— Помнится, это я пригласил вас на помолвку, Догерти. Так я больше не желаю вас здесь видеть, — не без злорадства произнес герцог.

Покинуть столь скоро замок Корби не входило в планы Саймона. Он только тем и занимался, что искал, как незаметно выбраться за его пределы вместе с Евой, и сегодняшнее утро посвятил именно этому. Оказалось, что выбраться из замка еще сложнее, чем попасть в него. Будь проклят лорд Корби, так помешанный на собственной безопасности! А тут еще его выгоняют прочь!..

Но ситуацию спасла, как ни странно, его жена.

— О, как это низко с вашей стороны! — возмутилась Ева, и, повернувшись к Саймону, быстро сказала: — Я вас приглашаю, мистер Догерти. И всегда помните, что в этом доме отныне вы самый желанный гость!

— Желанный гость?! — не привыкший, что ему перечат, герцог несказанно разъярился. — Вот как? Только помните и вы, дорогуша: этого вашего желанного гостя и его шпаги в первую брачную ночь в нашей постели не будет!

— Это верно, ваша светлость, в свою постель вы меня не заманите, — насмешливо ответил Саймон.

С ответом Рокуэлл не нашелся и презрительно скривился, а потом повернулся к Еве и бросил:

— Вы меня поняли, леди.

С этими словами он резким движением отправил свой клинок в ножны и гордо зашагал прочь.

Саймон презрительно плюнул ему вслед, и тут же спохватился, что приличные люди так себя не ведут. Он осторожно взглянул в сторону Евы. Но она, казалось, не заметила этого его недостойного жеста и смотрела на него сияющими глазами, как на героя. Он и был ее героем, вырвавшим ее из лап чудовища.

Она вдруг мягко улыбнулась, и что-то дрогнуло у него внутри. Саймон забыл в этот миг обо всем; исчезла боль от глубоких царапин. Он будто выпил залпом стакан крепкого вина, и кровь быстрее побежала по жилам, голова слегка закружилась, сердце забилось сильно и неровно.

Неожиданно личико Евы взволнованно вытянулось.

— Вы же ранены! — воскликнула она.

Саймон тут же пришел в себя. Что за наваждение она на него наслала? Эта женщина настоящая колдунья!

И тут он увидел свой парик, валяющийся в луже. Если его жена до сих пор его не узнала, то это лишь потому, что у нее не было времени присмотреться к нему. Теперь же его маскарад был под угрозой разоблачения.

Он поспешно отвернулся от девушки, подошел к парику и поднял его. Совершенно невозможно надеть на голову это мокрое безобразие.

Ева приблизилась к нему, и Саймон снова отвернулся от нее.

— Прошу вас, мистер Догерти, я должна осмотреть ваши раны. Не беспокойтесь, я не из неженок и при виде крови в обморок не упаду, — заверила его девушка и попыталась зайти с другой стороны, и снова он отвернулся.

— Желаете, чтобы я разделся?

— Что? — ахнула она. — Нет!

— Как же вы собираетесь осматривать мои раны? — осведомился Саймон, натягивая на себя камзол и застегивая его.

— Вы правы, вам лучше показаться врачу, — согласилась сконфуженная Ева. — Но я беспокоюсь, вдруг раны серьезные? Вы сможете сами дойти до замка?

— Пустяки. Царапины, — заверил он, стараясь смотреть куда угодно, только не на Еву. — Думаю, нам следует вернуться в замок.

Ему нужно уходить, и как можно быстрее.

— Ох, я даже не поблагодарила вас! — воскликнула она, неслышно материализуясь с правой стороны от него и заглядывая в лицо.

— Не стоит благодарности, я сделал то, что должен был сделать.

Сколько можно отворачиваться? Это уже выглядит подозрительным. Чем больше он отворачивался, тем старательнее она пыталась увидеть его лицо.

И вот теперь он стоял, глядя перед собой, ожидая, что Ева вскрикнет от ужаса, узнав его, и начнет звать на помощь. Но она не вскрикивала и на помощь не звала. Почему она не кричит? Почему эта женщина всегда делает не то, чего он от нее ждет?

Ну, неужели она его не узнает? Это казалось ему невероятным, но Ева продолжала приветливо улыбаться и цветасто расписывать, как много он для нее сделал, спася от бесчестного жениха.

