— Глупая, иногда. — Пальцы Кэлен дернулись, ее глаза только наполовину смотрели на Морд’Сит перед ней.

У нее был вспыльчивый характер, у Кэлен Рал. Далия метнула взгляд вверх и вниз по напряженной фигуре перед ней. На этот раз она не спрятала все свои эмоции за маской Исповедницы. Со всей кипучей энергией, исходящей от нее, она могла бы с тем же успехом обнажить свое сердце перед всем миром. «Давно пора», сказала себе Далия, прочитав эмоции в ее глазах. Тем не менее, после минутного молчания она сказала:

— Поверь тому, кто хорошо его знает, он не нуждается в твоем вмешательстве.

— Он дурак и не остановится, если ему никто не скажет, — прямо ответила Кэлен.

— Хм. — Далия сохраняла уклончивый тон, глядя Кэлен в глаза чуть более прямо. — Тогда ты попробуешь сказать ему, что делать? Я слышал о менее невыполнимых задачах в сказках.

— Ты не понимаешь ситуацию. — Кэлен вздохнула и заправила локон за ухо.

Далия внутренне ухмыльнулась. Королевская чета вряд ли была самой осторожной, а у Далии был талант складывать кусочки головоломки, не нуждаясь в шаблоне.

— Я понимаю, что лорд Рал — сломанный человек, и жена или нет, вы не можете изменить это гневом.

Мать Исповедница бросила на Далию взгляд, которую Денна одобрила бы. Далия почти испугалась, несмотря на то, что радахан был ясно виден на ее шее.

— Госпожа Далия, — холодно сказала Кэлен, — я думаю, что к настоящему времени знаю своего мужа достаточно хорошо. Лучше, чем вы когда-либо узнаете, и эта ситуация — мое дело.

Далии потребовалось несколько мгновений, чтобы сглотнуть и решить, что Кэлен нужно еще немного времени, чтобы ее эмоции варились. Волатильность теперь могла уничтожить их всех.

— Возвращайтесь в свои покои, леди Рал. И поймите, что если вы снова разобьете сердце лорда Рала, я без колебаний прикончу вас и испытаю судьбу Трианы.

Кэлен выглядела удивленной этим.

— Вы оба понятия не имеете… — Она замолчала и повернулась, быстро уйдя прочь.

Моргнув, Далия поняла, что не может представить, как Кэлен закончила бы это предложение. Она заметила в королеве много изменений, которые она одобряла, но теперь ей было интересно, что же она упустила.

***

Пять дней. Он оставил ее одну на пять дней. В те дни Кэлен испытала всю гамму эмоций, но теперь была твердо настроена на разочарование. Стоя в центре комнаты, проводя кончиком пальца по выемке на левой руке, где обычно находилось ее обручальное кольцо, она пыталась успокоить свое сердце, мысли и просто ждать.

Небольшое разделение было необходимо. Поняв, в чем она призналась Даркену, Кэлен тряслась той ночью и плакала в подушку, задаваясь вопросом, не сошла ли она с ума. Чувство вины, смятение, страх, неуверенность… Они причиняли ей боль и вызывали у нее тошноту, но, по крайней мере, они говорили ей, что у нее все еще есть разум. С колотящимся сердцем она впервые за почти восемь лет заглянула в собственный разум и все же узнала себя.

Именно тогда он должен был вернуться. Так много мыслей билось о ее череп, требуя голоса, и только он мог их услышать. У нее никогда не было друга, она никому не рассказывала свои самые сокровенные мысли, кроме него и Ричарда, а Ричард ушел. На мгновение она рассматривала Далию как вариант — женщина была лояльной и контролируемой, даже вполне человечной, и обладала интеллектом, о котором Кэлен раньше и не подозревала. Через несколько секунд она горько рассмеялась, отбросив эту возможность и упрямо держась за свои слова.

Даркен отказывался приходить к ней ни ночью, ни днем, но она могла быть более решительной, чем он. Она дождалась удобного момента. Ожидание усилило разочарование, но Кэлен нужен был Даркен Рал, и он придет к ней. Он должен был.

Наконец дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ворвался Даркен, взметнув длинной мантией и зажав обручальное кольцо между большим и указательным пальцем. В его голосе было напряжение натянутой тетивы.

— Я нашел это на своем троне. Объясни.

Обрадовавшись его прибытию, Кэлен смотрела на него с напускным самообладанием.

