Затем мы, наконец-то, приступили к обсуждению вопроса о выборах. Честно говоря, я был уверен, что речь пойдет о трех кандидатах, их сравнительных преимуществах, недостатках, ну и так далее, и тому подобное. Оказалось, «Главный кнут» думает совершенно иначе. Нет, ему нужны безальтернативные и только безальтернативные выборы! Единство всегда хорошо действует на общественное мнение. Особенно единство в рядах правящей партии! Пусть даже не совсем однозначное…

Хотя в бочке меда бывает не одна, а целых две ложки дегтя. А именно, Эрик и Дункан! Ну и что с ними теперь делать? Я вдруг вспомнил про секретные досье. Наверное, их можно мирно уговорить (или, скорее, убедить) снять свои кандидатуры. Я спросил Джефри (как возможного руководителя моей избирательной кампании), планирует ли он переговорить с ними на эту тему.

– Надо бы, но, к сожалению, лично я не могу этого делать, – жестко ответил он. – Ведь, как вам известно, содержимое этих досье мне не известно.

Тогда я задал тот же самый вопрос Хамфри.

– К моему глубочайшему сожалению, нет, господин министр. Это же чисто внутрипартийное дело. Сами понимаете…

Вот тут до меня наконец-то дошел весь ужас моего положения: они хотят, чтобы никто иной, как я сам вынудил Эрика и Дункана добровольно выбыть из предвыборной гонки! Хотят, чтобы я, именно я лично сказал одному, что он жулик, а другому, что он извращенец. Вот так. Ни больше ни меньше… Я, естественно, категорически отказался.

Но Хамфри сказал, что мне совершенно необязательно все это излагать. Во всяком случае, не так многословно.

– Просто дайте им понять, что вам кое-что известно. Полагаю, им этого вполне хватит…

Но ведь это же бессмысленно.

– Они просто скажут, что это не мое собачье дело! Что мне не стоит совать свой длинный нос в чужие дела! Даже если они дурно пахнут…

Я хотел было развить свою мысль, но Джефри перебил меня.

– В таком случае, Джим, ты заявишь, что если они не откажутся, то прямой обязанностью председателя партии будет позаботиться о том, чтобы данная информация своевременно поступила к тем, кому следует о ней знать. Например, руководителю исполкома партии, определенным государственным деятелям, прессе. Возможно даже, и Короне. Кроме того, ты скажешь каждому из них, что ни у того, ни у другого нет иного выбора, кроме как снять свои кандидатуры и поддержать того, кто сможет их реально защитить.

Невероятно! Наш «Главный кнут» предлагает мне их защищать? То есть фактически покрывать их неправедные делишки?

Как ни странно, но секретарь Кабинета был полностью с ним согласен, сказав, что до тех пор, пока это не затрагивает вопросов национальной безопасности, их личная жизнь на самом деле никого не касается.

Нет, боюсь, такие разговоры совсем не для меня. Политический шантаж никогда не был моей сильной стороной. О чем я с сожалением попытался сообщить им. Но сэр Хамфри не хотел даже слушать, категорически заявив, что поскольку я уже знаю об их «проделках», у меня, собственно говоря, нет иного выбора.

– Да, но поскольку кроме вас никому пока не известно, что мне это уже известно, я предпочитаю обо всем этом просто-напросто забыть, – решительно возразил я.

Лучше было мне этого не говорить. Потому что Хамфри тут же равнодушным тоном произнес поистине страшные слова:

– С вашей стороны это был бы очень смелый поступок, господин министр.

У меня даже мурашки пробежали по коже. Смелый поступок? Но я совершенно не хочу совершать ничего смелого! Такие поступки обычно ни к чему хорошему не приводят. Разве что к краху карьеры.

А секретарь Кабинета, как ни в чем ни бывало, продолжил:

– Ведь если потом что-нибудь случится, и станет известным, что вы знали эту информацию, но почему-то предпочли ее скрыть, то…

Чудовищно!

– Постойте, постойте, – перебил я его. – Неужели вы имеете в виду, что в таком случае «сольете» ее кому надо?

