Он изучил девушку. Знал, как она радуется и как грустит. Как морщится ее носик во время смеха. Как она складывает губы, если собирается язвить. Это странно. Настолько знать повадки человека.

Он хотел ее защитить. Угрожал отчиму. Пришел к незнакомому человеку и угрожал… Это тоже странно. Не свойственно Рю. Чаще всего ему плевать на трудности других людей. Потому что когда ему было тяжело, никому не было до этого дела. Но и здесь с этой девушкой все было иначе. Он оберегал ее. Не только от отчима. Парень переживал, зная, насколько она беспечна. Постоянно повторял, чтобы не шаталась одна по ночам, не заговаривала с незнакомцами, не ходила в переулки. Но самое главное, он хотел защитить ее от себя. Он разрушал все хорошее, что появлялось в его жизни. И не хотел этого для Нацуко. Но каждый раз, когда он пытался оттолкнуть ее, она неведомым образом становилась ближе. Наивно веря в пресловутый «свет внутри него», она, словно мотылек, подлетала все ближе и ближе. И Акутагава боялся, что однажды опалит ей крылья.

Ревность. Парень в столбик записывал все эти слова:

Влечение

Изучение

Защита

Ревность

С этим, последним, Рюноске был знаком хорошо. Он ревновал бывшего наставника к новому подопечному. Хотя никому бы в этом не признался. Мафиози презирал себя за это. Так он будто признавал, что тигр чего-то стоит. Но поделать ничего не мог… Однако с Нацуко повода для ревности не было. Вообще… Парень двухлетней давности точно не стоит эмоций. Даже их тени. Но мысли о том, что кто-то притрагивался к ней, а тем более целовал, были… Неприятны.

В этот же список отправилось умиление. Акутагава долго искал синоним, потому что конкретно это слово ему не нравилось, но именно оно точнее всего отражало то, что он испытывал. Мило было все, что связано с ней: ямочки на щеках, то, что она любит шоколад, что стремится помочь всем вокруг, как смущается, когда он невзначай прикасается к ней. Мило. Это так далеко от мрачного и угрюмого Рюноске… Но допустимо рядом с этой девушкой.

Взглянув на бумагу, парень решил, что хватит. Ни к кому он не испытывал даже половины из перечисленных положительных чувств. Или никто не вызывал их в нем? В любом случае, становится понятно, что он не равнодушен к девушке. Любовь ли это? Нет… Наверное, нет. Скорее влюбленность. Черт, почему нет какой-то классификации, по которой можно определить насколько ты погряз в другом человеке? Акутагава устало потер глаза. Уже почти рассвело, а он так и не разобрался до конца…

Его разбудил хлопок входной двери. Несколько секунд парень не мог понять где находится, потому что раньше не засыпал в гостиной. В дверном проходе он заметил Гин, которая смотрела на него округлив глаза. Действительно: ее брат, очевидно, только что проснулся на полу в гостиной; рядом валялась чашка, которую он сбил рукой во сне; на ковре красовалась чайная лужица; а сам Рю прижимал к себе помятый листок.

— Эээ… Доброе утро? — спросила девушка, сдерживая смех.

— Который час? — не ответил на приветствие парень.

— Уже девять.

— Черт! — он вскочил на ноги и понёсся в ванную.

Девушка усмехнулась, прошла вперёд и подняла лист, который мафиози обронил в спешке. То, что она там прочитала… Удивило ее, мягко говоря. Если брат писал это о себе, вывод напрашивается один: он влюблен. От этой мысли теплая улыбка расцвела на лице брюнетки. Любовь… Это объясняет его поведение.

В коридоре послышался шум, Гин положила список на диван и отошла к окну, словно ничего не видела.

— Тебе лучше поторопиться, — сказала она, как только Рюноске появился в поле зрения, — Босс отправляет тебя и Хироцу на какие-то разборки. И тебе, кстати, придется делать всю бумажную работу, потому что Хигути взяла выходные.

— Что? — парень на секунду замер. Его подчинённая брала выходные редко. Очень… — Почему?

— Не знаю, — пожала плечами сестра, — В последнее время она вообще странная. Молчаливая какая-то.

