Купив мороженое, я присаживаюсь на скамейку, я принимаюсь беззаботно болтать ногами. Несмотря на сложности, которые подбросила мне жизнь, настроение у меня приподнятое. Надеюсь, ничто его сегодня не испортит.

Однако едва я успеваю об этом подумать, как у меня в сумочке звонит мобильник. С мамой я разговаривала сегодня утром, Наташка в это время всегда на пилатесе. Если это не рекламщики, желающие втюхать мне какой-нибудь волшебный утюг, то, должно быть, на том конце провода Антон Зарецкий, который внезапно осознал, что без меня ему сегодня все-таки не справиться.

Боязливо ежась, извлекаю наружу телефон, а в следующий миг у меня медленно отвисает челюсть.

Это Вика. Моя бывшая подруга.

Я была уверена, что после происшествия с Димой она никогда больше не захочет выйти со мной на связь, поэтому даже не подумала заблокировать ее номер. И вот она мне звонит. Настойчиво, долго. И чего ей только от меня нужно?

Нахмурившись, гипнотизирую взглядом экран, но брать трубку нет никакого желания. Совсем. Звонок стихает и тут же повторяется снова. Кажется, Вика не готова смириться с тем, что ее игнорируют. И будет звонить до тех пор, пока не разрядит мне батарею.

Конечно, можно было бы просто засунуть ее номер в черный список, но природное любопытство все-таки берет верх. Мне правда интересно, почему Вика мне так отчаянно названивает. Теперь у нас с ней нет одного парня на двоих, зачем ей имитировать небезразличие к моей персоне?

Когда мобильник разрывается звонком в третий раз, я не выдерживаю и отвечаю:

— Алло.

Голос звучит сдержанно и сухо. Как я и планировала.

— Линочка, привет! — Вика же, напротив, разговаривает как ни в чем не бывало.

Нет, посмотрите, какова актриса!

— Что тебе нужно? — игнорируя ее напускное веселье, спрашиваю я.

— Мне… Мне бы поговорить, — теперь я различаю в ее тоне заискивающие нотки. — Ты где сейчас? Не против, если я приеду?

— Против, конечно! — в груди клокочет возмущение. — Или ты забыла, как скакала на моем парне?!

— Линусь, — Вика вздыхает. — Ну что я могу сказать? Прости меня? Ну прости! Вот только разве мои слова что-то изменят? Я не хочу об этом по телефону, мне нужно с тобой увидеться.

— Как ты не поймешь, что я не хочу тебя видеть? Ты причинила мне огромную боль!

— Знаю-знаю, — слышу, как она тяжело вздыхает в трубку. — Но… Черт, Лин, в память о нашей дружбе, пожалуйста, не отказывай мне!

Вряд ли наша дружба что-то значила для Вики, раз она так легко променяла ее на сиюминутное удовольствие. Но вот для меня наши отношения и правда имели большое значения. Вика — единственный человек, не считая родственников, связь с которым я сохраняла с самого детства. Она была моей первой лучшей подругой, и я была уверена, что останется ею навсегда.

— Я в парке Горького, — помолчав, отвечаю я. — Буду здесь еще полчаса.

— Отлично! — радостно восклицает Вика. — Я скоро подъеду! Дождись меня, пожалуйста, Линусь! 

Вика показывается на из-за угла минут через пятнадцать. Свежая, модная, нарядная. Машинально опускаю взгляд на ее ноги, и с губ срывается облеченный вздох. Слава богу, сегодня на ней белые плетеные шлепанцы, а не те красные босоножки, которые я обнаружила в Диминой квартире. А то это было бы уже чересчур.

Заметив меня, Вика машет рукой, ну я не удосуживаюсь ответить на ее приветствие. Не выражаю никаких эмоций и продолжаю сидеть с гордо расправленной спиной. Прямо и неподвижно, будто кол проглотила. Викину приторную любезность можно объяснить чувством вины и желанием сгладить острые углы, но вот подыгрывать ей я вовсе не обязана.

— Привет! Как дела?

Она садится рядом и, немного поколебавшись, принимает решение до меня не дотрагиваться. Не обнимать и не чмокать в щеку. Видимо, все же понимает, что в сложившейся ситуации подобное проявление чувств абсолютно неуместно.

— Говори, о чем хотела, — поторапливаю нетерпеливо. — Обсуждать с тобой свои дела я не намерена.

