Минут десять прошло в томительном ожидании. Тишина. Не шелохнутся - ни один, ни другой поплавок. Точно на асфальте, что за спиной, лежала приманка. Я полез в карман за сигаретами. Вот черт - нет их! Где же они? Ах да, выложил в сумку, чтобы не мялась пачка. Отвернулся, стал копаться в сумке, нашел-таки, там и спички нашлись. Раскрыл пачку, сунул в рот сигарету и мимоходом, так, на всякий случай, бросил взгляд на поплавок. И... застыл от неожиданности, как окаменел. Второй поплавок, тот, что на удочке-коротышке, исчез! Черт возьми, куда же он подевался? Ведь только что был на месте. Может, отвалился? Но нет, нигде не видно. И тут - будто в сердце иглой кольнуло: кто-то взял червя и утащил! Окунь? А если нет? Вдруг это?..

   Не обращая внимания на сигарету, которая так и осталась незажженной и теперь лишь ходила ходуном в углу рта, намертво прилепившись к губам, я сделал короткую подсечку и почувствовал на конце лески сопротивление. Но не слишком сильное, такое, как у окунька-малыша. Решив, что это он и есть, я вытащил из воды добычу, и она, описав в воздухе дугу, шлепнулась мне на колени. Я посмотрел на нее и... Не знаю, как описать, как выразить словами то состояние, тот безмерный восторг, грозящий вот-вот вырваться наружу и обернуться протяжным - на всю округу - победным криком, когда я увидел на штанах трепещущее тело... линька! Он был небольшой, размером в 2/3 ладони взрослого человека. Но боже мой!.. Видел бы кто меня в эту минуту! Руки и губы мои лихорадило, как в ознобе, сигарета выпала изо рта, ноги дрожали... Я взял в руки этого линька, но, оттого что они тряслись, он выскользнул из пальцев и шлепнулся на песок, совсем рядом с водой. Я чуть не вскричал от ужаса! Но он не ушел, крючок цепко держал свою добычу. Я вновь бережно поднял его и стал освобождать крючок. Помню, пальцы - ходуном, сердце вот-вот выскочит из груди, а в глазах - все счастье и все золото мира, воплощенное для меня в этом маленьком трепещущем сокровище, за обладание которым, ей богу, в ту минуту я расстался бы с доброй половиной жизни! Вспоминается еще, какая-то женщина с ребенком проходила мимо по дорожке, и я услышал за спиной:

   - Смотри, дядя рыбку поймал. Видишь, желтая какая. А вот кто это?.. Давай спросим. - И ко мне: - Как называется эта рыбка?

   Но я не смог сразу ответить. Во рту у меня пересохло, губы тряслись, дыхание остановилось; мог ли я произнести в ответ что-то членораздельное?

   Наконец, мне удалось выдавить из себя:

   - Л-линь.

   - Линь? - повторила женщина. - Ой, а мы о такой рыбе даже не слышали.

   И они отправились дальше.

   А я с трепетом водрузил линька в садок и опустил в воду, а потом дрожащими пальцами минут, наверное, пять насаживал нового червя. Справившись наконец с этим, я торопливо вновь забросил удочку и принялся наблюдать за поплавками, уже ни на секунду не отрывая от них взгляда. Еще бы! Ведь стоило мне зазеваться чуть дольше, и этот линек мог бы уйти, уколовшись жалом крючка. Едва я подумал об этом, меня всего передернуло. О боже, какую казнь придумал бы я тогда сам себе, трудно даже вообразить! Удивилась бы святая инквизиция! Но обошлось без суицида. Наоборот, жизнь стала казаться такой прекрасной, такой желанной! Ведь у меня был теперь еще один линь! Третий по счету! И его не надо везти из Волгограда за тысячу верст! Всего-то час с небольшим дороги - и он у меня дома, покуда в домашнем столитровом аквариуме...

   Это был первый и последний мой линек в этот день. Увы, больше не повезло, как я ни старался. И, уже убирая удочки в чехол, я подумал, до чего же странные сюрпризы преподносит нам иногда красавица мать-природа! То гриб вырастет в таком месте, где и вообразить себе трудно, то лесной зверь начинает путешествовать вдоль одной из оживленных автотрасс, а теперь вот... Ну кто бы мог подумать, что этот линек, весьма осторожная и пугливая рыба, окажется вдруг на мелководье, причем почти у самых моих ног!

