ее.

— Верно, я чудовище, раз мечтаю лишь об одном: похитить тебя и увести далеко отсюда. — Он смотрел на нее пристально, дурман поцелуев медленно сходил.

Не слишком ли рано он заговорил об этом? Но ему нужно торопиться, праздник не вечен. Ничего, все правильно. Сразу она на такое не согласится, но пусть пока обдумает эту мысль, привыкнет к ней.

Лицо Евы исказилось страданием, она быстро встала, отворачиваясь от него. Саймон тут же вскочил и обнял ее сзади, крепко прижимая к своей груди.

— Нет-нет! Не уходи! Не покидай меня! Умоляю, Ева! Как мне жить без тебя?

— Это не ты чудовище, а я, если даю тебе надежду…

— Нет, милая! Я ужасен, раз прошу тебя об этом, но дай мне хотя бы эти несколько дней! Я умру без тебя!

— Ах, Джеймс…

— Не говори ничего! Я знаю, ты тоже ко мне неравнодушна, иначе тебя не было бы здесь сейчас со мной! — Саймон говорил быстро и горячо, он не помнил, когда еще ему приходилось так долго убеждать женщину, но сейчас результат того стоил.

Ева молчала. Саймон развернул ее к себе лицом, она казалась потрясенной.

— Это правда, — прошептала она.

— Я знаю, милая.

— Нам не нужно больше видеться. — Голос ее был глух, и в нем чувствовалась обреченность.

— Нужно!

Она отрицательно покачала головой.

— Не поступай так со мной, — молил он. — Подари мне еще одну встречу.

Она колебалась, он видел это.

— Завтра в саду здесь в пять часов.

— Хорошо, — после продолжительного молчания ответила она. — Но сейчас нам надо вернуться, мама будет искать меня.

Довольный своей маленькой победой, Саймон помог надеть ей парик и ее аппетитную шляпу и проводил ее в бальную залу, где они и расстались, хотя не выпускали друг друга из виду весь вечер.

46.

Генри медленно поднялся на веранду, он не замечал никого и ничего вокруг и был полностью погружен в свои мысли.

Кто она, его прекрасная незнакомка? Почему она так себя ведет? Почему не хочет открыться ему? И еще миллион вопросов, и все о Ней.

Об одном Генри очень жалел — если бы он не стал требовать, чтобы Она открылась ему, то, возможно, Она не убежала бы так быстро, и они бы до сих пор нежились в объятиях друг друга.

Маску он так и не надел и, сжимая ее в руке, задумчиво оперся о перила веранды.

— Ваша милость! — раздалось радостное восклицание внизу.

Генри повернул голову на звук голоса и увидел свою шпионку Джейн. Появление девушки тут же прояснило голову.

Баронесса! Он совсем забыл о ней! Как он мог?!! И, раз Джейн здесь, то, наверное, произошло нечто серьезное!

— Я везде ищу вас, и уж здорово отчаялась, — быстро затараторила Джейн, взбегая по ступеням на веранду.

— Что случилось?

— Я хотела сообщить, что ее сиятельство не надела наряд русалки, ее костюм испортился…

Вот почему он нигде не мог найти баронессу!

— Так что же ты сразу ко мне не пришла? — в сердцах вскричал он. — Ты должна была сразу ко мне явиться!

— Да баронесса завалила меня поручениями, я вырваться не могла! — пыталась оправдаться Джейн, но ее отговорки мало интересовали взбешенного Лайса. Он взмахом руки отослал служанку, которая юркнула прочь, и, кусая губы, уставился в темный сад.

— От этой потаскухи всего можно ожидать! — Он сам не заметил, что сказал это вслух. — Шлюха Аллейна!..

Он зло стукнул по перилам кулаком. Никому, даже самому себе, Генри Лайс ни за что бы ни признался, что в эту секунду его устами говорила ревность.

***

…Его женщина! Генри сказал, что она ЕГО женщина! У Гвен от счастья кружилась голова, она готова была кричать! Сейчас ей хотелось веселиться, как никогда. Но она не могла примкнуть к танцующим парам, иначе Генри увидит ее и вновь станет допытываться, кто она такая. Но и в свою душную комнату идти не было никакого желания. Поэтому она осталась на улице, у стены замка; до нее доносились звуки музыки, а прохладный ветерок приятно остужал распаленное любовной горячкой тело.

Там, где она стояла, росли густые кусты и деревья, и Гвен была скрыта среди них от любопытных глаз. Зато она могла видеть влюбленные парочки, выпархивающие из замка и разбредающиеся по саду, или ищущие укромные уголки. Какое счастье, что на ее убежище пока никто не посягнул.

И, может быть, ей удастся еще раз за вечер увидеть Генри, когда он будет возвращаться на бал.

Гвен сорвала с куста розу и поднесла к лицу. Вдыхая тонкий аромат, она счастливо улыбнулась, вспоминая ненасытные поцелуи Генри, его сильные руки… а какие слова он ей говорил! И как ей хотелось ему верить! Открыться ему! А вдруг… вдруг он примет ее такой… Будет любить ее…