Йоан погрустнел, глядя на заходящее солнце.
«Семь седмиц… Какой долгий срок… Я не смогу видеть и слышать тебя, мой брат».
«Но ведь ты будешь общаться с нашим Аароном, он будет тебя учить!» – попытался успокоить я его.
«Ты знаешь, после того, как мы закончили перепись скрижалей, мне все время кажется, что должно произойти, что-то очень страшное…»
«Не надо думать о плохом, Йоан! Учитель рассказывал, что почти все, кто проходил через это испытание, получали откровения Господа и становились старейшинами. А кто не получал ничего – возвращался обратно, сюда, ко всем братьям, и потом был волен покинуть Общину или стать странствующим книжником…»
Встреча с собой
Свет утреннего солнца, пробивавшийся из узкого прохода, по мере того, как братья Общины закладывали вход камнями, постепенно покидал пещеру. Скоро о том, что снаружи, день или ночь, можно было судить только по тонким лучикам света, проходившим свозь щели между камнями, но, через некоторое время, и они пропали, старательно замазанные глиной с внешней стороны.
Непроглядная тьма заполнила всё вокруг. Вздохнув, молодой человек в длинной льняной рубахе нащупал стену, и стал спускаться вглубь пещеры. Скоро глаза привыкли к отсутствию света, и контуры ближайших предметов стали чуть различимы. Испытуемый достиг небольшого расширения в конце, где тихонько журчал родник. Потолок был настолько низок, что находиться в пещере в полный рост было невозможно. Встав на колени и ощупав руками пол и стены вокруг, Эммануил нашел дорожную суму полную хлеба, лежавшую на большом плоском камне, а на ее дне – трут и кресало с маленьким масляным светильником. Юноша высек несколько, показавшихся в кромешной тьме, ослепительно яркими искр, зажег светильник и в его свете, рассмотрел свое временное жилище. Тут ему предстояло прожить следующие сорок девять дней и ночей. Пещера была вырублена в песчанике, стены и свод были выложены камнем, а на полу – песок.
Молитва придала уверенности и помогла скоротать немного времени, которое скоро совсем перестало ощущаться, и только потрескивание фитилька в плошке с маслом, да тихое журчание родника в углу напоминали о его существовании. Чтобы не сжечь все масло и не остаться без света, юноша задул огонек, затем, отломив кусок от хлебной лепешки, подобрался на четвереньках к роднику и, размочив хлеб, отправил в рот. Скоро темнота смежила веки и…
Тьма прорезалась мириадами ярких огоньков, складывающиеся в какие-то отдаленно знакомые образы. Разум почему-то стремился к одному из самых маленьких. И вот, он находится рядом с чем-то невероятно прекрасным и до боли знакомым… Яркий зелено-голубой шар, с одной стороны черный, а с другой залитый светом, подчеркивавшим выразительный рельеф его поверхности. Он был живой, дышал как существо и пульсировал жизнью, как город, как единый народ, собравшийся на открытом месте… Это был живой мир! Огромная сила исходила от этого мира, неведомая, могучая и манящая. Вдруг, позади и вокруг стали проступать некие сферические тени, подобные самому голубому шару, но совершенно темные, не отражавшие света. Их было не видно – они скорей угадывались по пульсации силы, исходившей от каждого из них. Они так же были живыми, и они говорили – многие голоса послышались с разных сторон и слились воедино в голове молодого человека.
«Мы здесь! Мы защищаем… тебя…»
«От заражения!»
«И это часть… Часть… Малая часть!»
«Тебя!..»
Не зная, как реагировать на эти голоса, первой реакцией стал страх.
«Не бойся! Тебе нельзя нас бояться… Мы часть тебя… Мы твоя стража!»
– Где я? Кто вы? – задал я вопрос.
«Ты здесь… Внутри!..»
«Мы зовемся Хранители…»
«Мы помогаем… Тебе!»
«И уничтожим любого, кто причинит боль… Тебе!»
«Любого иного…»
– А я кто, для Вас?.. – встревожился я.
«Ты… Элохим23…»
«Мы часть… Часть тебя…»
«Мы храним… Тебя!»
– Где Вы?
«Здесь… Вокруг тебя… Внутри… Тебя!»
