У меня не было определенного ответа на этот вопрос, потому что я всегда могу вернуться к брату, пока буду решать, какие координаты я хочу поставить своей следующей целью, но, видимо, не придется.

Он просто открыл свой ноут и, задумчиво постучав по крышке, неожиданно предложил свалить в Европу.

У его подруги есть Hymer BMC, который простаивает у нее в Лионе («а я заебалась платить за парковку!» – слышится из возмущенного голосового), нам обоим все равно, откуда работать, да и права получались не просто так же.

Я только задумчиво смотрю на Темзу ровно до того момента, пока из очередного голосового не доносится возмущенное кошачье нечто и такое же возмущенное «потом и тебя свожу, свожу я, этому пылесборнику очень уж понравилось в Румынии».

Города и места составляются очень спонтанно чисто из-за того, куда бы хотелось заехать по дороге.

По дороге – не куда-то в конкретное место, а на пути в никуда.

Я вспоминаю, что все хотел съездить в Лилль, а сам точно не доберусь в такой мелкий закоулок.

Он предлагает сделать крюк и заехать в Амстердам.

Оба думали про Зальцбург, но в итоге остановились на Вене.

– А финальной точкой что возьмем?

Мне хочется поморщиться и сказать, что последних точек не бывает.

Что это просто очередной промежуточный пункт, а после все равно последует какое-то продолжение.

А еще что «финальная точка» звучит не очень.

Но я понимаю, что он имеет в виду, поэтому задумчиво стряхиваю пепел в небольшую квадратную пепельницу и задумчиво замечаю:

– В Хорватии летом кажется хорошо.

Если не считать Лион, девятнадцать основных точек.

Куча мелких городов между ними и всякие места, которые не идут в расчет.

Остановиться мы решаем в Дубровнике, избавившись от тачки в городе неподалеку.

В основном решаем поездить по Германии.

Немного Франции, немного Чехии, немного Венгрии.

И наконец Хорватия.

Билеты взяли на первое июля.

Чтобы была возможность еще раз прокатиться по нью-йоркскому метро, пошататься по Метрополитану и пообедать в какой-нибудь кафешке, рискуя отравиться, потому что жизнь без экстрима – не жизнь.

Из Нью-Йорка до Лиссабона, а потом до Марселя.

Из Марселя на поезде до Лиона, а там уже на машине.

Или как пойдет.

Предпочли в основном все ближе к северу, поэтому к Нойшванштайну и Гогенцоллерну мы решили вернуться в следующий раз.

А значит этот следующий раз когда-нибудь будет.

Я думаю, что нужно почистить все карты памяти, потому что моя галерея не выдержит такого количества фотографий, когда задумчиво смотрю на до сих пор наполовину собранный чемодан.

Проект я закрываю успешно, из-за этого на нервах скуриваю целых три этих «пижонских» Gauloises, а он тащит меня отмечать в Serendipity 3 (потому что спалил, что я очень люблю «Интуицию»), а потом и в McGee’s Pub (потому что я задолбал цитировать «Как я встретил вашу маму»).

(По именам мы друг друга по-прежнему не называем, потому что нас обоих это очень бесит)

В Центральном парке играют что-то современное на синтезаторе (ведь еще не так поздно, правда), у меня пиво (не люблю его, но мы же через Германию ехать решили, там ничего другого не найти) в стаканчике из-под кофе (в Париже было ощущение, что все только так и работали) и мне по-прежнему чем-то нравится вайб Нью-Йорка.

Но даже он не заставляет меня решить остаться здесь подольше.

Все-таки слишком душно и жарко тут в июле, а мотаться каждый день в Бронкс… Ну нет.

На улице наконец-то хорошо в два часа ночи, но в квартире с включенным кондиционером еще лучше.

Я вспоминаю, что у меня кошка, которая будет против такого резкого вторжения, только тогда, когда пытаюсь не глядя вскрыть дверь.

У него включен кондиционер и распахнуто окно, поэтому контраст с холодной кроватью, которой словно никогда не пользовались (судя по дивану, из-за которого я конечно же споткнулся, так и было), выходит слишком резким.

Какой-то странный кайф, смешивающийся где-то в крови с песнями The Weeknd и Chase Atlantic.

