— Скорая медицинская помощь.

Зимой небо над Сан-Фернандо Вэлли кажется огромным, холодным и глянцево-чёрным. Джуит проезжает по широким бульварам, отбрасывающим в небо отблески света. Он ищет высокие вращающиеся барабаны в красно-белую полосу. Эта эмблема магазинов, торгующих кентуккийскими цыплятами табака. Ему улыбается старый Полковник Сандерс. Джуит паркует машину, выходит, запирает её, заходит в светлое и полное зеркал помещение магазина. Он смотрит на множество похожих друг на друга молодых людей в красно-белом. Они стоят за прилавками, которые заставлены пирожками и бумажными упаковками с капустным салатом. Он всматривается вглубь кухонь, сверкающих нержавеющей сталью. Другие молодые люди в красно-белом то появляются, то исчезают из вида. Они приносят заказы. Он повторяет поиски трижды.

Стыдясь своего подозрительного поведения, он становится в очередь к третьему прилавку. В парне, который принимает заказы от посетителей, повторяет их в микрофон для работников кухни, пробивает общую сумму на кассовом аппарате, берёт деньги, выдаёт сдачу и отдаёт посетителям наполненные подносы с механическими улыбками и спасибо, Джуит узнаёт Лэрри. Очередь длинная. У Джуита ещё есть время передумать. Ему следует развернуться и уехать. Он совершает ошибку. Но он не развернётся и не уедет, не так ли? Сьюзан умирает. Жизнь безнадёжно коротка. Он одинок и голоден. Ему нужна копия Билла. Но нет. Если бы Лэрри не сделал первого шага, Джуит бы сюда не приехал. Он бы смирился с одиночеством, подавил бы свой голод. Он уже достаточно стар. Потребность в сексе уже не та. Но Лэрри сделал шаг первым. И вот, Джуит здесь.

Когда Джуит оказывается у прилавка, Лэрри сосредоточенно смотрит на табло кассового аппарата. Он отрывает чек и оборачивается в сторону кухни, выкрикивая какой-то вопрос. Ему отвечают, и он вновь оборачивается к прилавку лицом. В руках у него поднос, наполненный полосатыми упаковками. Он ставит его рядом с кассовым аппаратом. Он вкладывает чек в самую верхнюю упаковку, оборачивается снова, замечает Джуита и улыбается. Это всего лишь полуулыбка, потому что Лэрри сильно удивлён. — Как вы тут оказались?

— Когда ты освободишься? — говорит Джуит.

— В десять, но…

Лэрри поднимает глаза на часы с красно-белым циферблатом, что висят между стендами, на которых указаны цены. Джуит тоже смотрит на часы. Около девяти. Лэрри ставит на поднос с упаковками полосатые пластмассовые стаканы. Кубики льда что-то шепчут под пластмассовыми крышечками.

— Но вы же сказали…

— Я подожду тебя, — говорит Джуит.

Джуит ждёт. Стоянка узкая, парковочных мест немного, однако он никуда не выезжает. Он наблюдает, как входят и выходят посетители, входят с пустыми руками, а выходят с готовым ужином. Эти люди не похожи на тех, что ходят в «Полковник Сандерс» в Мар Виста: здесь только белые представители среднего класса. Он зевает. Смотрит на часы. Дремлет. Долгий дождливый вечер. Из дальнего конца коридора в доме на Деодар-стрит на голого шестнадцатилетнего Джуита, который направляется в ванную, смотрит молодой Унгар. Струя воды шумно бьёт по дну ванны. Взгляд пастора знаком ему, и это его пугает. Он открывает глаза. Господи, какого чёрта он здесь делает? Он поворачивает ключ зажигания и заводит мотор. Но не снимает тормоз парковки, не жмёт на стартовую педаль. Он знает, что делает. Ему это не нравится, но он знает. Он выключает мотор.

Надо бы не уснуть. Но он опять клюёт носом. Мужчина в голубом свитере, широких фланелевых брюках и опойковых ботинках плотно закрывает двери гримёрной. Это Ле Клер. Он бледен, но улыбается. Он садится на деревянный стул и притягивает к себе худенького, сбитого с толку, одиннадцатилетнего Оливера. Он сжимает его ноги своими бёдрами. Дрожащими руками он, медленно и нежно, снимает с Оливера рубашку. Его руки, тёплые, влажные, ласковые, гладят тело Оливера. Оливер встревожен. Он пытается вырваться. Но бёдра мужчины, который напуган не меньше, крепко держат его. Его шёпот переходит в мольбу. Но страх его передается и Оливеру. Оливер вырывается, отбивается от мужчины тонкими ручонками, кричит своим детским голосом: «Нет, нет, не надо. Пустите меня, мистер Ле Клер. Я не хочу этого. Пустите».

