Джун не отреагировал. Еще раз поклонился, пропустил Мичи в душевую.
– Надеюсь, что смогу рассчитывать на вас в течение моего пребывания здесь, – исполнила Мичи программу вежливости.
Этого вполне хватило, чтобы Джун ушел к общим баням.
«Надо не забыть про чаевые. Вдруг подобреет», – подумала Мичи ему вслед, – «В номере найдется конверт…»
Мичи плавала от края до края индивидуальной купальни и представляла героев зарождающейся книги. Раздумывала, снабдить ли главного героя плохим зрением и серыми линзами, чтобы он походил на милого администратора рекана. Но детективу полагались черные пронзительные глаза, кривоватая ухмылка и некая надломленность, которую она заметила в Мацумура-отце. И занудство, определенно. Зато антагонист, которого читатели не раскусят хотя бы до главы двадцатой, вполне мог скрывать за очками серые глаза.
– Эх, – Мичи выдохнула паром.
Звёзды подмигивали ей. Частые, яркие, разноцветные, они не отражались в купели, но отражались в глазах Мичи, вполне обычных, темно-карих, совершенно не пронзительных. «Какое небо в горах! В Токио вместо звезд ночное освещение, фары машин, реклама и вывески». У бабушки в деревне звезды тоже покрывали небо частой сетью, но даже там они не казались рисовыми зернами на празднике урожая, – так их много над вершинами гор. Ротен-буро закольцовывалось рукотворным водопадом. С поросших влажным мхом камней сбегала вода, голубая змейка терялась в изумрудной воде бани. Воздух бодрил вечерей прохладой, пар согревал в объятиях. Деревья нашептывали сюжеты, перебирали страницы земной памяти, отыскивали древние сказания. Мичи погрузилась в источник до подбородка. Полотенце положила на лоб. Пар очищал от суеты дней, снимал шелуху тревог, обострял чувства. Негромкие голоса купальщиц в соседних купелях плели канву чужих судеб. Легенда превращалась в сплетню, сплетня в легенду, Мичи прислушалась, удивляясь, как хорошо доносятся голоса через пар купален.
«Как-то давно заблудился в лесу человек. Плутал меж деревьев до глубокой ночи. Когда же совсем отчаялся, явился к нему дух, окутанный белым сиянием. Дух указал мужчине путь к горячим источникам. И приказал построить возле них гостиницу. Чтобы вечный путник, единственный не знающий покоя, смог отдохнуть в ней.
– Дай гостю все, что попросит, как постучится в двери. И получишь от него вечность, – сказал дух.
Мужчина исполнил наказ. И стал ждать прихода гостя».
Полотенце соскользнуло со лба, Мичи забылась и опустила голову в воду.
«Сперва в дом постучалась женщина. Она прижимала к груди младенца и едва держалась на ногах. – Я могу заплатить за дрова, – прошептала она, и мужчина впустил её в гостиницу, хотя построил вовсе не китин-ядо42, а роскошный рекан. Но эта женщина могла оказаться обещанным гостем, рассудил он. Женщина переступила порог дома и упала замертво. Мужчина перевернул её, чтобы проверить жив ли младенец, но и дитя не дышало. Пока мужчина размышлял, что же ему делать, тела женщины и ребенка задрожали и истлели.
Немногим позже к рекану пришел богато одетый человек. Хозяин сразу заметил кровавые следы на дорогой одежде. Впустил путника, тот упал без дыхания и исчез, как раньше женщина.
Явился третий призрак. А в том, что рекан посещали призраки, мужчина был уверен. Глубокий старик стоял на пороге.
«Как удачно я набрел на дом в лесу. Последнее пристанище мое!» – поблагодарил старик хозяина и разделил участь предыдущих гостей».
Мичи звездочкой лежала на воде. Голос девушки звучал над ухом, словно они плавали в одной купели. Мичи лениво повернулась, вода не колыхалась.
«Я знаю, чем закончится твоя история, – обратилась Мичи к купальщице, – По крайней мере у бабушки подобные оканчивались одинаково. Кто ж не знает коварство духов!»
И купальщица, которая не думала покидать своей бани, подтвердила догадку:
«Никто кроме смерти не приходит в мой рекан! – выкрикнул тогда хозяин.
И в тот же миг возникла перед ним женщина необычайной красоты. Хозяин обрадовался новой гостье, выглядела она живой и из пояса выглядывал туго набитый кошель. Мужчина пропустил путницу, она прошла в дом. И о, чудо! Не исчезла!
