– Мы в бывшем ботаническом саду, – пояснил Ренат. – Это самое заброшенное место комплекса: сад переехал под Калугу ещё двадцать лет назад. Но летом мы пытались делать здесь реконструкцию, и я использовал эту избушку как временную базу.

– Этот… сарай? – недоверчиво спросила Ева. – Очень холодно… Мы замёрзнем!

– Возможно. А может, и нет… Подожди здесь, я пойду посмотрю кое-что на улице.

Через десять минут, которые показались Еве целой вечностью, Ренат вернулся и включил лампу на столе, не без гордости пояснив:

– Я запустил генератор, на несколько часов должно хватить. Слышишь, тарахтит?

– Что?

– Звук! Это работает электрогенератор… Генератор электричества. Подожди, здесь где-то был масляный обогреватель!

Ева, редко сталкивавшаяся с такой лексикой, не стала уточнять, о чём именно речь – по-видимому, о каком-то устаревшем оборудовании для отопления… Ничего подобного у неё на родине уже не использовалось. Какое это имеет значение? Главное, что всё закончилось, они в безопасности и, о чудо, её рука практически не болит!

При мысли об этом Ева ощутила неожиданный прилив радости. Она жива, и это прекрасно!

Пока Ренат возился с небольшим сереньким прибором, стоявшим у окна, она обследовала домик. Старинные инструменты, стол, застеленный рваной клеёнкой, какие-то приборы… Кажется, это называется «газовой горелкой»? Не решившись воспользоваться ветхим деревянным стулом, Ева заметила мотки какого-то мягкого материала, сложенные у стены. Может быть, на это можно сесть? Она осторожно развернула один моток и постелила на холодный пол: что же, лучше, чем ничего! Может, поискать чего-нибудь съестного или хотя бы воды?

– Всё, сейчас будет тепло. Правда, эта штука воняет – в смысле, масло немного пахнет, – пояснил Ренат.

– Ничего страшного, – заверила его Ева. – А ты, случайно, не оставлял здесь… Чего-нибудь, что можно съесть?

– Боюсь, что нет, – признался он. – Хорошо бы добыть воды… Там, у двери, есть раковина, но кран давно не работает. Ах да, здесь же на территории был старый колодец! Пойду посмотрю… Посидишь полчасика одна, ладно?..

***

Свет, вода, тепло – что ещё нужно?

Есть по-прежнему было нечего, зато Ренат принёс целое ведро воды – возможно, не самой чистой, но удивительно вкусной. Ева, перестав беспокоиться об отключённом коммуникаторе, не чувствовала ни боли, ни голода, ни, тем более, обиды на этого странного типа. Что из того, что он демонстрировал мачистские замашки, называл её девушкой и использовал все возможности, чтобы указать на её слабость и юный возраст?

Сейчас Левин, закончив обустраивать их нехитрое пристанище, с немного рассеянным видом сидел на расстеленном утеплителе в двух шагах от неё. Пока он искал колодец, на улице пошёл дождь, и теперь его вьющаяся шевелюра выглядела очень стильно, как будто была уложена искусным мастером. А ведь, пожалуй, он спортивный… Довольно хорошо сложён! Красивые, крупные кисти – да, этот русский определённо умеет работать руками… А что ещё он умеет?.. Нет, точно не любитель мужчин, иначе он так бы на неё не смотрел. Возможно, даже женат на женщине – но что из того? Впрочем, здесь состоящие в браке носят кольцо на пальце, но ничего подобного у него нет…

– Неужели ты не хочешь спать? – осведомился Ренат. – Дать тебе мой свитер, укроешься? Лучше бы, наверное, мою куртку, но она промокла, – добавил он.

– Нет, спать не хочется, – призналась Ева, косясь на забавный узор с оленями на предложенном свитере: Левин явно презирал современную моду. – Может, это из-за лекарства?.. Послушай, а что твой отец делал в Восьмой республике – в смысле, во Франции? Где учился?

– В Париже. Но это было очень давно… Кажется, в Ля Гранд-Эколь19 или в Сорбонне, не помню.

– В Ля Гранд-Эколь училась моя бабушка! – обрадовалась Ева. – Может, они даже знали друг друга? Ведь моя бабушка русская, просто долго жила во Франции.

– Между прочим, эта Франция – где я сам, кстати, никогда не был – сыграла со мной злую шутку… – с улыбкой заметил Ренат.