— Ну, во-первых, извини меня, — вздохнув, начинает Вика. — Я знаю, что поступила по-свински. И вряд ли можно найти оправдание моему ужасному поступку, но я все же хочу попытаться объяснить тебе свои чувства…

— Мне это не нужно.

— Да, но это очень нужно мне. Просто выслушай. Можешь даже ничего не отвечать, — на секунду она замолкает, явно собираясь с мыслями, а затем продолжает. — Я и Дима — это что-то противоестественное, неправильное, но чертовски сильное. Я сопротивлялась влечению, как могла, но оно все равно победило. Каждый раз, когда мы с Димой встречались, я думала о тебе, и мне было жутко стыдно, но…

— Да-да, я поняла, — обрываю раздраженно. — Тебе было стыдно, но ты все равно спала с моим парнем.

— Ты имеешь полное право меня осуждать, но иногда в жизни бывают такие моменты, когда мозг бессилен. Ты думаешь, я не пробовала разорвать наши отношения? Думаешь, не пыталась поставить точку?

— Я не знаю. Да и, если честно, не хочу знать.

— Я старалась, Лин. Какое-то время мы с Димой даже не общались, но потом все началось вновь…

— Слушай, Вик, я правда не понимаю, зачем ты все это мне говоришь? — взрываюсь я. — Теперь Дима твой! Забирай его с потрохами! От меня-то ты чего хочешь?!

Девушка болезненно морщится, словно от нестерпимой зубной боли, а затем неожиданно выдает:

— Отпусти его, а? Пожалуйста.

— В смысле «отпусти»? — ошарашенно переспрашиваю я. — Так я его, по-твоему, держу, что ли?

— Скажи, что между вами все кончено. Не давай ему ложных надежд, прошу. Все равно ты его обратно не примешь, а он мне нужен, Лин. Очень нужен.

— Ты в своем уме? Или уже окончательно сбрендила? — возмущаюсь я.

— У тебя с ним счастья не вышло, но, может, у меня получится? — она горящим взором заглядывает мне в глаза.

— Знаешь такую поговорку «на чужом несчастье счастья не построишь»? — ядовито бросаю я.

Не знаю, зачем я это говорю. Наверное, мне в отместку тоже хочется сделать Вике больно. Хотя бы самую малость.

— Я его люблю, Лин! — неожиданно глаза девушки наполняются влагой. — Люблю, веришь? Я поступила дурно, но это чувство сильнее меня! Я будто с ума сошла! Сама себя не узнаю! Это безумие, помешательство какое-то!

Уж чего-чего, от слез от непробиваемой Вики я точно не ожидала. Она ведь не из тех, кто раскисает по пустякам. Она сильная и стойкая. Раньше была, по крайней мере. До чего же Дима ее довел?

Не подумайте, я не сочувствую Вике, просто… В душе все же шевелится нечто похожее на понимание. Я ведь тоже растворилась в Вавилове и натворила кучу дел. Переспала с ним на первом же свидании, забеременела и теперь будто растить ребенка в одиночку. Согласитесь, меня тоже трудно назвать образцом благовоспитанности.

Что, если Вика испытывает к Диме что-то схожее? Что, если в ее душе тоже горит обжигающее кости пламя? Да, Вика предала меня, но сделала это не из дурных побуждений, а из-за собственной слабости. Конечно, простить и забыть ее поступок у меня никогда не получится, но вот понять и отпустить злость — очень даже может быть.

— Я не общаюсь с Димой, — говорю уже гораздо спокойней. — И не даю ему никаких надежд. Если у тебя какие-то сомнения по поводу ваших отношений, тебе лучше поговорить с ним.

Вика утирает слезы и медленно ведет головой из стороны в сторону. Видно, что она до предела расстроена, но бросаться ее утешать я не спешу. Если у них с Димой не все гладко, это точно не моя вина.

— Ладно, я пойду, — наконец произносит она, справившись с эмоциями. — Спасибо, что уделила время.

Она поднимается на ноги и медленно устремляется прочь по парковой дорожке, когда я неожиданно для самой себя ее окликаю:

— Вик, подожди!

Она оборачивается, а я продолжаю:

— Скажи, а сколько у вас все это у вас с Димой длится?

Не уверена, что действительно хочу знать ответ на этот вопрос, но какая-то неведомая сила подтолкнула меня его задать.