— Это не смешно, — сообщил ей Даркен, протягивая ей котенка.

— Ему нравятся твои волосы, — сказала Кэлен, пытаясь сделать серьезное лицо, но с треском провалилась. — О, Даркен.

— Совсем не смешно.

Но Кэлен рассмеялась, и было либо присоединиться к ней, либо суетиться, а на последнее он был не в настроении. Его дети были надоедливыми, но также любящими, безопасными и вели себя прилично. Это было все, что имело значение.

Тем не менее, смеха было достаточно, и когда он посмотрел на нее, Кэлен сдержала веселье и вместо этого потянулась, чтобы поцеловать его. Это он предпочитал, и с энтузиазмом поцеловал ее в ответ.

— Полагаю, подарить каждому ребенку по котенку на Святки и не убедиться, что все они одного пола, было не самой блестящей нашей идеей, — пробормотала жена ему в губы, одной рукой поправляя ему волосы.

— Нет, — признал Даркен, но при воспоминании на его губы вернулась легкая улыбка. Святки были счастливы уже столько лет, что он почти забыл, что не знал никого за первые три десятилетия своей жизни. — Нет, это не был.

— Это могло бы быть и хуже. — Ухмылка тронула губы Кэлен, когда она, наконец, привела его волосы в их обычное состояние. Она приподняла бровь. — Первоначально Арианна просила маленьких дракончиков…

Даркен ничего не мог сделать, кроме как рассмеяться и снова поцеловать ее.

***

Ричард не мог в это поверить. Просто не мог. Он перебивал Кэлен дюжину раз, и на все его вопросы были даны ответы, но он все равно не поверил сказке, которую она сочинила.

Даркен Рал был злым. От этого не было возврата, не было возврата потерянной души. Зедд сказал ему это, и Ричард уцепился за эти слова.

— Я не говорю, что его неправильно поняли! — Последний аргумент Кэлен был таков. Ее руки, кожа на костях напоминала высохшую бумагу, дрожали на коленях от силы ее слов. — Он делал ужасные вещи, Ричард. Ни он, ни я никогда не отрицали этого. Но разве ты не слушал? Разве ты не слышал и остальную часть истории?

Возможно, он этого не делал. Ричард только покачал головой и ушел, пытаясь отдышаться. Нет, возможно, она была права, и он совсем не слушал.

Как он мог, когда вся история была о том, как она влюбилась в самого злого человека в мире? Ожидала ли она, что он кивнет и улыбнется, наблюдая, как женщина, которую он любит, говорит о человеке, которого он ненавидел, с непритворной любовью?

Он не знал, как это объяснить, и все же это было больно. Ричард знал, что поступил эгоистично, думая, что он один может быть важнее всего мира для такой женщины, как Кэлен. Она была силой за пределами всего, что он мог понять — за пределами всего, что мог понять любой, — и сводить ее к простой всеохватывающей любви было неправильно.

Но даже когда он знал это, его сердце предало его и сжалось от ревности и утраты. Чем дольше она говорила, тем больше он чувствовал тяжесть этих пятидесяти лет, которые она прожила в этом мире. Дело было не только в Даркене Рале, дело было в том, что она прожила жизнь без него. Он даже не знал, что нужно оплакивать ее, он даже не знал, что случилось. Все, что она выстрадала, она сделала, даже не обратив внимание на его защитные мысли.

С ума сойти, как сильно он ее любил. Даже сейчас, старая женщина, у которой едва хватало сил стоять, он не мог оторвать от нее глаз. Она больше не была красивой, но она была Кэлен.

Теперь он стоял один, глядя на полную луну, освещающую ночь. Мир оставался тихим, мирным, а его мысли метались в болезненном хаосе. Было все равно, и все же нет.

— Ричард? — Обернувшись, он увидел Кэлен, идущую к нему, используя трость, чтобы найти дорогу. Полный беспокойства, он бросился к ней.

— Вот, обопрись на меня. Ты поранишься.

— Я стара, я еще не умерла, — сказала она с короткой улыбкой. Все та же улыбка, даже если теперь на ней появилось дюжина складок. — Ричард… — Ее пальцы нашли его щеку, покрытую щетиной, и улыбка стала шире. Несмотря на темноту, он мог видеть затуманенность ее глаз, ту цену, которую возраст отнял у нее, пока она ждала его появления всю свою жизнь. — Я всегда любила тебя, — прошептала она наконец, поглаживая его подбородок.