– Как это?

– А вот так: меня назвали в честь одного французского певца. Совершенно неизвестного в России. В детстве просто терпеть не мог это имя! А теперь привык…

Ренат редко делился с кем-нибудь такими подробностями: кому это вообще интересно? Но, с другой, стороны, что ему терять? Наверное, и на него подействовало лекарство. Левин давно замечал, что у этого обезболивающего есть побочный эффект: оно заметно бодрит.

– А мне твоё имя нравится! – живо откликнулась Ева. – Интересно, а что за певец, в честь которого тебя назвали?

– Рено. Был такой, сто лет назад… Считался леваком и бунтарём… Слушай, значит, твоя мать наполовину русская? – сменил тему Ренат: нельзя же столько говорить о его персоне!

Ева нахмурилась:

– Нет, моя мать француженка. Это мой отец наполовину русский, хоть никому не признаётся в этом. Но я… В общем, не хочу говорить о нём, хорошо?

– Как скажешь, – согласился Левин.

К своему удивлению, он действительно не чувствовал желания заснуть – и это несмотря на чудовищные нагрузки, которые они сегодня перенесли! Один спуск по лестнице с тридцать первого этажа заменил бы два месяца походов в фитнес-центр.

– Ну а ты сама, Ева, ощущаешь в себе русскую кровь? – спросил он, тяготясь молчанием и пристальным взглядом тёмно-карих глаз.

– Иногда, – на секунду задумавшись, ответила девушка. – Особенно когда я нахожусь в России… Хотя до сих пор не понимаю, как здесь можно жить!.. О, извини, я не хотела тебя обидеть.

Ева встала, чтобы расправить скомкавшийся утеплитель, а затем села снова – и оказалась ещё ближе к Ренату. Теперь она заговорила каким-то новым, мягким голосом и совсем без акцента:

– Извини, что я так вела себя там, наверху… И потом… Просто я испугалась. Прости меня, пожалуйста!

– Не переживай. Я уже забыл! – заверил её Ренат.

«Сказать, что у неё размазался макияж на глазах? Нет, не надо. Ерунда… Всё-таки глаза у неё странные – слишком большие и тёмные. Но красивые», – думал он.

– На самом деле я не трусиха, – оживлённо продолжала Ева. – Однажды мы с друзьями оказались на моторной лодке в открытом море, недалеко от Марселя… Дурацкая история: хотели посмотреть на каланки – это такие скалистые бухты… И вдруг потеряли управление, нас несло прямо в открытое море. Мои приятели рыдали, как маленькие… Мне тогда было десять лет, а им всем значительно больше. Я нашла под сиденьем специальную штуку – знаешь, чтобы запускать? И сама запустила!

– Сигнальная шашка, наверное. И вас спасли?

– Да! На самом деле к нам уже ехали: вычислили по системе видеонаблюдения. Но всё-таки… Тогда я поняла, что я смелая! И могу гораздо больше, чем другие!

Теперь Ева воодушевлённо смотрела куда-то вдаль, глаза её горели, как два мерцающих огонька… Ренат мысленно представил её с длинными волосами, ниже плеч… Пожалуй, даже короткая причёска – и было бы вполне ничего!

– О, какой же я идиот! – вдруг спохватился он. – У меня осталось яблоко! Утром купил в автомате, положил в карман и забыл! Вспомнил, когда мы бежали по лестнице: оно мне здорово мешало…

Левин встал и, нащупав брошенную в стороне куртку, достал забытое в суматохе крупное зелёное яблоко.

– На, держи!

Он протянул его Еве и снова занял своё место рядом.

– Как это кстати! – Она, казалось, готова была захлопать в ладоши от радости. – У меня… как это сказать? – прямо комки в животе! А разрезать его можно? – спохватилась Ева, решив поделиться с Ренатом.

– Увы, нечем, – ответил он и благородно добавил: – Ешь, я не хочу!

– Хорошо… – задумчиво произнесла она, переводя взгляд с яблока на Рената и обратно.

С трудом отыскав в кармане тканевую салфетку, она протёрла фрукт и медленно поднесла ко рту. Гибридное идеально ровное яблоко, не похожее на любимые ею органические фрукты, сейчас показалось даром небес, и она принялась с нескрываемым удовольствием осторожно обкусывать твёрдую кожуру, чтобы добраться до мякоти.