“Слёз никогда не бывает от счастья. Но и счастья не бывает без слёз” – крутилось в голове Кена, пока мальчик наконец не уснул, завернувшись в бежевое одеяло. Младший крепко сжал ладонь Аято в своей и даже во сне не разомкнул их скреплённые руки.

На закате небо окрасилось в ярко-лиловый цвет. Прохладный ветерок заставлял покачиваться зеленые и розовые кроны деревьев. Одинокий соловей горделиво сидел на ветке сакуры и пел свою незамысловатую мелодию. Эту песню заглушал смех кареглазого мальчугана… Он бежал по траве, с редко встречающимися одуванчиками, бежал, крепко держа за руку второго мальчишку. Кен резко развернулся и, звонко смеясь, посмотрел в глаза Аято… Они блестели, а на лице светловолосого внезапно засияла широкая улыбка. Такой искренней она казалась Кену в тот момент, настолько непривычно-настоящей, что мальчик впал в ступор на несколько секунд, забавно округлив глаза. Но, заметив, как растерянно и смущенно Аято отвел взгляд, младший довольно приподнял уголки своих губ. Издав тихий смешок, Кен приблизился к уху Аято и прошептал:

– Мы подошли, посмотри вон туда, – указал пальцем вперёд кареглазый.

Подняв свой заинтересованный взгляд, Аято заметил небольшой домик на дереве. Деревяшки были потертые, но в целом выглядел он довольно-таки уютно. Аято посмотрел на своего друга. Тот лишь подмигнул и, взяв холодную ладонь Аято в свою тёплую руку, повел мальчишку прямиком к дереву. А там они полезли вверх по узкой лесенке, одна из ступенек которой до неприличия плохо держалась. Когда Аято по своей неосторожности наступил на нее, то чуть было не свалился вниз, благо кареглазый быстро схватил его за руку и вцепился в воротник блондина. Кен потянул Аято наверх, кое-как затащив друга в деревянное сооружение.

– Ну и зачем мы тут? – задал вопрос голубоглазый, не спеша просматривая содержимое деревянного домишки.

На стенах его были нарисованы какие-то рожицы и ярко-красные цветы, словно розы, но без шипов. Так же в углу разместился маленький столик, а на нем раскиданы в полнейшем беспорядке различные рисунки и книжки. Кен развернулся лицом к столу и начал нервно поглаживать пальцем коричневую обложку толстого альбома. Аято сразу же обратил на это внимания, вопросительно вскидывая брови.

– Что это за альбом? – поинтересовался Аято – Такой огромный, тяжелый, наверное.

Блондин подошел к Кену и положил правую руку на плечо младшего. Вторая ладонь легла на шершавую обложку, аккуратно проведя по контурам альбома. Кен повернул голову в сторону Аято, чуть отклоняя её в бок, и счастливо улыбнулся, показывая свои глубокие ямочки на щеках.

– Это про нас. Я все фотографии вклеиваю, – прошептал Кен, нелепо почесав свой затылок.

Около двух лет назад отец решил подарить Кену хорошенький фотоаппарат на Рождество. Дорогой, фирменный, как и всё, что покупал господин Судзуки. Предела радости Кена не было и конца, так что всё это время мальчик делал фотографии почти каждый день. В основном получались фото с ним и Аято. Спустя четыре месяца накопилось столько хороших кадров, что Кен решил завести альбом. Он начал вклеивать фотографии, которые хоть немного казались ему важными, а затем обязательно подписывал каждую из них. Аято об этом он не рассказывал – стеснялся, да и хотел, чтобы старший увидел альбом, когда тот будет заполнен хотя бы на треть. И сегодня, по мнению Кена, был самый что ни на есть, подходящий момент.

– Покажешь? – внезапно оживился Аято. Он убрал руку с плеча Кена и нетерпеливо раскрыл альбом.

Фотографии внутри были расклеены небрежно, в разброс. Вот тут, мальчишки впервые отмечают Рождество вместе. Аято сонный, по уши укутанный в шарф, а Кен держит в руках морковку, которую ребята позже вручили снеговику. А вот следующая фотография. На ней запечатлён Аято, заклеенный розовыми пластырями, и Кен, расположившийся сзади и обнимающий блондина со спины. Помнится, тогда голубоглазый здорово повздорил со старшеклассниками, что быстро переросло в драку. Мальчишка, быть может, и управился бы с одним, но когда его окружило несколько бугаев, на полголовы выше Аято, то мальчик попросту оказался в неравном бою. Хотя, стоит подметить, дрался он до конца. Не имело значения, стоит ли он, сидит или уже повален на пол. Аято дрался, как мог и сколько это было возможно. А в тот день Кен, как верный друг, позаботился о нём, успев зачитать парочку нравоучений, попутно клея бесконечные пластыри. Правда в качестве наказания они оказались нежно-розового цвета и с маленькими звездочками по краям.

