А вот Светка этим фактом гордилась. Она рассказывала подругам, что целку ей сломали. «больно не было, а было очень приятно, до мурашков по телу, от которых она потекла». Об уволенном кочегаре она не тужила, разумно предположив, что это лишь первый, будут и другие. Зато она уже «не девочка, а женщина».

Тем не менее, несмотря на резкий переход от девочки до женщины, Светка продолжала оставаться подростком, и в силу своей природной силы, руководила сверстницами и теми, кто помладше, выступая судьей и палачом. Если, что-то ей не нравилось, например, чужое мнение, могла и по зубам заехать, что делала фактически каждый день. Воспитателям никто не жаловался. Во-первых, защиты не найдешь, Светка всегда начинала кричать: «Она сама виновата!», после чего взрослые теряли интерес к происшедшему, ибо шума не любили. Во-вторых, жаловаться было «западло», а заподлянок после отбоя мутузили свои же подруги, чтобы угодить Светке в надежде, что она когда-нибудь встанет на их сторону и поднимет авторитет. Или лупили «стукачку» просто так — от нечего делать, чтобы не было скучно.

— Так что у тебя там в полотенце спрятано? — повторила вопрос Костоправ.

— Ничего, — ответила Маруся и подняла голову кверху, чтобы показать «честные глаза» Светке, авось отстанет. Но Светку зацепило.

— Нет ничего, говоришь, а мы сейчас посмотрим… — она протянула руку к полотенцу, но за Машу вступилась Оксана.

— Да оставь ты малышню в покое. Нашла, с кем связываться, — сказала девочка.

— А чего она??? — возмутилась Светка, хотя дай ей возможность аргументировать суть претензии, она бы не смогла сделать этого. Вопрос прозвучал на автомате, был риторическим, ни ответа, ни объяснения, не требовал.

— Свет, брось, не по ранжиру с мелкотой тягаться! — эта фраза успокоила Костправшу, она махнула рукой и повернувшись пошла по своим делам, известным только ей, а Оксанка подмигнула Маше. Эта гримаска расположила Марусю к старшей девочке моментально, она сама себе потом не могла пояснить зачем развернула полотенце и показала заступнице медвежонка без ноги. Это произошло импульсивно.

— Ой, какой миленький! А где он ножку потерял и глаз?

— Не знаю, я его уже таким нашла. На помойке. Вот искупала, теперь он чистый.

— Ну раз чистый, значит гигиеничный. А давай его вылечим?

— Это как?

— Ножку пришьем и глаз из пуговицы сделаем.

— Давай, — согласилась Маша. Так они с Оксаной и подружились.

Ногу Гаспару пришили от другого мишки, также списанного. От той игрушки вообще остались лишь ошметки. Это Наташка в приступе гнева разорвала его в клочья. На Наташеньку, обычно тихую девочку иногда (раз в месяц) находило. В момент приступа неконтролируемой агрессии она била посуду, кидалась кубиками в детей, ломала игрушки. А последний раз Наташа кинулась с вилкой на другую девочку со словами «зарежу, сука!», чтобы ее исколоть. Но ей это не удалось, вмешались взрослые, и ее увезли санитары лечиться. Больше Наташу Маша не видела.

Плюшевая конечность подходила Гаспару только потому, что она левая. А так нога была значительно больше и черная. Но подруг это не смутило. Оксана суровыми нитками и огромной иглой пришила ногу к телу медведя, а левый потерянный глаз заменила коричневая в разводах пуговица — другой не нашли. Но милый Гаспар от этого нисколько не стал хуже. Наоборот левая глазница придавала ему этакий залихватский и таинственный вид, как у пирата. И, главное, теперь мишка перестал быть инвалидом, им можно было играть в открытую.

Через год Оксану перевели в другое учреждение — школу-интернат. Туда отправдяди всех девочек, которым исполнилось 16-ть. Но Машу она не забыла, приезжала к ней на выходные и каждый раз привозила конфеты — кисленькие в целлофановых дешевых фантиках разного цвета и вкуса. В кус со временем Маша забыла, а вот кислоту после сладостей запомнила на всегда. А еще она запомнила, как Светка, отправив одну конфету себе в рот, прикололась:

— Зря говорят, что на вкус на цвет все фломастеры разные, — и кивнув головой на кучку конфет в кулечке, грустно улыбнулась. — Одинаковые. Кислые — ибо суть их — химия!

