Хамфри продолжал настойчиво бубнить о том, насколько сильно руководителей МО не устраивает этот план. Естественно, не устраивает! Чего же еще от них ожидать? Неужели их жены когда-либо согласятся оказаться в такой дали от Уимблдона и тем более Хэрродса?!

– Нет-нет, господин премьер-министр, вы к ним несправедливы, – тактично возразил сэр Хамфри. – Их личные чувства не имеют к этому ни малейшего отношения. Они руководствуются исключительно стратегическими соображениями, уверяю вас.

– На самом деле? – Я откинулся на спинку стула и усмехнулся с ощущением явного превосходства. Нет, на этот раз ввести меня в заблуждение ему не удалось. И, надеюсь, больше никогда не удастся. Поэтому я, уже не скрывая сарказма, сказал: – Стратегическими, говорите? Понятно. Раз нашим ВМС нужен глубоководный порт, он обязательно должен быть в Бате, в тридцати милях от берега моря. Ну а поскольку в задачу наших доблестных морских пехотинцев входит защита Норвегии, где еще им находиться кроме как в Плимуте! Бронетанковые испытания проводятся в Шотландии? Прекрасно – значит, подразделения инженерно-технического обеспечения, само собой разумеется, лучше всего расположить не где-нибудь, а в южном графстве Суррей!

– Да, но все это не более чем отдельные, изолированные примеры, – попытался возразить Хамфри. Правда, на мой взгляд, не очень убедительно.

– Возможно, – охотно согласился я. – Правда, вот в этом документе приводится еще около семисот таких отдельных примеров! – И я торжествующе помахал папкой с документами прямо перед его заносчивым патрицианским носом.

Он устремил на меня немигающий взгляд своих пронзительных бледно-голубых глаз, и я почему-то заколебался. (А нам всем хорошо известно, что происходит с тем, кто вдруг заколебался. – Ред.)

– Почему вы возражаете против этого, Хамфри? – поинтересовался я прежде всего потому, что искренне хотел это понять.

– Кто, я? Господин премьер-министр, лично я ровным счетом ничего против этого не имею, уверяю вас. Просто хотел бы вооружить вас правильными вопросами, только и всего. Скажем, вопросами стоимости.

Похоже, он совершенно не понял самого главного.

– Да ведь в этом-то и заключается вся прелесть нашего плана, Хамфри. Он делает деньги! Мы продаем все эти дорогущие здания МО на юге и приобретаем вместо них намного более дешевые на севере. Не говоря уж о сотнях тысяч акров бесценных земельных участков, которые тоже подлежат продаже.

– Значит, вы полагаете, наш министр занятости поступает мудро?

– Более чем. Он отличный парень.

К моему удивлению, Хамфри даже и не подумал возражать.

– О, я целиком и полностью с вами согласен, господин премьер-министр. Он просто великолепен! Умен! Прекрасно сложен! Крепкие ноги, крепкие локти! Выдающийся политический деятель, нет сомнений!

Вообще-то таким уж хорошим лично мне он никогда не казался. Более того, чтобы его так расхваливал наш секретарь Кабинета? Именно это сомнение я и высказал Хамфри.

– Но вы же сами только что назвали его отличным парнем, господин премьер-министр, разве нет?

– Да, назвал, – признался я.

– Безусловно, – подтвердил Хамфри. – Причем он на редкость популярен. – Для меня это было чем-то новым. – На самом деле?

– Да, это ни для кого не секрет.

– Но не настолько же популярен?

Вопреки моим ожиданиям, Хамфри утвердительно закивал головой и даже высоко поднял вверх брови, как бы сам поражаясь размером популярности Дадли.

– Вот именно настолько, господин премьер-министр. В Уайтхолле… И даже, если не ошибаюсь, среди членов парламентской фракции…

А что, наверное, он прав. Дадли действительно пользуется заметной популярностью в парламенте.

– И, как говорят, среди рядовых избирателей тоже, – добавил Хамфри.

– На самом деле так говорят?

Он кивнул. Интересно, кто ему такие вещи говорит?

– Кроме того, похоже, у него есть приверженцы и в Кабинете.

