Далия стояла с одной стороны его трона. Кэлен, отяжелевшая из-за ребенка, была в темном крыле. Их ожидания открыто выражались в их глазах, но, ох насколько противоположны.

— Мой господин?

— Созови Корпус Дракона, — наконец сказал Даркен взмахнув рукой.

Капитан нахмурился и выпалил слова, которых никогда бы не сказал всего несколько лет назад.

— Мы пока не знаем, почему они так поступили…

— Ты не знаешь. — У Даркена не было времени, чтобы тратить его на разочарования и невежество. Его пальцы сжались в кулак, когда он представил Д’Хару в своей голове в поисках слабых мест. Никогда его царство не будет стабильным; всегда будут слабые места.

— Я точно знаю, что это не снижение налогов и не мир. Я думаю, это та же причина, по которой ты бы взбунтовался, Мейфферт, если бы у тебя хватило смелости.

— Лорд Рал! — Мужчина выглядел испуганным и обиженным одновременно.

Даркен не обратил на него внимания. Эмоциям теперь нельзя было дать точку опоры; Мейфферт был лоялен, а города — нет, и он знал почему. Его поражало, насколько это было очевидно.

— Пусть Корпус Дракона казнит изменников-чиновников в каждом городе, от мэра до мэра, пока они не подчинятся. Они годами пережили влияние Исповедников в Д’Хара, только дурак будет продолжать протестовать.

Последние слова были для Мейфферта, а также для города. По крайней мере, капитан понял это. Он прикусил язык, поклонился и удалился в сопровождении Далии.

Это не была война, но она оставила кислый привкус во рту Даркена.

Кэлен оказалась позади него прежде, чем он понял, что она там.

— Позови его обратно, Даркен.

В ее словах было слишком много смысла, основанного на невысказанной связи, которую он был склонен игнорировать. Слова с контекстом, слова с историей, проскальзывают мимо его мыслей и заставляют волосы на его шее вставать дыбом.

— Никто не подвергает сомнению мои приказы.

— Мои приказы тоже.

Даркен повернулся к жене с резким взглядом, разочарование вырвалось из-под его контроля, так что он мог чувствовать его жар в своих глазах, на своем лице. На ее лице не было бунта, это было выражение, говорящее, что она никогда не подчинялась. О, как он знал это слишком хорошо.

— Это больше не твое королевство, твоего вторжения не требуется.

— Как и твое, — ответила она, и на этот раз не остановилась, чтобы дать ему паузу. — Или ты не понимаешь, что сказал. Влияние исповедниц… Я знаю об этом больше, чем ты когда-либо узнаешь.

Ее смелость разожгла в нем жар, сильнее, чем он хотел признать, но его быстрый ответ оставался сдержанным, ехидным.

— В этом я сомневаюсь, Кэлен, учитывая, что ты никогда не страдала от этого.

Она не обратила внимания. Это привело его к безумию.

— Ты правил годами, не прибегая к страху и угрозам.

Он чуть не отрезал, что это было сделано для того, чтобы соблазнить ее, и он был так же удивлен, как и она, что это сработало сверх этой цели. Правда и ложь, на которые у него не было времени, поэтому он пропустил их.

— Разнообразие в руководстве важнее, чем ты, кажется, думаешь. Правильный инструмент для нужного момента, Кэлен Рал. Это единственная причина, по которой я раньше был нежным. — Его пальцы все равно дернулись.

Кэлен приподняла подбородок на долю дюйма, сумев заставить его забыть, что она вынашивает его ребенка. Она была сделана из железа, каждая грань остра.

— Ты повторяешься, Даркен. Я не слепая, ты лучший лидер, чем я ожидала, но это просто лень.

Он зарычал и сделал шаг к ней.

— Не играй со мной… Я женился на тебе, не на твои благие намерения, и наивную мораль.

— Не убивай мятежников, — все, что она ответила, не сводя с него глаз. — Ты выше этого.

— Помимо тактики и разведки? — Смех вышел насмешливый. Он ни на йоту не скрывал своего пристального взгляда на нее, но она не сломалась. Этот разговор был слишком знакомым, и он даже не думал, а просто говорил то, что всегда говорил. То, что всегда было правдой в прошлом.