Но Хамфри даже и не подумал отвечать на мой прямой вопрос. А вместо этого, многозначительно пожав плечами, заявил:

– Это будет восприниматься как покрывательство своих дружков. Увы, нет более великого деяния на свете, чем ради друзей пожертвовать собственной карьерой!

– Хамфри, вы что, пытаетесь мне угрожать?

– Ну что вы, господин министр. Совсем наоборот. Я искренне пытаюсь вам помочь.

Джефри промокнул салфеткой свой вспотевший лоб и блестящую голову.

– Понимаешь, Джим, наш премьер-министр должен обладать по меньшей мере еще одним качеством… Инстинктом киллера.

В этом он прав, ничего не скажешь. Инстинкт киллера – это сила! Интересно, а я им обладаю? Ладно, мы еще посмотрим. Зато теперь, когда мне все известно про Эрика и Дункана, у меня, похоже, нет иного выбора кроме как нанести им достойный удар… сзади!

Или спереди?…

О Господи!

Решил позвонить Дункану утром из своей лондонской квартиры. Сказал ему, что нам надо срочно обсудить кое-какие важные вопросы предстоящей гонки за место премьера. На его предложение сделать это по телефону ответил категорическим отказом, поскольку это в любом случае не телефонный разговор. Зато всячески старался говорить как можно более бодрым голосом. Пусть думает, что у меня для него хорошие новости.

Он быстро отменил кое-какие деловые встречи и сразу же после обеда появился у меня на квартире. Я налил ему и себе виски (ему на два пальца, себе на четыре), и мы сели за маленький столик у камина. Энни и Люси (дочь Хэкера – Ред.) я еще раньше попросил постараться нас не беспокоить.

Дункан выглядел необычно оживленным. И почему-то даже веселым. Первое, что он сделал, это поднял бокал и предложил тост.

– Значит, за Номер 10, так ведь?

– Спасибо, – автоматически поблагодарил я. Очевидно, думая совсем о другом.

Он бросил на меня странный взгляд. Я коротко извинился, допил свой бокал и снова его наполнил. Также на четыре пальца.

– В чем дело, Джим? – подозрительно спросил он.

– Понимаешь, Дункан, у меня, как бы это попроще сказать… в общем, появилась некая проблема.

– Ты что, отказываешься меня поддержать?

Вот черт! Наш разговор начинал выходить из-под моего контроля. Я сделал большой глоток из своего бокала и, глубоко вздохнув, сказал ему, что в моем распоряжении оказалась некая информация. Серьезная… очень серьезная информация. Имеющая самое непосредственное отношение к его личным финансовым операциям.

Естественно, он сделал вид, будто не понимает, как это, собственно, следует понимать. Тогда я сначала напомнил ему о крахе компаний «Континенталь» и «Дженерал», а когда он, пожав плечами, сказал, что это не более чем результат «случайного стечения обстоятельств», упомянул о несколько странных переводах фондов не совсем понятным компаниям.

– А что в этом странного? – спросил он.

Я тоже пожал плечами.

– С технической точки зрения, конечно же, ничего. А вот если взглянуть на это в сочетании с вполне аналогичным случаем с известными акциями офшора…

Я намеренно не закончил фразу. Пусть как бы повисит в воздухе. Так скорее дойдет.

Дункан нервно сглотнул.

– Откуда у тебя это?

Но я, само собой разумеется, ничего не ответил. Только постарался довести до его сведения: если он не снимет свою кандидатуру, я буду просто вынужден поделиться имеющейся у меня информацией с некоторыми коллегами по партии, с налоговым управлением, отделом по борьбе с финансовыми нарушениями, ну и так далее, и тому подобное…

– Вообще-то, если у тебя там, как ты утверждаешь, все честно и чисто, в чем лично я совершенно не сомневаюсь, то тогда нечего и огород городить, – невинно заметил я, хотя тут же продолжил: – Но дело в том, что обо всем этом должны знать и американцы. Равно как и Корона Ее Величества…

Он медленно допил свой бокал. Очевидно, оттягивая время, чтобы подумать.

– Там не было ничего незаконного или предосудительного.