Он прошептал, что хотел бы увидеть жену, и попросил бумагу и карандаш. Написал несколько слов и уронил руку. Врач взял листок, прочел неровные, в пляшущих буквах, строки:
"Маша! Принеси самолет, у меня на шкафу. Хочу попрощаться".
Иван.
К нему склонились, подумали, что всё... Но он был еще жив. Просьбу передали соседке, она прибежала, принесла маленький военный самолетик, на котором летал Долгов. Это был "Лавочкин", точная копия. На нем он воевал, сбил четырнадцать вражеских машин, и это - единственное, что у него осталось в память о тех днях.
Его осторожно разбудили, дали понять, что исполнили просьбу и вложили в руки этот маленький самолет. Он посмотрел на него и прижал к себе; по щеке неторопливо, через морщины, прокладывала путь слеза... Всхлипнула женщина-врач, за ней медсестра. Таких сцен им видеть не доводилось.
Он так и умер - с самолетом на груди, никому не позволяя дотронуться до своего друга, дороже которого для него не было теперь ничего.
Они не пожелали расстаться, эти фронтовые друзья, и их так и похоронили вместе, в одном гробу...
Убийцу нашли. Как? - осталось загадкой. Поговаривали, что сняли отпечатки пальцев с разбитой бутылки.
Однажды вечером в квартире 67 раздался звонок. Дверь открыла женщина. На пороге стояли двое в штатском.
- Здесь проживает Холмогоров Владислав Викторович?
Женщина опешила. Господи, уж не бандиты ли? Но, услышав за спиной шаги мужа, осмелела:
- Да, это наш сын. А в чем дело?
Один достал красную книжечку, развернул:
- Мы из милиции.
Жена Долгова ненадолго пережила мужа, и вскоре ее похоронили рядом с ним.
Вот как это случилось.
Как-то, возвращаясь из магазина, она остановилась у того места, где когда-то муж посадил свою чудесную елку, стоившую ему жизни. И вдруг... Она не поверила своим глазам! Там, где торчал из-под земли почерневший пенек - все, что осталось от елки, - произошла удивительная метаморфоза: на нее с любопытством и страхом глядели два маленьких, колючих росточка, две крохотные елочки с пушистыми иголками! Мария Степановна молитвенно сложила руки на груди, ей захотелось петь от радости: елка принесла потомство! Она смотрела на это чудо и не могла наглядеться. Теперь эти крошки, эти две сестренки-малышки значили для нее больше чем клад, чем все золотые россыпи Эльдорадо! Это была память о ее муже, и ей теперь надо жить ради них, этих двух крохотных комочков жизни, вырвавшихся из недр земли на свет божий. Это был живой укор людям. Но поймут ли они?..
Она осторожно и тщательно взрыхлила здесь землю, полила, принесла удобрения, огородила это место красными флажками и теперь уже не отходила от новорожденных сестричек. И они, почувствовав заботу о себе, ответили на ласку: стали обе тянуть кверху свои вершинки и расправлять в стороны маленькие, нежные ветви, как птенцы расправляют крылья перед первым полетом.
Теперь жизнь обрела для этой женщины новый смысл, и он заключался в том, чтобы не дать в обиду эти два слабые, хрупкие существа, доверившие ей свои жизни и с мольбой глядящие на людей снизу вверх. Она часами просиживала у окна, глядя на палисадник, и все никак не могла налюбоваться на это чудо, на эту память, которую оставил о себе ее муж. Она думала о том, что пройдет время и ее уже не будет в живых, а эти елки вырастут такими же стройными и красивыми, как их мать, и люди будут смотреть, восхищаться и недоумевать: как могли здесь вырасти два таких чудесных дерева?
Неожиданно ей вспомнились мальчишки, бросавшие друг в друга шишками как раз в этом месте. Она попыталась сопоставить этот факт с рождением двух малюток, но отбросила эту мысль, посчитав ее ошибочной и не желая, таким образом, умалять заслуг покойного мужа...
Из задумчивости ее вывел громкий женский голос:
- Коля! Коля-а!
Она перевела взгляд. Какая-то женщина стояла у газона и глядела чуть выше Марии Степановны. Видимо, там, в окне, показался Коля, потому что женщина крикнула:
- Скинь кофту! Прохладно...
И Коля скинул. Ровно через полминуты. Кофта упала возле одной из елочек.
Мария Степановна почувствовала, как сердце подпрыгнуло в груди. Господи, да что же это, да ведь сейчас!..
Не отрывая взгляда от елочки, возле которой упала кофта, она торопливо стала открывать окно. И уже открыла... но не успела сказать. Женский сапог всей своей тяжестью беспощадно обрушился на маленькое колючее существо на своем пути и вмиг смял, растоптал его, вычеркнул из жизни.
Мария Степановна чуть не вывалилась из окна, хотела крикнуть, но из горла вырвалось только рыдание со стоном вместе. Вся боль души отразилась в этом стоне, а рука ее жалобно, с укором указывала вниз, на след от сапога...
Женщина подняла голову, скользнула удивленным взглядом по какой-то сумасшедшей старухе, тянущей к ней руки, спокойно надела кофту и пошла к автобусной остановке.
Не помня себя от горя, Мария Степановна выскочила из подъезда и бросилась к газону. Да так и застыла там, сникнув, онемев. Елка была раздавлена, безжалостно сокрушена. Не помогли никакие флажки, не помогло ничто...
И она заплакала. Горько, навзрыд. Теперь ее бедная сестренка осталась одна, совсем одна на этом свете. Выживет ли? Уцелеет ли? Как уберечь хотя бы ее от этих варваров, бессовестно сминающих и уничтожающих все на своем пути?..
И никто не знал, что через несколько дней уйдет из жизни эта славная женщина, чей трудный, героический путь для многих мог бы послужить примером, о ком следовало бы даже написать книгу. Но некому было это сделать, никому она оказалась не нужна.