— А знаете, вы весьма странный человек, — неожиданно прервав поток бесконечных благодарностей, сказала Ева. — Почему вы отворачиваетесь от меня?

— Без парика я уродлив, — сказал Саймон, не выдержал и снова отвернулся от нее.

— Что за чушь! — хохотнула она, появляясь прямо перед ним и глядя в его лицо своими ясными глазами.

«Если она меня узнает, у ее нежного горлышка окажется кинжал, и ее папаша сам побежит для меня главные ворота открывать», — со злостью подумал Саймон. Ему осточертело вертеться вокруг своей оси. Впрочем, он кое-что придумал. После этого его жена не захочет вообще смотреть в его сторону. Он сможет спокойно найти выход и похитить её.

— Вы благодарили меня, продолжайте, — благосклонно позволил он, направляя разговор в нужное ему русло.

— О нет, вы достойны не только благодарности! Будь моя воля, я бы всем рассказала, как смело вы защищали меня и мою честь!

— Не стоит этого делать, — заверил ее Саймон.

— Да, увы… — вздохнула Ева.

Она смотрит ему в лицо и не узнает! Он не мог поверить. Неужели он так изменился? И все же рисковать не стоит.

— Но вернемся к вашей благодарности, — напомнил он.

Ева непонимающе посмотрела на него.

— Не желаете ли вы одарить поцелуем своего спасителя?

— Что? — возмущенно ахнула она, на личике ее появилось обиженное выражение, будто он ее нагло обманул.

Отлично, вот сейчас она развернется и уйдет, и точно больше в его сторону не посмотрит.

Но что опять не так? Возмущенное выражение легко стерлось с ее лица, глаза Евы мстительно сверкнули, а на губах мелькнула лукавая улыбка. При этом она неосознанно коснулась кольца своего жениха на пальце.

— А почему бы мне и не поцеловать своего спасителя? — дерзко глядя в глаза Саймону, спросила она.

Вот оно что! Месть жениху, и она решила использовать для этого его, Саймона! Это было возмутительно! Но его женушка еще раскается, что решилась с ним в эти игры играть…

— Смелее, — подбодрил он, видя ее нерешительность.

Она вдруг стремительно шагнула к нему, с взволнованным блеском в глазах, приподнялась на цыпочки и чмокнула его в щеку. Ева проделала это так быстро, что Саймон не сразу понял, что уже все закончилось. Только ветер холодил мокрый след на щеке, и лишь это напоминало об ее воистину безрассудном поступке.

Ева выглядела так, будто совершила подвиг. Но Саймон скорчил самую что ни на есть разочарованную физиономию.

— Что это было? — пренебрежительно спросил он. — Мне показалось, или вы в меня плюнули?

Ева сделалась пунцовой, причем сразу вся.

— Это был поцелуй? — продолжал насмехаться Саймон.

— Именно так, сэр! — бросила она. — И ежели вас это не устраивает, убирайтесь вон! А лучше уйду я!

Ева отвернулась от него и гордо двинулась прочь. Еще недавно именно этого он и желал, но она сама предложила ему другую игру, и он хотел дойти до конца.

— Э, нет! — протянул он, хватая ее за руку.

Девушка резко обернулась к нему, пылая негодованием и, казалось, готовая наброситься на своего обидчика с кулаками.

— Не для того я дрался на дуэли, рискуя жизнью, чтобы получить слюнявый поцелуйчик в щеку.

Напоминание о дуэли немного остудило Еву. А, когда Саймон обнял ее за талию, притягивая к себе, она будто лишилась всякой воли. Покорная, застыла в его руках. И он почувствовал, как она трепещет, едва смея дышать, как бешено колотится ее сердце. Она подняла к нему личико, смятение плескалось в ее глазищах. Она явно и боялась и жаждала того, что он собирался сделать.

Саймон и сам вдруг испытал волнение, казалось, каждая частичка его тела стала чувствовать острее, желая ее. Он притянул девушку к себе ближе, прижимая к груди, одновременно склоняясь к ее лицу. Губы его легко коснулись ее губ, таких мягких, таких податливых и сладких. Они послушно приоткрылись ему навстречу, и его язык скользнул внутрь, встретившись с ее несмелым язычком. Сначала он целовал ее, будто пробовал, неторопливо, нежно, но чем дальше они заходили, тем требовательнее становился поцелуй.