Следующим вечером все повторилось. Акутагава ждал, а Нацуко так и не появилась. Он не собирался подходить к ней и, тем более, заговаривать. Он просто хотел убедиться, что с ней все нормально. В конце концов, она пережила сильное эмоциональное потрясение. Неужели она испугалась настолько, что решила вовсе не появляться здесь. Неужели решила, что он может что-то ей сделать. Такие мысли раздражали. Парень и не думал, что способен так переживать о девчонке, которую и знает-то меньше месяца. Но он волновался. И уже успел пожалеть о том, что не знал ни адреса, ни телефона, ни, даже, её фамилии. До этого момента такие мелочи казались неважными. Можно, конечно, найти офис её отчима. Где искать он знает. Вот только это создаст проблемы и девушке и самому Акутагаве. Поэтому он решил ждать. Рано или поздно она появится.

И он оказался прав. На следующий день, стоя в своем укрытии, парень наконец увидел её. В привычной розовой толстовке она шла, низко опустив голову. В руке несла рюкзак и что-то маленькое. Нацуко дошла до их места и остановилась. Несколько секунд стояла в раздумьях, потом осторожно села под неработающим фонарем. Парень нахмурился: все ее движения были какими-то странными, выверенными, осторожными. Словно причиняли боль.

Она долго сидела в одиночестве, периодически поглядывая на часы и осматривая набережную. Акутагава запутался. Неужели она ждёт его? Что же творится в голове у этой девчонки, раз после всего что было, она снова пришла сюда? Парень тряхнул головой. Он так хотел увидеть ее, но теперь, когда она здесь, он растерялся. По ее виду было не понятно, злится ли она, обижена ли. А

подойти к ней было как-то неловко. Он ведь собирался просто проверить, все ли в порядке и оставить ее в покое. Но его планам не суждено сбыться…

Пока мафиози думал, как же поступить, к Нацуко подошёл молодой мужчина. Он что-то сказал девушке, на что она отрицательно мотнула головой. Акутагава напрягся. С его позиции не было слышно разговора, но ситуация ему не понравилась. Мужчина продолжал говорить, девушка продолжала игнорировать его, пока он не положил руку ей на плечо. Она вздрогнула, словно он сделал ей больно, резко подняла голову и сбросила его руку. Что-то мелькнуло в ее глазах, что заставило мужчину отступить. Отступить, но не уйти. Его настырность злила Акутагаву и он покинул свой пост. Услышав посторонние шаги, мужчина нервно обернулся и ретировался. Пока он быстрым шагом двигался прочь, Расёмон догнал его и легонько ухватил за ногу. Получилось что-то вроде подножки. С громкими ругательствами мачо повалился на землю. Нацуко тихо захихикала, глядя, как он ищет обо что споткнулся.

Акутагава присел рядом с ней. Теперь они вдвоем, как и раньше разглядывали лунную дорожку.

— Что он хотел? — заговорил парень.

— Спрашивал, не его ли я жду, потом пытался убедить в том, что все все же я ждала его. Потом появился ты, и он видимо сообразил что к чему.

Ее тон абсолютно спокоен, словно не было той кровавой встречи в переулке. Словно не ее пару дней назад трясло от страха и отвращения. И словно не к ней только что приставал какой-то кретин. Никакой брезгливости или презрения.

— Знаешь, у меня есть… — мафиози на миг задумался, как обозначить этого человека, — Знакомый… Неуверенный в своих силах, трусливый тупица. Не имеющий представления о тактике или основах боя, он все равно рвется в самое пекло, готовый умереть.

— Я не собиралась там умирать! — возразила девушка, понимая к чему он ведёт, — И ещё… Наверное, стоило раньше сказать, но я с самого начала знала, что ты из Портовой мафии. Примерно год назад отчим отправлял своих ребят на дело. Он сказал им «Доставьте груз! Чего бы это не стоило. Но помните, если увидите там тощего брюнета в черном пальто — уходите. Это Акутагава Рюноске — бешеный пёс Портовой мафии. Он не знает меры и жалости. Он палач. Бегите и не оглядывайтесь». В силу своей способности, я ничего не забываю. Так что, как только ты представился, я все поняла. Но ты не показался мне таким страшным. И до сих пор не кажешься. Только твоя способность стала для меня сюрпризом. Признаю, это жутковато.