Кэлен держалась так, как будто это был ее зал суда, как будто, выйдя замуж за его, она забрала часть его власти. Подчеркнув свои слова простым наклоном головы, она бросила вызов:

— Если ты хочешь, чтобы они поверили, что я не представляю угрозы, просто убей меня. Если ты предпочитаешь сохранять этот мир, которого, как ты говоришь, всегда хотел, найди другой способ. Они должны признать, что я представляю для них угрозу, только в том случае, если они не подчиняются законам.

Если бы она была Морд’Сит, он бы напомнил, что ему не нужен совет, пока он его не попросит. Его кровь закипела, и все же… И все же это было мимолетное желание, а не то, что поглотило его. В ее глазах было холодное ожидание неудачи, и самой насущной потребностью было, чтобы он разрушил это ожидание и победил.

Это предполагало, конечно, что был какой-то другой способ победить.

— Я отдал приказ капитану Мейфферту, — сказал Даркен.

— Я слышала, — ответила Кэлен. Еще несколько мгновений ее глаза смотрели ему в глаза, и он был почти удивлен, когда она сломалась первой. Уходя, чтобы оставить его наедине с его приказами.

Приказы он отозвал. Измена по-прежнему заслуживала смерти, но был и лучший способ — он не был в настроении подавлять очередной общенациональный мятеж. И это был не век войны. Он не нуждался в напоминании Кэлен, каким бы правдивым оно ни было.

Провинции было приказано предать города суду. Суд для людей и людьми, чтобы вершить правосудие. «То, что Исповедница хочет, чтобы у всех людей было», — было сообщение, которое Даркен отправил вместе с приказами. Пусть его людей раздражал этот факт. Пусть Кэлен сердится на это.

Той ночью в их постели он накрутил прядь ее темных волос на палец и притянул к себе, обжигая губы, когда они прижимались к ее бледному лбу.

— Тебе нужен успех. — Ее пальцы скользнули вверх по его обнаженной груди, ледяной по сравнению с его кожей, что соответствовало пронзительному комментарию ее слов.

— Я всегда получаю его, — ответил он еле слышным голосом.

Ее взгляд поднялся. Не совсем самодовольный, но он не обманывал ее, заставляя думать, что ее совет был оставлен. Она была королевой воинов задолго до того, как стала его, головорезов по-своему. Она заставляла его признавать это каждым разочаровывающим моментом неповиновения. Но это удерживало их рядом, в тихом танце — когда-то это была битва, но теперь он не мог обманывать себя, воображая их врагами. Его рот накрыл ее, стирая все слова.

Тем не менее, слова последовали за ними, окружив их одной важной истиной: они и их королевство были неразделимы, и ни одно из них не властвовало над всем.

***

Сознание приходило медленно, как таяние снега весной. Ей казалось, что между глазами вонзился острие кинжала, а все остальное ее тело было растоптано лошадьми. Кэлен проглотила привкус желчи в горле, тихо застонала от боли, пытаясь вспомнить, где она была; ее веки были тяжелыми, и все, что она чувствовала под собой, было матрасом.

— Леди Рал, вы проснулись! — Этот голос… Кэлен знала этот голос. Акушерка?

— Кэлен? — И это был Даркен, с тревогой в голосе.

Кэлен сглотнула и моргнула, ее глаза медленно открылись. Кто-то сел рядом с ней, и когда ее взгляд сфокусировался, она увидела Даркена. Морщины беспокойства на его лбу заставили ее сердце учащенно биться, и она хрипло прошептала:

— Ребенок?

— В живых, — Даркен нашел ее руку на кровати.

Она откинулась назад, начиная вспоминать. Роды прошли хорошо, только она была обезвожена и отказывалась пить, потому что ее рвало. Казалось, совет акушерки «надеяться на лучшее» был преждевременным. Кэлен помнила только половину родов, прежде чем у нее закружилась голова, и всего через несколько мгновений мир стал черным.

— Наша дочь, — прошептала Кэлен, полузакрыв глаза и обхватив пальцами Даркена, радуясь, что наконец смогла произнести слова и знать, что они реальны. Морган была в прошлом, и теперь маленькая Наталья будет их. — Я хочу подержать ее.