Смотря на эти фотографии, Кен не смог сдержать смеха. А Аято, видя беспечность в карих глазах, поддержал друга безудержным хохотом.

Спустя минуту, когда мальчишки успокоились, Аято запрыгнул на столик, кладя альбом на свои колени. Он уже хотел перевернуть страницу, но на фотографии резко приземлилась ладонь Кена. Аято в недоумении поднял голову на друга.

– Постой. Нам надо кое-что сделать, – в голосе Судзуки присутствовали нотки волнения, а сам паренёк то и дело отводил глаза в сторону.

Аято отложил альбом на стол и выжидающе посмотрел на Кена.

– Знаешь, у меня никогда в жизни не было такого друга, как ты. Я, конечно же, думал, что у меня есть хорошие друзья, с которыми я мог бы играть в прятки, рассказывать страшилки, когда темнеет и просто весело проводить время. Но после того, как появился ты, я понял, что у меня вообще никогда друзей не было. Ты первый оказался. И я бы никогда в жизни не хотел потерять тебя. Если ты для папы с мамой по документам всяким там сын, то, значит, и для меня ты по документам брат. Но разве по документам считается? Я всегда мечтал иметь настоящего брата, по нутру и по крови. Поэтому я решил сделать нас именно такими, понимаешь? Просто давай поклянёмся друг другу в том, что навсегда останемся родными братьями, – договорив, Кен разгрёб на столе завал из журналов. А под всей этой кучей оказался канцелярский нож. Увидев его, Аято спрыгнул со стола и убрал руки за спину.

– Ты уверен, что это необходимо? – беспокойно поинтересовался блондин.

– Не знаю, но в книге, которую я недавно прочёл, герои сделали именно так. Ты чего, Аято, крови боишься? – хитро прищурился Кен. А у самого ладошки вспотели, и сердце вот-вот из груди выпрыгнет.

– Ничего я не боюсь. Дай, – выхватил Аято из рук Кена ножик. – И что теперь делать надо?

– Отдай мне, я начну.

Вернув нож себе, Кен подошел к Аято. Мальчик взял ладонь блондина в свою руку и поднес лезвие к бледной коже. Ребята подняли взгляды и внимательно посмотрели друг на друга. В деревянном домике воцарилась абсолютная тишина. Лишь треск веток и прерывистое дыхание врывались в атмосферу покоя. Но тишина не могла длиться вечность, а Кен, собрав все мысли воедино, приступил к своей клятве.

– В тот день, когда мы узнали, что ты остаешься у нас насовсем, я поначалу испугался, думал, что я не нравлюсь тебе и мы никогда не подружимся. Но я ошибался. Знаешь, до тебя мне казалось, что у меня никогда не получится найти человека, который станет слушать мои рассказы о книгах и интересоваться звёздами точно так же, как и я. И уж тем более я никогда не думал, что ты станешь этим человеком. Но ты стал. Я понимаю, что со мной сложно и у нас не так много времени, чтобы отдохнуть и повеселиться, но раз уж оно есть, то я абсолютно точно хочу провести его со своим братом, с тобой. Ты тот, кто остался со мной в трудную минуту, и тот, кто помогает мне ходить в школу каждый день, не смотря ни на что, происходящее там. И, Аято, ты же всегда будешь со мной? Даже если тяжело. Ведь жизнь у нас не лёгкая, правда? Нам придётся стараться каждый день, – Кен прикоснулся лезвием к ладони Аято. – И поэтому я, Судзуки Кен, клянусь, во что бы то ни стало и что бы ни произошло, всегда оставаться рядом с тобой и быть твоим младшим братом, каждый миг, всю свою жизнь! Я стану сильнее, клянусь. И я буду бороться! Потому что ты мне нужен!

Тонкое лезвие проехалось по бледной коже, оставляя за собой алую дорожку крови. Аято прикусил губу и сжал ладонь в кулак. Пару капелек упало на деревянный пол. Мальчишка посмотрел на Кена и, заметив волнение в карих глазах, слегка кивнул головой, показывая, что всё в порядке. Свободной рукой Аято забрал нож у Кена, и, терпя боль, принял свою очередь.