Страх прошел! Меня наполнило чувство радости и защищенности, хотелось летать, кувыркаться в воздухе, слушать Хранителей и говорить с ними снова и снова.
И тут все резко оборвалось…
Я открыл глаза во тьме. Или мне показалось, что открыл глаза.
– Эй, вы где? Хранители! – позвал юноша, пытаясь продолжить разговор с невидимыми созданиями, страстно желая еще раз прикоснуться к этому чудесному миру.
Громкий звук отразился от каменных стен и потолка, вернувшись затухающим эхом.
Испытуемый снова был один в маленькой пещере. Тихое журчание родника подтверждало его догадку. Сколько длился этот чудесный сон, что сейчас, день или ночь? В какой стороне восходит солнце? Куда поворачиваться во время молитвы?.. Мысли спутались окончательно. Как он молился, когда только попал сюда, было уже не вспомнить.
Свет! Где-то здесь был светильник… Плоский камень возле родника. Ориентируясь по журчанию воды, человек пополз на звук. Кажется, здесь был плоский камень… Нет – не здесь… Обшарив весь пол, он так и не нащупал ни своей котомки ни плошки светильника с кресалом. Значит, теперь наступят тьма и голод?.. Сорок девять дней без еды и света! Наверное, когда братья распечатают вход, то найдут здесь только его иссохший труп… Нет. Нет…
– Помогите кто-нибудь! – позвал он во тьме.
Паника! Предательские мысли о неминуемом конце, несли с собой страх, который медленно вползал в сердце, лишая сил сопротивляться…
– Не-е-е-ет!!!
На несколько мгновений наступила абсолютная тишина, он оглох от собственного крика, только удары сердца отдавались в ушах, словно грохот молота по наковальне… Где-то есть выход отсюда! Надо ползти вверх по проходу и стучать в стену… Меня услышат и освободят! Учитель говорил об этом!..
Отчаянье готово было захлестнуть меня целиком. Но стоп! Если я прерву испытание, то, значит… останусь… как отец – простым плотником, посыльным…
Так вот, что это за испытание! Мне надо победить свое отчаянье, не поддаться ужасу, панике! Хорошо – повернуться на спину! Закрыть глаза! Успокоиться, замереть на теплом песчаном полу пещеры!
Я снова заснул. Или мне показалось, что заснул.
Я хотел проснуться, но не мог, словно кто-то незримый держал мои веки сомкнутыми, настойчиво погружая меня в грезы все глубже и глубже. Скоро я увидел сверху большой город с дворцами знати и маленькими домиками простых людей, а в его северной части огромный каменный дом, окруженный со всех сторон стеной. Дом Господа – наш Храм…
С благоговейным ужасом я стал приближаться к нему. Вот я прохожу через оба его двора – Израиль и Иудею, и… проникаю сквозь храмовые врата!..
«Куда? Мне же еще нельзя петь со взрослыми мужчинами!», – хотел я остановиться. Но неизвестная сила влекла меня вперед и вперед. И вот, я оказался в Святая-святых Дома Господа… Я сжался от благоговейного ужаса, и тут я увидел невероятное зрелище!
Бледный, как беленый лен, цадок24 Захария, в красочном жреческом одеянии, стоял перед раскаленной жаровней, безвольно уронив длинные руки, с зажатыми в них жертвенными дарами, и смотрел на неизвестного безбородого человека в длинном хитоне25, небрежно облокотившегося на резную колонну, украшенную ангельскими крыльями.
– Ты… – выдавил через силу Захария, – Как, ты, посмел осквернить наш Храм!..
– Да ладно тебе, Захария, – ответил, ничуть не смутившись, наглец, – Не раз наши воины входили сюда, и в эту комнату, разве ты не помнишь? Ну не беда!
Неизвестный повернулся к Захарии спиной и стал обходить Святая-святых, проводя рукой по стенам.
– Это только тем, кто верит в него, ваш бог посылает всякие наказания за несоблюдение ваших глупых правил, – продолжил незнакомец, – Но я-то не в его власти!.. Ты знаешь, Захария, мне очень хотелось испытать чувства Кресса26, когда он вошел сюда, что бы забрать богатства, принадлежавшие Риму.