Его будит резкий стук. В окне он видит взволнованное лицо женщины средних лет, обрамлённое искусственным мехом капюшона. Он смотрит на неё.

— С вами всё в порядке? — спрашивает она сквозь стекло. — Нам с мужем показалось, что вы нездоровы.

Муж стоит позади неё в пальто с эмблемой «Лондон Фог» и тирольской шляпе, в руках у него упаковки с цыплятами табака.

Шея Джуита затекла. Он массирует её правой рукой, а левой открывает окно. Он улыбается супружеской паре.

— Просто задремал, — говорит он. — Спасибо за беспокойство. — Это же Дядя Юлиус, — произносит мужчина. — Я же говорил тебе, это Дядя Юлиус.

— Вы правда выглядели так, будто у вас сердечный приступ или инсульт. — Женщина наклоняется к окну поплотнее, пытаясь рассмотреть его в тусклом свете. — Вы действительно Дядя Юлиус? Да. Да, это вы!

Она приятно удивлена.

— О, послушайте. — Она оборачивается и выхватывает из рук мужа одну упаковку и суёт её под нос Джуиту. — Не могли бы вы дать нам автограф? Герб, у тебя есть ручка?

— Всегда с собой, — говорит Герб и оттесняет её от окна, чтобы передать ручку Джуиту, который её беспомощно принимает. — Мы ваши большие поклонники. Ловко вы с этим Ти Джеем, да?

Он взволнованно кивает на упаковку.

— Где-нибудь здесь. Мы вырежем ваш автограф и вставим в рамку. Вот здорово, правда?

— Очень хорошо.

Джуит расписывается на белой полосе, а они выхватывают у него упаковку и ручку и смотрят на его роспись. Лица их делаются унылыми.

— О, послушайте, мистер, м-м-м-, — она снова смотрит на роспись. — Джуит. Послушайте, не могли бы вы ещё написать рядом «Дядя Юлиус»? Чтобы ни у кого не возникало вопросов?

Герб снова протягивает ему упаковку и ручку.

— Мы не из тех примитивов, которые не отличают актёров от персонажей. Вы, конечно, сталкиваетесь с кучей таких. Но, всё же, если вы не против.

— С удовольствием.

— Джуит написал после своей росписи «Дядя Юлиус» и, чтобы не возникло других дополнительных просьб, дописал «из Тимберлендз». Ему хочется написать рядом и своё подлинное имя, но он сдерживается и протягивает упаковку и ручку обратно.

— О, большущее вам спасибо, — восклицает женщина.

Они поспешно удаляются к своей машине, которая стоит в самом конце стоянки.

— Мы так рады, что с вами ничего не случилось, — машет она рукой.

— Спасибо, — кричит ей Джуит и закрывает окно.

В машине остался запах кентуккийских цыплят табака. Он снова смотрит на часы. Осталось восемнадцать минут. Он закуривает сигарету и холодно воскрешает в памяти сцену с женщиной в капюшоне и Гербом. Он тушит сигарету, усмехается и снова откидывается на подголовник. Он снова закрывает глаза. Чья-то рука сжимает его гениталии. Это рука Лэрри? Нет — по лобовому стеклу стекают струйки дождя. Он в машине Унгара, которая стоит на тёмной улице. Это рука Унгара. Ты ждал этого. Я знаю. Джуит качает головой и бормочет: «Я жду Лэрри». Унгар говорит: «Не притворяйся. Ты такой же, как и я». Молодой Джуит в отчаянии лжёт: «Я не такой, как ты. Я не голубой». И выпрыгивает прочь из машины, оказываясь на четвереньках на мокрой траве. Унгар смеётся ему вслед: «Тогда зачем ты ждёшь Лэрри?» Джуит открывает глаза, выпрямляется и медленно вращает головой, чтобы избавить шею от чувства скованности. «Ум, — вспоминает он строчку из какой-то поэмы, — презабавнейшая вещь». — Эй. — Лэрри открывает дверь и заскакивает на сидение рядом с ним. — Даже не думал, что этот час так растянется.

Он смотрит на Джуита.

— Всё в порядке?

— Всё отлично. Я прикорнул. И дал кому-то автограф.

— Как ты можешь быть таким сонным?

Лэрри перехватывает руку Джуита, которая тянется к зажиганию, и кладёт себе между ног. Под тонкой поношенной тканью Джуит ощущает набухший член. — Я как бутылка содовой, которую трясли целый час.