Он не мог не вздрогнуть. Тысячи потрясений пришли уже сегодня ночью, и они заставили даже эти слова казаться чужими. Кэлен нахмурила брови.

— Это правда. Я никогда не переставала любить тебя, Ричард.

Он сглотнул ком в горле, покачал головой.

— Тогда как ты смогла быть счастлива с ним?

— Ты завидуешь моему счастью, Ричард? — Ее тон не был недобрым, но в нем была резкость. Ричард открыл рот и тут же закрыл его.

— Нет, конечно, — сказал он наконец.

— Ответь мне правдиво. Подумай над вопросом.

Он ощетинился.

— Кэлен, конечно, я хочу, чтобы ты была счастлива!

— Тогда почему моя жизнь тебя огорчает?

— Потому что я хотел, чтобы ты была счастлива со мной, — поймал себя на том, что говорит Ричард, прежде чем смог сдержаться, и вместе со словами пришла вся боль. Каждую ночь он сидел и мечтал построить для них дом, семью в мире и радости, возвращаясь как очередной укус боли. Он ничего не хотел, кроме нее. Ничего.

— Я тоже этого хотела, — ответила она шепотом в темноте, который он едва расслышал. — Духи, Ричард, я провела почти десятилетие, думая только о том, как сильно я скучала по тебе. Были отвлекающие факторы, но все всегда возвращалось к этому. И несколько лет назад, когда я потеряла мужа, мои мысли снова вернулись туда. Я пришла сюда, чтобы дождаться тебя.

Он смотрел на нее, даже зная, что она не может видеть его лицо.

— Но почему? Я не понимаю…

Кэлен вздохнула и опустила свою руку, чтобы сжать его. Их пальцы переплелись, хотя он слишком боялся, что она может сломаться, чтобы сжать. В лунном свете ее белые волосы, казалось, светились, ореол духа окружал женщину, слишком совершенную, чтобы быть настоящей, слишком совершенную, чтобы быть его, он не мог не добавить себе.

— Любовь — странная штука, Ричард, — тихо сказала она, поглаживая его ладонь. — Это не камень, которым может владеть только один человек одновременно. Это как река. Сколько бы воды вы ни набрали из реки и ни отдали кому-то, всегда есть еще. Да, я любила Даркена и Далию, и я любила своих детей, внуков, правнуков и так много друзей и компаньонов, которые у меня были на протяжении многих лет. Но я до сих пор питаю всю любовь к тебе, Ричард. Она все еще здесь. Просто снова услышать твой голос после целой жизни… О, Ричард, ты даже не представляешь, как много ты все еще значишь для меня.

В ее голосе появилась заминка, и она прислонилась к нему, прижавшись лбом к его.

Не в первый раз Ричард почувствовал тяжесть ее титула. Мать Исповедница. Арбитр правды и справедливости, но главное — правды. Она еще не солгала ему, он знал. И поэтому, несмотря на потерянное чувство в его сердце, он поцеловал ее морщинистый лоб, чтобы дать ему понять, что он принял ее слова.

— Моя сила — это любовь, Ричард. Тебя не должно удивлять, что у меня ее больше, чем я могла себе представить… Достаточно для гораздо большего, чем для одного или даже двух мужчин. — Кэлен отстранилась и снова коснулась его щеки. — Ты понимаешь?

— Я не знаю, — сказал он, но даже эта слепая женщина могла распознать, что это была наполовину ложь, и поэтому он добавил: — Но почему Даркен Рал?

— Пойдем, — сказала она и снова сжала его руку. — Я отведу тебя во Дворец, и, может быть, в этом будет больше смысла.

Ричард не понимал, как это могло быть. И все же впервые с тех пор, как его бросили в это будущее, он хотел, чтобы все начало обретать смысл. Он хотел понять эту Кэлен, которую он никогда не знал.

***

В этом году годовщина была невыносимой. Не в силах усидеть на месте, не желая видеть ни мужа, ни детей, Кэлен ходила по длинным коридорам и пыталась вспомнить, как дышать. И все же это было больно. Каждый раз, когда воздух наполнял ее легкие, ее сердце снова готово было разорваться. Почему в этом году? Почему сейчас?

Даже не понимая, что она делает, она обнаружила, что идет в комнату Далии.