Вайб полной нереальности происходящего, мигающего света и расплывающихся огней небоскребов за распахнутым окном.

На часах уже половина пятого, когда я наблюдаю за греющейся в микроволновке китайской едой, а он варит кофе.

Впереди еще целый бесполезный день, но на Кони-Айленде я еще не был, предпочитая подобной хрени Сохо и Чайнатаун.

Но не в одиночестве можно и на Кони-Айленд.

Толпа народа, какие-то нескончаемые аттракционы и горки, которые поднимают уровень адреналина до жизненно необходимого.

Неожиданно очень вкусные хот-доги в фудтраке, кола со льдом в огромном стакане, какое-то слишком медленное и скучное колесо и морской ветер, который даже заставляет остановиться и на пару минут закрыть глаза.

Парочка удачно получившихся кадров, поездка на метро и очередная прогулка в первом попавшемся районе, который хоть немного заинтересовал классными домами.

Неожиданно интересный рассказ про квартиру за 52$ в центре Манхеттена, смотровая площадка в Рокфеллер-центре (никогда не рвался на Эмпайр, отсюда вид лучше), до которой я никак не мог добраться, и чертова штаб-квартира Охотников за привидениями на 14 Норт-Мур-стрит, о существовании которой я даже не знал (и дом с офигенными пожарными лестницами рядом).

«Cafe Wha?» с четким вайбом бунтарского НЙ из старых фильмов, какая-то звезда, чуть не упавшая со сцены, и снова возвращение ближе к двум ночи.

Темза сначала возмущается, а потом залезает к нему на руки и не слезает, пока я насильно не забираю ее себе.

Никому из нас не надо собирать вещи, потому что все уже собрано (точнее никогда не было разобрано), поэтому мы решаем сдать ключи пораньше и вместо этого еще раз проехаться на метро.

Ну или поспать на скамейке в аэропорту.

Половину наших чемоданов буквально занимают понапиханные туда Хершиз (и несколько пачек блоков сигарет).

Остатки (шоколада, конечно же) мы оставляем двум приветливым хозяйкам, когда сдаем ключи, и они от такой щедрости окончательно плывут и ласково предлагают нам сообщить, будут ли свободны квартиры, если мы захотим вернуться.

Я в этом сильно сомневаюсь, но тактично улыбаюсь и отвечаю что-то дежурное.

По Нью-Йорку, конечно, не слишком побродишь с чемоданом и с кошкой в переноске, но мы все-таки проходимся по Бруклин-бридж парку, прежде чем окончательно развалиться в вагоне метро.

Темза в переноске рядом совершенно похуистично спит (привыкла к моим выебонам), пока у нас в наушниках играет смесь чего-то корейского с американским.

В аэропорту столик в углу забегаловки с фаст-фудом, где я пристраиваю ноут и целый час смотрю на него, пытаясь вспомнить, где похоронена та идея, которую я не раскрутил пару лет назад, потому что было не до того.

А еще я не могу себе отказать и все-таки хватаю целых четыре Toblerone, просто потому что я ужасно их люблю.

Перелет до Лиссабона я тупо проспал, абсолютно прослушав какой-то занудный, наугад скаченный на ноут фильм.

Что-то про вражду, которая перерастает в секс, потом в игнорирование друг друга, потом в отношения…

Все-таки с фильмами сейчас все такое себе, потому что кто вообще догадался дать этому номинацию на «Золотом глобусе»?

У нас четыре часа пересадки, поэтому я глажу Темзу (она совершенно спокойно относится к перелетам, особенно, если налить ей валерьянки) через сетку переноски, пока лежу у него на плече и задумчиво слежу за тем, как он ловко набирает какой-то код.

Вспоминаю о том, что надо бы позвонить Крису, а то он будет искать меня в НЙ (было уже такое, я забыл ему сказать, что перебрался из Парижа (и в твиттер не заходил) и пару недель пытался продержаться в съемной квартире в Лондоне), и пять минут монотонно пытаюсь дозвониться.

Плюнув на эту идею, просто записываю ему голосовое, прерываемое периодическими замечаниями в сторону прыгающего кода, и напоминаю кому-нибудь из них набрать мне, только пожалуйста не в четыре часа утра.