— Ага — легко согласилась Маша и тоже растянула ротик в улыбке.

Так длилось целых два года. Маша привыкла к подруге и считала ее своей старшей сестрой, надеясь, что после 18 лет, она возьмет над Маруськой опеку и они заживут счастливо. Не вышло, не случилось. Оксану зарезал сутенер, за то, что она скрыла от него выручку.

Маша повзрослела, когда ей уже шел 12 год, заметила другую девочку. Она показалась ей красивой, хрупкой, грустной и беззащитной. Поэтому взяла над ней шефство. Маруся у тому моменту была «в авторитете», ее уважали сверстницы и слушались за справедливость. И Лилит, после того, как у них завязалась дружба, больше никто не обижал. Дружили они почти четыре года, пока Маше не исполнилось 16-ть. Но в школу-интернат она не попала, ее забрали на обучение Стражи. А спустя годы Лилит взяли к себе Меняющиеся и ее «удочерили». Так подруги стали, если не врагами, то конкурентами.

Из детдома Маша, забрала с собой Гаспара, как память о детстве. Все остальное она решила стереть из памяти. Поэтому, когда получала паспорт, сменила имя и стала Ядвигой, в честь красивой девушки из киносериала «Государственная граница» в исполнении Людмилы Нильской. Смелая и соблазнительная Ядвига очень понравилась Маше, и она решила стать такой же.

Шур, слушая Ядвигу, и вспомнил эпизод из своего детства. Родители улучили благосостояние в виде новой трехкомнатной квартиры, которую они прибрели, продав старую и взяв кредит в банке. Пришлось поменять школу и Саше. В новом классе его не взлюбили за то, что мальчик всегда выполнял домашнее задание и всегда был готов ответить на вопрос учителя. Если быть честным по вкусу он не приелся не всем, а только двоим — Паше и Антону. Но именно они держали «марку» в классе, поэтому чморить новичка стал дружно весь класс. Сначала обзывали, посмеивались, но не встретив сопротивления, перешли к физической расправе — отмутизили после уроков в школьном дворе. Примечательно, что били его мальчики, а девочки подзадоривали их криками: «Мочи урода, бей малохольного!»

Повторные истязания произошли сразу после того, как на лице начали сходить синяки. А, когда и они стали исчезать, особо рьяные мальчишки, решили наказать выскочку и в третий раз, ведь ничто не поднимает самооценку ничтожества в глазах самого же ничтожества так, как избиение беззащитного. Власть, пусть даже разделенная на коллектив, пьянит не хуже дешевого портвейна «777», который многие уже попробовали. Но не вышло. Александру помог кирпич, носимый в портфеле. Разбитые головы лидеров и их шестерок стали веским аргументом против насилия. После того, как все поняли, что новичок может дать отпор, да еще какой, от него отстали. К старшим классам про то время уже все забыли. Школу класс закончи дружным коллективом. Все, кроме Паши и Антона, которые к выпускному уже отсиживали в колонии для несовершеннолетний свои первые сроки, пообещали встречаться регулярно. Но прошел уже не один десяток лет, а на встречу выпускников из класса Шура никто так и не пришел. Но это отступление.

Лилит в возрасте 13 лет была уже крепкой, ловкой девочкой. Занятия с Наставником Меняющихся сделали ее сильной духом, а природная упертость только усиливала это качество. Делать боевика из девочки не собирались. После обязательного курса для новичков, ей готовили другую роль. Естественная красота и генетическая утонченность (вероятно в роду были аристократы) открыли ей прямую дорогу в «светские львицы».

К 17 годам Лилит освоила этикет и правила поведения в обществе, разбиралась в литературе, живописи, архитектуре и прочей культуре, банковском деле, юриспруденции, могла поддержать светскую беседу на любую тему, удовлетворить в постели любого мужчину, предугадывая и исполняя его скрытые желания. А также могла стать телохранителем и боевиком, если того требовали обстоятельства. Лилит хорошо владела языком, включая и иностранный, а также холодным оружием, специализируясь на кинжалах. Больше всего ей нравились индийские халади.