Акутагава не выдержал. Это слишком! Она точно больна. Он резко вскочил на ноги, выпуская Расёмон и увлекая Нацуко за собой. Он стоял на краю мостовой, а девушка зависла перед ним, удерживаемая способностью. Ее глаза широко открыты, в них плещется страх. Парень испытал что-то вроде частичного удовлетворения. Страх… Вот что она должна чувствовать. Ужас. Трепет. В глубине души он не хотел, чтобы она его боялась, но знал, что так нужно.

— Зачем?! Ты знала, и все равно приходила. Снова и снова. Ты ненормальная? Я — убийца… Я на твоих глазах убил человека, и убью снова. Это — моя жизнь! И я действительно не знаю меры. А ты сидишь и рассуждаешь, словно ничего не случилось. Почему ты, черт побери, не боишься меня? Почему лезешь со своей помощью? Не показался страшным? Да ты представить не можешь, сколько крови на моих руках, и я ни о чем не жалею. — Акутагава шипел в лицо девушке, приблизившись почти вплотную. Их лица разделяли какие-то несколько сантиметров, а его способность не давала ей отойти. Она упёрлась руками в плечи парня и скривилась, будто от боли. Это странно, потому что Акутагава контролировал силу, которой удерживал девушку и был уверен, что не давит на нее. Он медленно отстранился и осмотрел ее лицо, — Откуда это?

На левой щеке Нацуко темнел огромный синяк. Он тянулся от губы, по скуле и, очевидно, скрывался в волосах. Мафиози опустил девушку на ноги и аккуратно, двумя пальцами взял ее за подбородок, чтобы повернуть голову. Ее глаза все ещё были широко раскрыты, но теперь от изумления. Раньше он не касался ее, не считая того раза в переулке. Парень внимательно рассматривал ее лицо, в то время как Нацуко, смущенная его действиями, густо покраснела. Благо, в темноте это осталось незамеченным.

— Пусти, — тихо попросила она.

И он послушался. Девушка сделала шаг назад и отвернулась.

— Это сделал отчим?

— Я упала, когда сбегала из того переулка. Я ведь была немного не в себе, — стоя спиной к нему, ответила Нацуко.

И снова он неожиданно мягко, но настойчиво развернул ее к себе. Не способностью, а руками за плечи.

— Ты врешь мне… — Нацуко видела в глазах парня понимание и что-то ещё. Жалость? — Такие отметины оставляют только человеческие руки. Более того, я уверен, что они есть у тебя на теле. Уж слишком осторожно ты двигаешься. Будем проверять или сама расскажешь?

Акутагава знал о чем говорит. Ещё несколько лет назад он и сам частенько получал подобные синяки. Но это в прошлом. А вот избитая девушка стоит перед ним прямо сейчас.

— Да, это отчим! Я ведь тогда опоздала на эту чёртову сделку и все сорвалось. Он был в ярости и выместил ее на мне. Как на виновнице, — она почти кричала, а раздражение исходило от нее волнами, — Я, может, поэтому и не боюсь тебя! Жестокость меня не пугает. Я вижу ее каждый день. Тупую и бессмысленную жестокость. Я ведь тоже часть криминального мира. Может, не такая важная и весомая, как ты, но я знаю на чем строится бизнес в этом городе. На моих глазах пытали людей, а я, тогда ещё тринадцатилетняя девочка, должна была анализировать их показания. Кошмары с этими видениями приследуют меня по сей день. Моя жизнь и так полна страхов. За мать, за будущее, за пршлое. Но я точно не боюсь смерти. Я не хочу умирать, но не боюсь. Потому что смерть — это избавление… Хочешь убить меня — вперёд! Ты мог сделать это и раньше, а я могла сдать тебя полиции, но тебе, как и мне, просто нужен кто-то, с кем можно отвлечься от кровавого мессива в своей голове. И прекрати так на меня смотреть. Я чувствую себя ничтожеством.

Нацуко развернулась, подняла свой рюкзак, собираясь уйти. Акутагава стоял на месте, оглушенный такой откровенностью. Все вдруг встало на свои места: и недавний трёп двух мужчин о жестокости их босса, и то, что она не появлялась два дня — она просто физически не могла. Он хотел убить этого человека. Ее отчима. Того, кто посмел причинить ей боль. Причиняет постоянно. Того, кто превратил жизнь этой маленькой смешливой девчонки в кошмар. Но теперь он наконец понял ее. Есть что-то пугающе правильное в том, что она находит покой именно с ним.