Двое полицейских выскользнули в коридор.

Крейн оглядел оставшихся.

– Остается пара вопросов. Где здесь можно найти мешки для трупов? Или рулоны полиэтиленовой пленки?

– Мешки для трупов – нигде, – сказал Марш. – А пленка есть на кухне ресторана.

– Ага, – палец Крейна уткнулся в одного из копов. – Займись кухней.

Тот убежал.

– Следующее. Кто постоянно проживает на этаже?

– Только шестеро учащихся, – сказал Марш. – Прислуга живет этажом ниже. А остальные… сами знаете. Другими словами, после девяти вечера, когда заканчивается смена, на этаже находятся только шестеро девок… пятеро, если жертву не считать. Плюс два охранника на выходе, один из которых вы. И бармен в фойе, у которого смена заканчивается в час ночи.

Палец Крейна указал на последнего копа.

– Займись барменом. Покидал он бар или нет, если покидал, то во сколько и на какое время. Его показания проверишь по камерам.

Коп кивнул и вышел.

– Кстати, насчет камер…

– Работают камеры в фойе, у выхода на лестницу, у бассейна на террасе. По одной камере у жилых помещений. Остальные отключены.

– Почему?

Марш пожал плечами.

– Потому что остальные расположены у помещений, где давно никто не живет. Кстати, эта комната тоже в мертвой зоне. Наоми хотела жить подальше от других, поэтому выбрала комнату среди пустующих помещений.

– Плохие отношения с подружками?

– Не сказал бы. Скорее просто нелюдимость. Короче, подозреваемых раз два и обчелся. Пятеро девчонок. Бармен. Охранник. Вас не считаю.

– У меня алиби, – сказал Крейн. – У девушки тоже. У нас с ней общее алиби.

– Я заметил, – саркастично сказал Марш.

– Хрена с два! – подала голос Валенсия. – Подозреваемых гораздо больше. Есть еще люди за стеной.

– Какие люди? – нахмурился Крейн. – За какой стеной?

– Вон за той стеной, – она махнула рукой в сторону открытой двери. – Наоми боялась людей за стеной и говорила, что ночью они за ней придут. Вот и пришли.

Крейн повернулся к Маршу.

– Что находится за этой стеной?

– Там чужие помещения и они никак не связаны с нашими. Туда нельзя пройти.

– Но что там?

– Не могу сказать.

– Не можете или не хотите?

– Это секретная информация.

– Даже так? Но хотя бы в общих чертах? Там работают? Или живут?

– Там не работают и не живут, – раздался от двери хрипловатый голос, от которого по спине Валенсии опять побежали мурашки. – Там сидят.

Облаченный в черное босс шагнул внутрь.

– Я расскажу, Марш. Ничего страшного. За стеной – одно из пеницитарных заведений нашей корпоративной службы безопасности… Частная тюрьма для особо опасных преступников. Но отсюда туда и оттуда сюда действительно никак не попасть. Эта стена – армированный сталью железобетон. Ее не пробьешь. Дверей и проходов нет. Единственный путь – это центральный лифт и центральная лестница. К тому же охраны там больше, чем заключенных. И постоянно бегают собаки. Они скорее сожрут зэка, чем позволят ему сбежать.

– Сколько там заключенных? – спросил Крейн.

– Двадцать с небольшим. И около пятидесяти человек персонала.

– Итого еще семьдесят подозреваемых. Превосходно.

– Вы не поняли, инспектор. Они бы не смогли сюда пройти. Это нереально.

– Мне нужен пропуск в это ваше пеницитарное заведение.

– Вы зря потратите время.

– Лучше его зря потратить, чем упустить.

В комнату шумно отдуваясь вбежал один из констеблей.

– Шеф! Шеф! Мы нашли тело.

– Где?

– На… Нет, вы не поверите. Это лучше глазами увидеть.

Валенсия взяла Крейна за рукав и затолкала в темный закуток, пока никто не видел.

– Служи!

– Да.

– Последний раз говорю, забудь, что между нами было. После смены ты пошел домой.

– Не получится, – мотнул он головой.

– В смысле? – опешила она.