Приверженцы в Кабинете? Этого еще не хватало! Такое просто недопустимо! Приверженцы в Кабинете могут быть только у меня!

– Хамфри, расскажите-ка мне об этом поподробней. – Меня разбирало искреннее любопытство. – Присаживайтесь, пожалуйста.

Хамфри сел напротив меня, но большого желания делиться со мной ценной информацией не проявлял.

– Вообще-то говорить особенно не о чем. Просто о нем все чаще поговаривают как о следующем премьер-министре, только и всего.

Только и всего? Ничего себе!

– Как вы сказали? Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, когда вы решите подать в отставку, господин премьер-министр. Не более того, – осторожно ответил секретарь Кабинета.

– Но у меня нет ни каких-либо намерений, ни малейших оснований подавать в отставку. Я ведь только что вступил в эту должность!

– Вот именно, – загадочно подтвердил секретарь Кабинета.

Интересно, что именно он хочет этим сказать?

– Кстати, а откуда, собственно, все эти разговоры о следующем премьер-министре?

– Уверен, все это не более чем предположения, так сказать, общего характера, господин премьер-министр, – как бы нехотя протянул он.

Ему-то легко быть уверенным. А мне?

– Хамфри, скажите прямо. Вы на самом деле полагаете, что он может претендовать на мое место?

По его реакции было видно: он боится проговориться.

– Даже если и может, господин премьер-министр, то неужели у вас есть основания сомневаться в его лояльности? Он ведь не пытается создать команду своих приверженцев, разве нет?

– Разве нет?

– Полагаете, пытается?

Я ненадолго задумался.

– Да, но он не жалеет времени на поездки по стране, где выступает и выступает перед избирателями…

– Только в качестве лояльного министра Кабинета. – Интересно, с чего это Хамфри его так ревностно защищает? – Не сомневаюсь, он отдает вам дань уважения во всех выступлениях.

Мы посмотрели друг на друга. С одним и тем же вопросом в глазах.

– Думаете, во всех?

Мне никогда даже в голову не приходило проверять слова моих подчиненных, но на этот раз я попросил Бернарда принести мне копии шести последних выступлений Дадли. Немедленно!

Мы молча ждали, и мне вдруг вспомнилось (раз уж мы заговорили об этом), что Дадли также проводит немало времени, «убалтывая» наших заднескамеечников в буфете палаты общин.

Я поделился своим подозрением с Хамфри. Он попытался меня успокоить:

– Кажется, вы сами рекомендовали министрам больше общаться со своими парламентскими коллегами по партии.

В общем-то, да…

– Но он ведь приглашает их и на обеды!

– Вот как? – Секретарь Кабинета заметно помрачнел. – На самом деле?

– Да, на самом деле, – столь же мрачно подтвердил я. – Честно говоря, меня это начинает беспокоить.

Тут вернулся Бернард и сообщил, что звонили из министерства занятости. Они смогут переслать нам копии выступлений Дадли только к концу дня или завтра утром. Ладно, ничего страшного. Прочитаю попозже. К тому же мне повезло с секретарем Кабинета, одним из тех немногих, кто не боится сказать мне правду, даже если она не совсем приятна.

Ночью долго не мог уснуть. Активность нашего министра занятости не дает мне покоя. Даже поделился своими опасениями с Энни, но она только отмахнулась, сонно заметив, что все это ерунда. Откуда ей-то знать?

Сегодня утром первым делом просмотрел тексты последних шести выступлений Дадли. Как я и подозревал, ни о какой дани уважения лично мне в них не было и намека. По большому счету, конечно…

Я срочно вызвал Хамфри. Ему, как и мне, трудно было поверить в то, что Дадли не сказал обо мне практически ничего по-настоящему стоящего. Мои слова его явно озадачили.

– Но ведь он же наверняка, убежден, наверняка говорил о том, что новый премьер-министр дает Британии новые надежды, разве нет? Помните, то самое обращение к народу, кажется, Рассвет нового века, которое вы приказали своему партийному штабу распространить среди всех членов парламента и во всех избирательных округах?