Всё это время Ева продолжала пристально смотреть на Рената, не спеша жуя сочные кусочки.

– Съедобное? – спросил Левин, испытывая неловкость от возникшего молчания. – Вот и хорошо…

Девушка продолжала поглощать яблоко, отправляя в рот такие же крохотные, детские кусочки, и время от времени Ренат видел её тонкий язык и ровные маленькие зубы: определённо, рот, как и всё лицо, выдавал её юный возраст. «Всё-таки в ней есть что-то детское… И совсем недетское… – подумал он и устыдился своей мысли. – Вдруг она действительно считает, что я завёл её сюда специально?»

Ни говоря ни слова, Ева с выразительным взглядом протянула ему недоеденную половину яблока, хотя он на это не претендовал. Выдержав небольшую паузу, Ренат всё же взял яблоко из её рук. Он ещё сомневался, хотя на лице Евы, не сводившей с него глаз, уже читался невысказанный вопрос…

«А если она меня чем-нибудь заразит? Или я сам хочу, чтобы заразила? – подумал Ренат, не без колебаний поднеся яблоко ко рту. – Прямо библейская история: Ева – и вот, пожалуйста, запретный плод! Чёрт, а если она правда из этих нейтралов?..»

Проглотив свою долю вместе с сердцевиной, Ренат молча смотрел на девушку и ждал, что будет дальше.

Свет стоявшей на столе лампы стал совсем тусклым: по-видимому, генератор едва справлялся с двумя электрическими приборами. Неожиданно Ева рассмеялась – почти беззвучно, как будто выдохнула:

– У тебя… У тебя кусок яблока под нижней губой. Как борода…

Подвинувшись ещё ближе, Ева потянулась к Ренату – но не для того, чтобы помочь. Она положила руку ему на плечо и, приблизившись вплотную, губами убрала кусочки яблока с его подбородка.

– Ты… хочешь меня? – прошептала она едва слышно.

Вопрос был риторическим.

…Захваченный процессом, Ренат едва успевал за страстными движениями Евы. Когда его рука оказалась под её просторной блузкой, он с облегчением констатировал, что вполне выпуклые признаки женского, пусть и очень стройного, тела на месте. Продвижение по намеченной траектории укрепило его уверенность.

«Всё-таки женщина, – подумал он. – Слава богу!»

***

Анастасья не помнила, когда ещё нервничала так сильно.

Сегодня утром зеркало давало ей на десять лет больше, чем за день до этого! Немудрено! После первых толчков она, едва успев понять, в чём дело, выбежала во двор и простояла несколько часов на холоде, наблюдая, как разрушается крыша недостроенного сарая. Но мучило её другое.

Ева как раз должна была находиться в здании МГУ! Успела ли она уйти оттуда? Узнать что-либо не представлялось возможным, так как коммуникатор внучки был отключён. А потом и сотовая связь полностью исчезла, а затем выключили электричество. И всё это – под вой сирен оповещения, абсолютно бесполезных и лишь действующих на нервы!

К счастью, сейчас Ева находилась дома, в безопасности, и, наверное, уже проснулась. Та бессонная ночь, когда, наконец убедившись, что землетрясение прекратилось, Анастасья тщетно пыталась наладить связь и дозвониться до внучки, показалась ей бесконечной. Наверное, сегодня она тоже не заснёт: бессонница, когда-то мучившая её в Париже, в последнее время повторялась всё чаще.

«Всё-таки посмотрю, как она там…» – подумала Анастасья, поднялась на второй этаж и тихонько постучала в комнату Евы. Ответа не последовало, но она всё же решилась приоткрыть дверь.

Её внучка, в безупречно белом костюме, напоминавшем халат для восточных единоборств, сидела на полу в позе лотоса.

– О, извини, я зайду позже, – поспешно сказала Анастасья.

– Нет, ничего, всё нормально, – немного рассеянно проговорила Ева по-русски. – Хорошо, что уже включили электричество. Очень кстати. Я отлично выспалась!

Она медленно поднялась с пола и села на кровать:

– Я хотела немного расчистить мысли… Всё это очень… Трагично. Наверное, есть жертвы?