– В прямом. Во-первых, такое не забывается. Твоя стоящая раком и дрожащая от фрикций круглая, сочная жопа теперь всегда будет перед моим внутренним взором, пока не сдохну. А во-вторых, свидетели же есть. Они все-равно напомнят. Целая толпа охранников во главе с директором службы безопасности господином Маршем. Которые были в твоей комнате, видели нас с тобой, видели бардак на кровати, беспорядок в нашей одежде и следы спермы на твоем милом личике. Вот если ты со всеми ними переспишь, наведешь свою порчу, или что ты там со мной сделала, и прикажешь им забыть, – вот тогда и я забуду.

– Дельное предложение. Возможно, я им воспользуюсь. Погоди… Так ты все понимаешь?

– Что именно? Что ты каким-то образом заставляешь меня выполнять твои приказы? Конечно, понимаю. Ты же не надеялась своим колдовством превратить меня в идиота.

Как раз именно на это Валенсия и надеялась. Прислужник не должен был ничего понимать. Видимо, сказался все-таки вонючий вискарь. Где-то она ошиблась.

– Да не волнуйся ты, мокрощелочка моя прекрасная. Я от твоих приказов не отказываюсь. Буду выполнять. Пока не придумаю, как их игнорировать.

– Не называй меня мокрощелкой!

– Приказ понят.

– И вообще будь повежливее. Особенно со мной.

– Сложно, – помялся Крейн. – Но я постараюсь.

– Инспектор! – раздался голос директора Марша. – Куда вы снова подевались?!

Они вынырнули из закутка в коридор.

– А! Опять! Вы что, оторваться друг от друга не можете? Блядством по ночам надо заниматься.

– Так ведь еще ночь, директор. Мы им и занимаемся.

Марш надулся от негодования.

– Мне иногда кажется, инспектор, что вы не на своем месте.

– Вы знаете, мне это тоже иногда кажется. Я до сих пор мечтаю стать космонавтом.

Когда они добрались до ресторана и распахнули двери кухни, Крейн тут же застыл на месте, словно натолкнулся на стеклянную стену.

Валенсия налетела на него плечом и взвизгнула, прижав обе руки ко рту.

– Вот, – сварливо сказал Марш. – Полюбуйтесь. Еще сатанистов нам не хватало.

Обнаженное тело Наоми было прибито гвоздями к стене над большой дымящейся жаровней. Оно висело вниз головой с раскинутыми в стороны ногами и руками и было вписано в перевернутую пентаграмму. Вокруг тела и пентаграммы, как на уроках седовласой афроамериканки из МВФ, были начерчены пять коротких слов. Но в отличие от учебных заклинаний, эти слова были не просто непонятны. Они были еще и написаны незнакомым алфавитом.

– Твоя теория об одном убийце только что полетела ко всем чертям, – тихо сказал Крейн. – Один человек такой перформанс потянуть не в состоянии. Нужно как минимум трое. Двое держат, третий прибивает.

Валенсия сглотнула, продолжая таращить глаза на труп Наоми.

– А это еще кто такой? – спросил Крейн, показав на стоящую у жаровни коренастую фигуру с короткими седыми волосами. Человек рассматривал пентаграмму.

– Это та, кто нам может помочь, – сказал стоящий рядом с дверями босс. – У меня наверху небольшая вечеринка в пентхаусе. Я попросил спуститься, когда узнал, что произошло.

– «Небольшая» это сколько? – поинтересовался Крейн.

– Человек тридцать. Но я вас уверяю, ночью они сюда не спускались.

– Охотно верю. Но проверю. В любом случае, ваш гость находится на месте преступления. Это не дело.

– Она будет полезной. Эта дама собаку съела на пентаграммах. Кристин! – крикнул босс. – Будь добра, подойди к нам.

Человек обернулся, оказавшись той самой афроамериканкой из МВФ.

***

– Какой ужас. Бедная девочка, – она покачала головой. – Инспектор, вы уже нашли преступников?

– Так быстро только мыши плодятся. Что вы можете сказать об этой мазне? Сатанисты?

– Нет, конечно. Пентаграмма – это универсальная основа для начертания самых разных заклинаний. Я, к примеру, тоже ею постоянно пользуюсь. Для финансовой магии звезда Давида лучше подходит. Но у нее ограниченный срок действия и много побочного негатива.