«Ты ли тот гость, что обещал мне дух?» – спросил мужчина.
Женщина кивнула и махнула кому-то рукой.
В рекан вплыло зеркало. Не сразу мужчина разглядел демонов, несших его. Потому что с ужасом взирал на отражение гостьи – она прихорашивалась во внесенное зеркало, оттуда ей отвечал скелет в роскошных одеяниях.
И тогда хозяин рекана понял, что действительно ждал в гости саму смерть».
«Нет же, нет! То была совсем другая история, – не успела Мичи понять, понравилась ли ей легенда, вмешалась вторая рассказчица начала, – Некогда лесной дух повстречал в лесу юношу, что нес на спине больного отца. Нес на гору, умирать под звездами и ветром. У старика отнялись ноги и он посчитал, что лучше достойно встретить смерть, чем быть обузой семье. Обливался юноша слезами, потому что горячо любил отца и не желал с ним расставаться. Так громко плакал и стонал юноша, что лесной дух не выдержал и вышел к ним.
– Что так громко плачешь и стенаешь в моем лесу? Почему старик не идет своими ногами?
Юноша поведал лесному духу о бедах, случившихся с отцом. И отвел их дух к чудесной струе горячей воды, бившей из-под земли в глухой чаще леса. Вода стекала в ложбинку, образуя небольшое озерцо.
– Войди в воды с отцом и вернется к нему здоровье и сила.
Обрадовался юноша, вошел с отцом в горячий источник. Морщины у старика разгладились, выпрямились скрюченные ноги, исчезла седина. Вышел он из источника юным и здоровым. Оглянулся. А позади зовет на помощь его сын: седой, согбенный и старый.
– Что же ты наделал, о лесной дух! –вскричал помолодевший отец.
– Мы даем жизнь ценой собственной жизни! – был ему ответ».
Мичи вздохнула. По вечерам в людях часто обнаруживалась тяга к историям, особенно страшным. Пробуждался первобытный инстинкт? Или надежда изгнать из ночи реальные страхи и наполнить выдуманными, от которых легче отгородиться – стоит просто закрыть глаза?
«И я знаю одну, – девушки в соседней купальне не унимались, – Вовсе не жар земли греет благодатью онсены. Нет, это огонь дракона, живущего у подземных истоков. Дракон тот младший брат Бога Дракона, повелителя всех вод. Как старший брат дарует людям богатство моря, так его милость младший дракон, наполняет воды целительным теплом. Он спит и горячим дыханием греет источники, бьющие из-под земли. Говорят, если прекрасная дева станцует над местом, где дремлет дракон, выйдет к ней он в облике юноши и подарит то, что деве больше всего желанно. Но то слухи. Знают верно, что дракон бессмертен и добр. Он делится силой, возвращает здоровье, что мы так безрассудно тратим».
Последняя история пришлась Мичи по душе. Легенды наполнили её идеями. В небе соткались из звезд дракон, лесной дух, и путники в лесу, и Мичи, борясь с отяжелевшими, веками, соединяла судьбы героев. «Детектив… не отклоняемся от курса», – вяло текли мысли. Забытое полотенце легло на дно купели. Звезды посылали свой блеск к разгоряченному лбу Мичи, чтобы охладить жар, распространяющийся по телу.
– Хочу спать, – еле слышно произнесла Мичи.
Чьи-то руки подхватили её за талию. Мичи сладко потянулась и накрылась одеялом с головой. Она как-то попала в номер. Дневная юката, ловко сложенная, уже спала на прикроватной тумбочке.
Сон подкрадывался и к Мичи. Веки смежились, выхватывая и сразу же стирая из сознания сервированный к ужину стол и цветок в круглобокой вазе. В номере опять звучала грустная колыбельная, долгие ноты набегали и отступали, Мичи качалась вместе с мелодией. Онсен не отказал в бесценном даре.
Сны – тоже истории. Писатель что угодно отдал бы за приспособление, способное считывать сон и переводить на бумагу.
Мичи снилось, как сияющий дух вышел из-за деревьев к лежащему без чувств мужчине. Мужчина не догадывался, что потерял сознание не где-нибудь, а на спине гигантского дракона, что дремал уже много веков и грезил сновидениями о днях, когда обращался в человека и любил земную женщину.