   Одним словом, это было делом случая, и я убедился в этом, когда в последующие дни, вновь надеясь на удачу, забрасывал удочку в то же место. Ни единой поклевки больше не наблюдалось.

   Но это будет потом, а сейчас я бодро шагал к автобусу, счастливый и окрыленный, неся в пятилитровой бутыли линя и от радости напевая веселые мелодии. В метро, а затем снова в автобусе, глядя на усталые, безразличные и отсутствующие лица людей вокруг меня, я мысленно взывал к ним: "Люди! Да улыбнитесь же, порадуйтесь вместе со мной! Если бы вы только знали, как хочется мне поделиться с вами счастьем! Ведь я везу в своей невзрачной, тяжелой рыбацкой сумке живого линя! Я его сам поймал! И это мой подарок вам, люди!!!"

   Этот день прошел для меня в эйфории. Таким же был и следующий, когда я принес этого линька на работу и выпустил в ванну. Он сразу же юркнул в траву и затих, а аборигены подошли к нему, постояли в раздумье и, решив, по-видимому, познакомиться с новым жильцом несколько позднее, когда он освоится, неторопливо поплыли прочь.

   Начиная с этого дня все изменилось. Он оказался для меня решающим или, как говорят, переломным. Прошла неделя, и я принес на работу еще двух линей, потом еще трех. Причем эти были гораздо крупнее того, первого, размером чуть не с Васю. Попадались они, конечно, не у самого берега и клевали на червя и манку, а один соблазнился макарониной. Теперь их стало восемь, и я успокоился, хоть и не довел счет до десяти, как хотел. Однако было уже поздно: наступал октябрь. Вода становилась все холодней, и линь впадал в зимнюю спячку. Но и этого количества, в общем-то, вполне было достаточно. В ванне вовсю закипела жизнь, заключавшаяся для моих линей, конечно же, в первую очередь в пропитании. Несколько дней после поселения промаявшись без пищи, лини хватали все подряд, что я им ни кину, но ни один из них, как я ни старался, не стал ручным. Поэтому при кормежке Вася всегда был первым и выхватывал лучшие куски. Насытившись, он уходил, и тогда уже подходили остальные. Они стояли парами и порознь у места раздачи корма и, кося из глубины ванны оранжевыми бусинками глаз, терпеливо ожидали, когда же сверху упадет очередная порция такой вкусной каши или аппетитных червей. Впрочем, подозреваю, у рыб, как и у людей, существует дедовщина. Попробуй-ка кто-нибудь из них раньше Васи или того, второго, ухватить кусок. Эти двое вмиг наказали бы выскочку. Таково мое мнение. И основывалось оно из наблюдения за жизнью рыб.

   Мне вспоминается такой случай. Впрочем, на мой взгляд, он имеет мало отношения к сказанному. В огороде я нашел огромного выползка. Он лежал под доской, в сырости. Его размер - почти 20 сантиметров, длина ладони! Ребята посоветовали бросить его Васе. Я возразил: такого червя впору заглотать лишь окуню весом этак граммов в шестьсот! Поэтому я решил разорвать его как минимум на три части. Сказал - и склонился над ванной, сантиметров десять было от воды. Коллеги стояли вокруг и с любопытством наблюдали. И вот я взял этого червя, отмерил одну треть и только собрался было разорвать его, как вдруг Вася выскочил из воды, вырвал у меня из рук этого червя и ушел с ним в глубину, обдав меня тучей брызг. Я онемел от неожиданности, потом расхохотался, сразу же поняв, что случилось. Дело в том, что конец этого червя навис над водой, правда, не касаясь ее, это я хорошо помню, а Вася, оказывается, был начеку и не дал совершиться казни. А может, не пожелал делиться с другими. Ведь какая-то часть из трех наверняка досталась бы не ему! Но как он узнал, что я собираюсь разрывать этого червя? Ведь я пока что не подавал голоса, рассчитывая позвать его позднее.