Внезапно в голове у девушки что-то щёлкнуло. Рю странно себя ведёт, и Хигути тоже. Он пишет про ревность и влечение, а она берет выходные… Неужели он влюблен в нее? Догадка была вполне логичная, хотя и абсолютно дикая. Гин подняла голову и парень увидел вопрос в ее глазах. Он как раз пытался аккуратно сложить свой список, чтобы убрать в карман.

— Что ещё? — спросил он, думая, что это связано с работой.

— Ничего, — покачала головой девушка, рассеяно глядя на лист бумаги в его руке.

*

Сестра оказалась права. Акутагаву завалили работой так, что ему пришлось дописывать отчёты для босса до поздней ночи. Обычно всем этим занималась Ичие, но, как на зло, ее не было. Парень твердо решил поговорить с Нацуко и определиться с их отношениями. Он собирался сделать это в тот же день. Точнее вечер. Но застрял на работе.

Поэтому сегодня он пришел пораньше и ждал девушку уже больше часа. Его с одной стороны раздражало, что ее нет так долго, с другой он был рад возможности подумать о том, что скажет ей. Его носило от одной крайности к другой. Он словно ковырял свой мозг чайной ложечкой. Вдруг, то что она сказала в прошлый раз, вовсе не было признанием? Вдруг она относится к нему как к другу? И это просто дружеская забота. А-ля «будет и на твоей улице праздник», и тебя кто-нибудь полюбит… Эти мысли изводили его и сбивали с толку. Ведь тогда, если он откроется ей и не получит взаимности, их дружбе придет конец… Но и ничего не делать парень не мог. Потому что полумер уже не хватало. Касаний, взглядов, намеков… Это чувство внутри него требовало большего… Самое лучшее решение, к которому пришел Акутагава, это действовать по ситуации. Каждый раз, думая об этом, он кивал сам себе, а потом начинал изводить себя заново.

Луна поднялась уже довольно высоко. Мафиози взглянул на часы и нахмурился. Почти десять вечера. Нацуко обычно работает до восьми. Иногда задерживается минут на тридцать, но к девяти часам железно приходит на их место. Не было ещё ни разу, чтобы Рюноске ждал её так долго. Вывод напрашивается сам собой: она не придет. Что-то внутри него сжалось от плохого предчувствия. Последний раз, когда она не приходила, выяснилось, что она не могла выйти из дома из-за синяков и ушибов. Парень скрипнул зубами и поднялся. На сомнение ушло всего несколько секунд и он развернулся в сторону ее дома. Благо, адрес он узнал ещё в прошлый раз.

Это был серьезный и рискованный шаг. Молодые люди, не сговариваясь, пытались ограничить свои встречи набережной. Это было их место, их маленький утопичный мирок. И вот сейчас Акутагава собирался его разрушить. Или расширить. А может просто вывести эти отношения на другой уровень. Решительно шагая по темной улице, он думал только о том, что убьет этого кретина-отчима, если он посмел ее тронуть.

Нацуко жила на четвертом этаже в многоэтажке, рядом с местом работы. Район явно был не самым лучшим: далеко от центра, далеко от метро, далеко от школы, далеко от всего, что может понадобиться молодой девушке. Зато на работу ходить не долго. Видимо это и стало решающим фактором, когда Ёичи покупал квартиру.

Рю вошёл в темный подъезд. Дверь не запиралась, лампы не светили, пахло ужасно. Ему вдруг стало ясно, почему она практически ничего не боится. Если каждый вечер ходишь здесь и все ещё жив, остальное кажется пустяком… Лифт, конечно же, не работает. Но парню не привыкать. Он быстро поднялся по лестнице и осмотрел квартиры. На площадке их было три. Чтобы разобрать номер на двери, пришлось подойти вплотную, потому что в темноте видно ничего не было. Отыскав нужную дверь, Акутагава подавил в себе волнение. В конце концов, он впервые приходит домой к девушке. Вообще впервые… Он глубоко вздохнул и постучал. Раздались торопливые шаги. Явно женские. Парень уже приготовился к тому, что увидит Нацуко, но дверь открыла женщина. Блондинка невысокого роста, примерно под сорок, карие глаза и пухлые губы. Мама… Она удивлённо уставилась на незнакомого парня, ожидая чего-то.

— Я пришел к Нацуко, — сказал он, не здороваясь.