— Я когда-то обещала быть твоей женой во всех смыслах. Учитывая твое недавнее поведение по отношению ко мне, я думаю, что сейчас правильным курсом действий будет расторжение нашего брака.

Несколько ударов сердца прошли в тишине, пока Даркен Рал стоял неподвижно, не сводя с нее глаз. Наконец он пробормотал:

— Невозможно.

— Я знаю, — ответила Кэлен. — Но поскольку ты лишил меня возможности поговорить с тобой, не подходил к нашей постели…

Была пауза. Затем глаза Даркена сузились, и он сложил кольцо на ладони.

— Ты никогда не была серьезна в этих угрозах.

— Я очень серьезна. — Кэлен разжала сжатые руки, понизив голос. — Но да, я манипулировала тобой. Как ты поступал со мной с нашей первой брачной ночи, так что не пытайся возмущаться.

Судя по выражению его лица, он никогда не был уверен, что она знала о его планах.

— Ты грозная женщина, — почти рыча, сказала Даркен, начав ходить взад-вперед. Кэлен всегда находила его несколько кошачьим — теперь он был тигром в клетке, взволнованным и неуравновешенным.

— И ты кажется ничего не знаешь обо мне, так что, — пробормотала она. — Перестань говорить себе, что ты можешь спрятаться, и посмотри.

Он подчинился, но это было все равно, что смотреть в зеркало. Каждая часть его охранялась, блокировалась, ничего не раскрывая. В его темно-синих глазах блестело неповиновение.

Кэлен глубоко вздохнула, не позволяя защите подавить ее решимость говорить.

— То, что ты рассказал мне о своем детстве… Ты никогда никому этого не рассказывал. — Она не стала ждать его ответа; это был не вопрос. — Но когда я не дала ожидаемого ответа, ты убежал, как обиженный ребенок. — Она видела, как он напрягся, видела, как на его лице расцвела ярость, когда он сделал несколько шагов ближе к ней. Отпустив свой взгляд до того, как он произнес хоть слово, она рявкнула: — И если ты думаешь, что ударив меня прекратишь этот разговор и вернешь тебе чувство контроля, подумай еще раз. Ты не можешь вернуть то, что сказал, так что не делай этого, не смей даже пробовать, Даркен.

Он подошел ближе и взял ее челюсть в свою руку. Она не двигалась и не протестовала; она нарушила его равновесие и намеревалась так и оставить. Его голос дрожал от дюжины эмоций.

— Я не тот, кто должен брать обратно то, что было сказано.

— Я имела в виду каждое слово, — непоколебимо ответила Кэлен. Ее рука коснулась его руки, и она услышала, как у него перехватило дыхание.

— Ты дала мне жалость. — Даркен выплюнул слова, даже не пытаясь контролировать протекающую в слова неприкрытую боль.

— Я дала тебе любовь! — Кэлен не собиралась произносить эти слова так громко, но у нее перехватило горло, и они почти эхом отдались в комнате, пустой и темной, если бы не они вдвоем. Она сглотнула, не сводя с него глаз, так как все запланированные слова хлынули с ее губ потоком. — Ты тоже никогда не знал, но я знала и, — она почти прошептала, — люблю тебя. Не с трепещущим сердцем и звездами перед глазами, это просто влечение. Нет, я знаю, кто ты, все твои ужасы и жестокости и желания и надежды. Я знаю, кто ты, и все же… — Кэлен втянула воздух, опустив глаза. У нее не было слов, и она стиснула зубы.

— Скажи это снова.

Кэлен не была уверена, что действительно слышала эти слова, но затем он отпустил ее подбородок. Она снова встретилась с ним глазами, и стены в них трещали, поэтому она дала ему правду, о которой он просил.

— Я тебя люблю.

На его лице был шок, с которым она справилась, а также нежеланное чувство вины, такое острое, что она почти резала его взглядом.

— Ты не должна.

Она подняла руку, чтобы коснуться его щеки, как он когда-то сделал, зная, что она это возненавидит.

— Ты хотел, чтобы я любил тебя по всем неправильным причинам и всеми неправильными способами. Но все изменилось. Ты сделал меня матерью… И ты не можешь отрицать, что мы оба ничего не знаем о любви по сравнению с нашими детьми. Даже когда мы терпим неудачу, они помнят то, что стоит помнить, и никогда не отказываются от своей любви к нам. Мы оба многому научились у них.