– Пока ничего не говорят. Наверное есть. Впрочем, у нас трясло совсем не сильно, гораздо меньше, чем в Румынии: говорят, эпицентр был там. Хорошо, что наш дом практически не пострадал… Впрочем, считается, что удары едва достигали пяти баллов… Но… Где же всю ночь была ты?

– Отсиживалась в шалаше на территории МГУ, – спокойно заявила Ева. – Всё равно нельзя было просто так уйти оттуда. Ведь это целый город! Наверное, больше, чем Дефанс20.

– Наверняка… Но ты хотя бы находилась в помещении, в тепле?

– Угу, – хмыкнула Ева.

– А рука не болит?

– Практически… Анастасья, кстати, а у вас есть здесь поблизости какой-нибудь фитнес-центр? С велотренажёрами? Или что-то в этом духе?.. Мне будет нужно… me défouler21, – не найдя нужного слова, по-французски добавила Ева.

«Ей нужно выплеснуть лишнюю энергию? И это после того, что она пережила?» – с удивлением подумала Анастасья. Однако ответить на вопрос не успела, потому что в комнате засветился мегаэкран: Еве поступил звонок.

– Я оставлю тебя.

С этими словами Анастасья уже хотела выйти из комнаты, как внезапно остановилась в удивлении: с экрана смотрело лицо её друга по институту Бори Левина. Боря Левин с длинными волосами! Вот это да!

Закрыв за собой дверь, она задумалась. Нет, наверное, только показалось… Неужели это может быть его внук? Вряд ли!

Через несколько минут вышла Ева, полностью переодетая.

– Не стала разговаривать, – пояснила она. – Это тип, который вчера был там, в МГУ…

– Извини, Ева, – всё-таки решилась Анастасья, – а как его зовут?

– Ренат Левин… – с неохотой ответила девушка, всем видом давая понять, что не планирует вести светские беседы. – Ладно, пойду пройдусь!

Не глядя на бабушку, она молнией пронеслась мимо, и входная дверь громко хлопнула, закрывшись за ней.

Анастасья снова задумалась. Неужели? А если жизнь снова играет с ней в роковые игры? Может, это не внук, а сын того человека, о котором она думает? Сын Бори Левина? Точно, его зовут Ренат! Как она могла забыть?!

Ренат Левин… А ведь он мог и вовсе не появиться на свет, если бы судьба пошла по иному пути! Вернее, если бы она, Анастасья, сорок лет назад выбрала другую дорогу.

Москва – Санкт-Петербург, 2019

Ленинградский вокзал, вечная сутолока на перроне, проверка документов… «Нет, билетов не нужно, только паспорт…» И вот уже Борис Левин, вспотевший из-за своей слишком тёплой куртки, а потом возни с чемоданами соседки, которые он услужливо перетащил в купе, наконец умылся, наскоро попил чаю из стаканчика с традиционным советским подстаканником и с трудом взгромоздился на верхнюю полку. Завтра ни свет ни заря поезд прибудет в Санкт-Петербург. Нужно постараться выспаться, хотя бы немного… Удастся ли?

Борис был «практически в разводе», как он теперь про себя думал, а на самом деле – в нелепой ссоре с женой. Лена, донимавшая его придирками и ревностью во время его недавней парижской командировки, не выдержала и сбежала к маме – якобы из-за того, что он не вернулся домой к Новому году.

«Прямо «Ирония судьбы»!» – думал Левин, всё чаще вспоминая нелюбимый им советский фильм. Ибо настоящая ирония, почти как в той картине, заключалась в том, что ревность жены, совершенно необоснованная тогда, в Париже, неожиданно стала полностью обоснованной!

Левин – уважаемый коллегами лектор, учёный, доцент – снова чувствовал себя безнадёжно влюблённым. Никакие доводы рассудка не действовали: с того момента, как в аэропорту Париж – Шарль-де-Голль он столкнулся с Анастасьей, своей однокурсницей и первой любовью, голова его пошла кругом… Оказаться на одном рейсе в Москву, более того, на соседних сиденьях! То был перст судьбы…

Здоровяк, занявший полку напротив, никого не спрашивая, нажал на кнопку выключателя. И верхний свет погас… Левин не стал включать маленькую лампочку у изголовья и снова погрузился в свои мысли.